"Фантастика 2025-52". Компиляция. Книги 1-20
Шрифт:
— Логистика, Анатолий Михайлович, элементарная логистика. Россия просто не сможет воспользоваться своим громадным военным преимуществом над Японией. Армия обеспечивается одной ниткой Транссиба — это шесть пар поездов в сутки, причем продвижение эшелонов идет крайне медленно. Пара эшелонов это батальон пехоты, эскадрон кавалерии или артиллерийская батарея. Либо снабжение стотысячной группировки войск продовольствием и фуражом на два дня — местные ресурсы в Маньчжурии будут вскоре «подъедены» основательно. Еще один эшелон необходим для подвоза маршевого пополнения, и последний для доставки боеприпасов. Пропускная способность железной дороги может быть увеличена до пятнадцати пар поездов в сутки, но также пропорционально возрастет численность армии, которая будет поглощать гораздо больше ресурсов. Увеличить пропускную способность невозможно до осени следующего года — нужно достроить второй путь Транссиба и задействовать участок тоннелей вокруг Байкала. К тому же зимой пропускная
Стессель взял в руки стопочку листков бумаги, кивнув моряку, который посмотрел на портсигар — генерал иной раз покуривал в кабинете, хотя супруга Вера Федоровна не любила табачного дыма, но разрешала курить в доме гостям. Однако адмирал вытащил свои папиросы и задымил, откинувшись на спинку кресла, и несколько раз прикоснувшись кончиками пальцев к вискам, мягко их поглаживая. Что такое контузия, генерал хорошо знал, а потому сочувственно посмотрел на белеющую бинтами повязку, на щеках и подбородке остались следы ожога, бородка сгорела.
Страшная все же штука морской бой — на суше хоть земля твердая под ногами, а там кругом вода и никакого спасения!
Но углубившись в изучение листков, которые действительно были составлены с математическими расчетами и сопровождались графиками и таблицами, генерал пришел в ужас — волосы на голове чуть ли дыбом не встали. Порт-Артур и армия в Маньчжурии снабжались до войны исключительно морскими транспортами, потому что железная дорога не могла бесперебойно функционировать. Но теперь, глядя на стройные шеренги цифр, Анатолий Михайлович осознал, что обеспечить подвоз всего необходимого для полумиллионной армии, которая способна походя сокрушить японскую военщину, не стоит и рассчитывать. А если пристально посмотреть на дополнительные колонки необходимых грузов для флота и нужд местного населения Забайкалья и Приморья, то рассчитывать на быстрое увеличение армии нельзя. А подняв глаза на моряка, генерал увидел горестную ухмылку.
— Флот в таком же состоянии, — негромко произнес Николай Александрович, — и до прибытия подкреплений из Балтики мы не сможем одолеть неприятеля собственными силами. И на то тоже есть причины…
Глава 25
— Вот эти цифры военный министр не принял в расчет, а потому тут не созданы ни должные запасы, ни произведено сосредоточения достаточного количества войск. Вообще, в столице от чего-то взяли, что здесь будет маленькая победоносная война, а потому решили отправлять сюда совершенно негодных бородатых запасных, а не кадровых солдат. И эта глупость, которую сотворил генерал Куропаткин аукнется все стране. Ничем не лучше наместник, адмирал Алексеев. Этот самодур возомнил, что японцы вроде китайцев, «макак» легко будет разбить. И не взял в расчет, что их флот готовили англичане, от постройки кораблей до обучения экипажей — и сейчас действуют они, поверьте на слово моряку, лучше нас. Армию готовили немцы, и готовили, как вы сами убедились, на совесть — их шапками не закидаешь. Но самое худшее для вас, Анатолий Михайлович еще впереди — именно вас обвинят во всех неудачах, навешают собак, а при поражении в войне отдадут под суд, и сделают «козлом отпущения».
Такого пассажа Стессель никак не ожидал, и чуть дара речи не лишился. Да и гнев мгновенно улетучился, как ни странно — адмирал говорил предельно серьезно, какие тут шутки. А слова продолжали падать камнями, теми самыми, для которых пришло время.
— Свою глупость, нерадивость и некомпетентность Куропаткин и Алексеев переложат на вас, неужели вы не сомневаетесь в их порядочности? Не предавайтесь иллюзиям — именно благодаря их стараниям мы втянуты в войну, к которой эти господа не подготовили армию и флот. Так что им — вину на себя брать прикажите? Полноте — вас во всем обвинят, и будут с усердием шельмовать. Якобы вы оставили в целости японцам Дальний, который не стали оборонять. И не важно, что Витте не дал город разрушить, Куропаткин приказал отступить без боя, Алексеев же не выслал броненосцы в Талиенванский залив и приказал не мешать японскому флоту. Наместник с себя вину уже снял — за все отвечать будет погибший Витгефт. Куропаткин заранее всю вину переложил на вас, и частично на меня — раз у японцев Дальний, и оттуда идут перевозки войск и припасов, которые при его «бедности» и служат оправданием постоянных поражений русских войск, то виноваты во всем мы с вами. Крепость обречена — к осаде она не готова, 1-й сибирский корпус не усилил гарнизон, а отступил, припасов хватит на полгода в лучшем случае. Мы обречены расплачиваться собственными
жизнями за преступное, да-да, именно преступное самодурство Алексеева и Куропаткина — а с падением Порт-Артура погибнет и флот, уже в декабре — японцы бросили против нас целую армию, и с потерями при штурмах не будут считаться!Стессель только глотал воздух, как вытащенная на берег рыба. Поначалу он хотел обложить адмирала в три загиба, но неожиданно осознал правоту Матусевича. Припомнил слова наместника, и все свои депеши Куропаткину, на которые тот не отвечал, а всячески требовал, требовал и требовал срочной отправки продовольствия, патронов, и снарядов, не давал пополнения. И сейчас стало окончательно ясно, что бывший военный министр сделал все, чтобы ослабить гарнизон всеми возможными способами. И тут, как говорится, дошло — так дурость это, ошибка или речь идет уже о предательстве. А моряк продолжал говорить, такое ощущение, что он понимал одолевавшие генерала переживания и подозрения, и слова хотя и звучали тихо, но от этого становились куда весомее, значимее.
