"Фантастика 2025-58". Компиляция. Книги 1-21
Шрифт:
5 июня русские подтащили пару морских дальнобойных трёхдюймовок в разрушенный артиллерией японских миноносцев Де-Кастри и пытались достать корабли Камимуры с берега. Такие же орудия, были замечены и в бухте Невельского. Очевидно, враг задумал устроить несколько подвижных береговых батарей и постепенно, шаг за шагом, «выдавить» малые японские суда из Татарского пролива.
По правде говоря, адмиралу надоело сторожить трусоватых русских, которых загнал в реку флаг-капитан Рожественского. Нет, штабной офицер не может быть хорошим флотоводцем. Робкий Клапье де Колонг посадил на мель свои броненосцы, превратив их в плавучие батареи. А предназначение кораблей — бой!
7 июня базирующийся
Уточнив, что ББО находится в проливе в гордом одиночестве (если не принимать во внимание катера и баркасы) вице-адмирал понял, что «Ушаков» намеренно привлекает к себе внимание, дабы переход русских рейдеров прошёл успешно.
Потому и на призыв командира отряда миноносцев о подкреплении, адмирал реагировать не стал, посоветовав лишь усилить наблюдение.
Миклуха, перед выходом «Ушакова» на позицию, имел разговор с Клапье де Колонгом, лично прибывшим на броненосец. Итогом беседы, крайне неприятной как для капитана первого ранга, так и для «свежего» контр-адмирала стало разрешение «действовать по обстановке».
Обстановка же настоятельно требовала активности «Сахалинской эскадры» и Константин Константинович, с трудом, превозмогая себя, страшась потерь, но таки дал карт-бланш бравому каперангу, чем тот незамедлительно и воспользовался, подчинив себе напрямую команды сигнальщиков-наблюдателей на «Южной позиции».
Инициатива новиковского мичмана Максимова, сумевшего привлечь внимание «Урала» и передать наиважнейшую информацию эскадре Клапье де Колонга, была взята на вооружение и творчески переработана кавторангом Семёновым, в Порт-Артуре познавшим необходимость быстрого и чёткого обмена информацией между армией и флотом, кораблями и берегом…
На последнем отрезке пути до Николаевска на броненосцах были сформированы команды из молодых офицеров и толковых кондукторов и матросов, которые сразу же по приходе кораблей к устью Амура были направлены в ключевые точки побережья, как на материке, так и на Сахалине. Появление флота чрезвычайно воодушевило «каторжанское начальство», напуганное бесчинствами японского десанта в Корсакове. Потому к каждой из шестнадцати «наблюдательно-сигнальных» партий были приданы про два-три десятка дружинников в качестве подсобной рабочей силы по обустройству позиций, прокладке телефонного кабеля, прорубанию просек и т. д.
Снабжённые сигнальными фонарями, кое-кто и прожекторами, получив инструкции «на все случаи жизни» честолюбивые мичманы просили только об одном — подкинуть им на посты пушек, для «охоты на япошек» с берега. И малокалиберная артиллерия, снятая с «Сисоя» и «Наварина», чтобы, в том числе и уменьшить осадку броненосцев, «ушла на сушу».
Морякам, тепло встреченным жителями Николаевска, первые дни было не до балов и приёмов, хотя «общество» и жаждало общения с бравыми покорителями океанов. Но, увы, на веселье не хватало времени, — минировались пролив Невельского и выходы в Сахалинский залив, выставлялись ложные фарватеры, дабы по примеру славных защитников Новодвинской крепости загнать на мели японские крейсера, как это сделали со шведами двести четыре года назад отважные поморы.
Спешно, по 24 часа в сутки обустраивались места под новые батареи. Клапье де Колонг дорвавшись до телеграфа требовал для прикрытия базы флота пехотную дивизию, или, на крайний случай — бригаду.