— Так что нам с вами, Анатолий Михайлович, нужно спасать собственную репутацию, и переломить ход войны в нашу пользу. А для этого сейчас есть все возможности, и если мы их правильно и без промедления используем, то быть вам фельдмаршалом, а мне адмиралом. К тому же победителей не судят, им только тихо завидуют. Мне плевать на Куропаткина с Алексеевым — они подло отнеслись, но я не хочу поражения собственной стране, как это желает наша интеллигенция, тут как раз все просто — на нас напали, и мы должны дать врагу такой отпор, после которого он надолго приутихнет. А возможности у нас с вами сейчас есть, чтобы самих японцев поставить в катастрофическое положение, и переменить ситуацию в войне в нашу пользу. Но счет идет на дни, если не на часы, мы не должны терять время.
И что-то такое прозвучало в голосе моряка, что Стессель понял — так оно и произойдет, и на Куропаткина с Алексеевым не стоят надеяться. Они всю кашу густо заварили, а ему расхлебывать это гнусное варево придется. И голос внезапно охрип, когда он произнес:
— Мы в осажденной крепости, рейд обстреливают, со дня на день штурм начнется. У нас только две дивизии, в гарнизоне чуть больше сорока тысяч — а против нас целая армия…
— Ни хрена страшного, у японцев всего три дивизии и две резервные бригады, тысяч шестьдесят, не больше. Зато у нас есть флот, которого у японцев пока нет, их броненосцы на ремонте еще неделю будут. А за столь большой срок такого наворотить можно, что ход войны в одночасье перевернется. А первым делом послезавтра нужно Дальний взять, я с броненосцами в Талиенванский залив войду, вот только действовать нужно чуточку иначе, чем в своем плане генерал Кондратенко определил. Дальний есть шверпункт этой войны, как определяют немцы главную точку войны. С его взятием все армии маршала Ойямы лишаются снабжения по железной дороге, их коммуникации разом подвисают в воздухе — а без припасов они долго не провоюют против Маньчжурской армии, которая японцев в такой ситуации одолеет. Обязательно одолеет — иного быть просто не может.
— Но ведь есть Инкоу, а там ветка железной дороги…
— Одновременно с броненосцами Эссен выведет крейсера для набега на Инкоу — порт будет разгромлен, пакгаузы сожжены, на фарватере затоплены пароходы. Потребуется полгода, чтобы заново его в действие пустить. И плевать на нейтралитет китайцев, если японцы на него плюют и используют порт в военных целях. Мы в осажденной крепости, и предоставлены собственной судьбе, а потому будем драться не на жизнь, а насмерть. Я принял решение, вся ответственность на мне…
— Нет, это я принял решение, как старший в чине, — Стессель решился, и произнеся эти слова почувствовал, что на душе стало легче. И правильно — семь бед, один ответ, и раз его решили предать, то он сам будет действовать по собственному разумению. И пояснил:
— Раз мы с вами в одной лодке оказались, Николай Александрович, то действовать надлежит совместно. Раз корейский нейтралитет давно нарушен, как и китайский, да и в английскую базу вы ненароком «заглянули», то следует дальше «горшки бить» на этой «кухне». Но ведь японцы высаживались у Бицзыво, там масса их грузов на берегу, и у Дагушаня.
— А броненосцы на что, Анатолий Михайлович, и еще канонерские лодки имеются, и крейсера Эссена вернутся из набега. И в устье Ялу заглянем — там для армии Куроки тоже выгружали всяческие приказы. Постараюсь все погромить на побережье, до чего руки дотянутся, и корейские порты попробовать заминировать. Именно необычайная активность флота позволит нам переломить ход войны. Вот только без захвата Дальнего со всеми припасами, и дальнейшего удержания его за собой никак не обойтись. Иначе японцы снова начнут использовать порт, и мы лишь отсрочим штурм и падение Порт-Артура на несколько месяцев. Надо полностью обезопасить не только крепость, но и весь Квантун — при наличии броненосцев в Талиенванском заливе штурм перешейка у Цзиньчжоу станет для неприятеля практически невыполнимой задачей, пока снаряды у нас не закончатся. Скорее всего, после первого же штурма у них живой силы не станет!