Но японцы, совершенно игнорировали застрявшие в амурском лимане броненосцы. Если с юга вражеские миноносцы проявляли какую-то активность: обстреляли Де-Кастри, установили минные
заграждения для воспрепятствования прорыва русских во Владивосток Татарским проливом, то с северных румбов всё было подозрительно спокойно. Даже разведчиков японских не наблюдалось. От этих сведений Клапье де Колонг чернел, седел и подозревал невероятную каверзу от Того и Камимуры, вплоть до захвата Сахалина и Николаевска японской пехотой. Семёнов, бывший при контр-адмирале то ли начштаба, то ли нянькой еле отговорил его от составления плана по утоплению и подрыву кораблей, чтобы те не достались врагу и не послужили затем в японском флоте.— Константин Константинович, — увещевал кавторанг адмирала, — давайте не будем панику сеять в экипажах, передавая им такой план. Я по опыту Порт-Артура скажу — как только подобные бумаги попадают к нашим офицерам, у тех руки опускаются и все мысли только о грядущем неминуемом поражении.
— Владимир Иванович, — вяло отбивался Клапье де Колонг, — я с вами согласен, но вы же знаете, что суда Порт-Артурской эскадры успешно поднимаются и скоро войдут в строй под вражескими флагами. Увидите — против нас воевать будут! Я не могу такого допустить с вверенными мне кораблями!
— Да не полезут к нам японцы, не полезут! У Небогатова во Владивостоке пять лучших броненосцев! ПЯТЬ! Приплюсуйте к ним «Олега», «Аврору», «Жемчуг», «Изумруд», «Россию», «Громобой» — да это же сильнейшая эскадра с опорой на базу, которую врагу не взять. Нет, Константин Константинович, пока Николай Иванович жив, здоров и свой флаг не спустил, нам тут опасаться стоит лишь мелких диверсий врага и попыток выманить броненосцы на минные банки.
Небогатов, памятуя о мнительности Клапье де Колонга, в шифрованных телеграммах приказывал тому обустраивать и усиливать оборону района базирования, а о прорыве во Владивосток, будет думать он — вице-адмирал Небогатов.
Николай Иванович одобрил взаимодействие Сахалинской эскадры Тихоокеанского флота с военной и гражданской администрацией острова-каторги и обещал представить к наградам офицеров и матросов, сошедших с кораблей в команды наблюдателей. Строительство новых и усиление уже имеющихся батарей в ключевых точках «Амурской базы» вице-адмирал оставил на усмотрение Клапье де Колонга, которому на месте виднее, но категорически запретил комплектовать из моряков десантные роты, на случай вражеской оккупации Сахалина.
«Морские офицеры, и матросы-специалисты слишком дорогое пушечное мясо, чтобы расходовать его в штыковых атаках, морякам должно воевать и погибать на кораблях», — Небогатов был эмоционален и циничен даже в шифровках…
Из шестнадцати наблюдательных постов (по восемь на материковый берег и на Сахалин) дюжину отнесли к «Южной позиции» и всего лишь четыре нацелили на поиск врага в Охотском море.
В глубине души Клапье де Колонг понимал, что Соединённый флот Японской империи займётся его «старичками» лишь расправившись с «бородинцами» и «Ослябей» и что тащиться вокруг Сахалина с судами обеспечения — то ещё удовольствие. А умник Семёнов, дорвавшийся до газет и секретной информации из штаба округа, уверял — «лишних» дивизий для захвата Сахалина у Японии нет, все заняты в Маньчжурии…
Надо признать, далеко не все на «Сахалинской эскадре» рвались в бой. Командиры «Апраксина», «Сенявина» и «Николая» с энтузиазмом отдавали матросов на работы по строительству батарей, готовы были весь запас угля передать крейсерам, чтобы стоять на приколе в качестве плавучих батарей. После тяжелейшего и невероятно удачного перехода через три океана каперанги ожидали орденов и адмиральских погон и совершенно не желали выходить на бой с крейсерами Камимуры. В пику им, непрестанно и уже привычно воинствующего Миклуху поддержал командир «Мономаха».