"Фантастика 2025-58". Компиляция. Книги 1-21

— Понятно, — Невельской мельком глянул на карту, — Владивосток, это получается, «владеть Востоком». А как же мечта, о Константинополе Тихоокеанском?

— Мечта тем хороша, что к ней можно стремиться всю жизнь. А мне через месяц только семнадцать исполнится. На год-другой позже заложу свой тихоокеанский Константинополь, ничего страшного.

Геннадий Иванович только плечами пожал. Ему и без того достаётся — строительство укреплений Николаевска, чтоб надёжно закрыть Амур от возможных атак вражеских эскадр выматывает невероятно. А тут ещё великий князь «подкинул подарочек», — «Порт-Невельской» заложил на Сахалине, южнее Николаевска-на-Амуре. Великая честь, разумеется, для офицера быть увековеченным на географических картах, но теперь хоть разорвись. Успокоил каперанга, указал, что в ближайшие пару лет «Порт-Невельской» будет лишь базой для картографов, исследующих остров. А Геннадию Ивановичу все силы надобно бросить на устройство будущих береговых батарей в устье Амура, чем он и так, в принципе занимался. Полдюжины орудий, что брат повелел передать для зашиты Николаевска явно маловато. Но ничего, эскадра прибыла, хоть и потрёпанная сверхдальним переходом, но все четыре фрегата целы, в сносном состоянии, и три десятка предназначенных для берега орудий, в трюмах ждут своего часа — когда их извлекут и выставят на всеобщее обозрение, чтоб враг боялся, а обыватель гордился мощью армии и флота.

Так, экипажи немного отдохнут, проведут необходимый ремонт и в сентябре, как раз подгадаю под день рождения Константина, тогда и заложим город крепость, главную базу Тихоокеанского флота — ВЛАДИВОСТОК!

Невельской будучи человеком увлекающимся, рисковым, воспринял авантюру, а иных слов тут не подобрать, по захвату Уссурийского края в целом положительно. Только вот опасался Геннадий Иванович, что «его» Николаевск-на-Амуре окажется второстепенным портом, заложи мы южнее город-крепость, как опорную базу на тихоокеанском побережье России.

Ладно, прорвёмся, в ТОЙ реальности Невельской, равно как и губернатор Восточной Сибири Муравьёв брали на себя огромную ответственность, рисковали карьерой, но проводили политику усиления России в Тихоокеанском регионе.

А я, генерал-адмирал Российского флота, по сути — третий человек в империи, неужели в случае успеха батя прикажет «отдать всё взад» китайцам? Да никогда! Уж я то родителя хорошо изучил. Тем более старший брат на моей стороне, — главный лоббист проектов дальневосточных.

— Ваше высочество, вы решили «дотянуться» до корейских поселений, чтобы иметь в перспективе союзника против многочисленных китайцев?

— Именно так, многоуважаемый Геннадий Иванович. И не потому что Корея особо ценна как союзник, а лишний повод появится щёлкнуть по носу мандаринов, заступаясь в ранге «старшего брата» за «страну утренней свежести». Да и японцам укорот дадим, когда они с островов на материк полезут.

15 августа 1844 года грозные и невероятно красивые корабли русского флота в заливе Анива, пардон — заливе Александра пушечной пальбой приветствовали великого князя Константина.

Совещание командиров прошло быстро и буднично. Невельской, как и планировалось ещё в Санкт-Петербурге, получил под командование «Аврору» и возглавил отряд, который все именовали эскадрой (и красивее и солиднее). Тройке «богинь» предстояло стать главной ударной силой российской империи при осуществлении моей авантюры с присоединением «ничейного» Уссурийского края.

Весь расчёт на то, что узнав о заложении порта и города сыном императора, якобы назначенного грозным родителем наместником тихоокеанских владений России, китаёзы не дерзнут напасть. Если честно, исключительно на внутренний раздрай в Поднебесной и надеялся. Офицеры, загорелись дерзким предприятием, многие завидовали быстрой карьере Геннадия Ивановича, а тут выпадала возможность отличиться всем. Ясно же, — героям, соратникам великого князя и чины и ордена обеспечены.

Поднимая из трюмов грузы, предназначенные для переселенцев на Дальний Восток, не мог удержать улыбки, наблюдая за страданиями Невельского. Командир «Авроры» за голову хватался, когда узнал ЧТО привёз фрегат. В числе прочего на берег сгрузили полторы тысячи лопат моего завода, тысячу двести кос, вилы, топоры, ломы, пилы двуручные…

— Ваше высочество, — каперанг смущённо покашливая подошёл вечером к князю, — нельзя ли…

— Топоры? Лопаты? Что так покраснели, Геннадий Иванович?

— Да. То есть, нет. То есть нужда во всём, ваше высочество. Голыми руками бастионы не возвести.

Дабы не мучить замечательного человека и отменного офицера, с ходу обещал для Николаевска-на-Амуре по две сотни штук каждой номенклатуры моего заводика. А там и посуда была, и молотки-кувалды…

Таким счастливым я Невельского видел только раз, когда Литке сообщил капитан-лейтенанту решение о направлении его в отряд цесаревича Александра для исследования бассейна реки Амур.

Кстати, не забыть — сегодня же ответить Фёдору Петровичу на его письмо. Литке настоятельно рекомендовал Константину не задерживаться на лишний год в странах дальних, а поспешать в Петербург, дабы присутствовать на учредительном собрании Русского Географического Общества, в коем второй сын царя должен стать Председателем. Обижать заслуженного адмирала, чертовски не хотелось, долго мучился с ответом. Предложил избрать брата Сашу, если уж так обязательно личное присутствие Председателя на историческом первом заседании. Или «авансом» меня, посчитав отсутствие не в минус, а в плюс, ибо Константин не в бирюльки играет, а занят важным делом, как раз по профилю РГО — исследует и присоединяет к державе новые территории.

Заодно просил Литке «поднажать» на адмиралов-консерваторов и перераспределить внутрифлотские финансовые потоки. Накачивать кораблями Балтийский флот, тем более парусными, когда паровая машина громко возвестила о начале новой эры в морской стратегии, — бессмысленно и где-то даже и преступно. В очередной раз предложил, все мало-мальски годные суда переводить на Дальний Восток — тут парус ещё послужит. Здесь тысячевёрстные океанские просторы, не то что мелководная Балтика, которую защитить можно пароходофрегатами и фортами Кронштадта. Да и гальваническими минами нашего гения Якоби, работающего на флот.

Но адмиральское лобби побороть невозможно, лишь со временем, путём «естественной убыли» приверженцев парусной романтики станет меньше. Лет так через тридцать…

Взгрустнулось, но взял себя в руки, накидал план действий, который и озвучил вечером 17 августа на неформальном совещании, протекавшем в форме товарищеского ужина. Фрегат «Константин» отстаивается в Александровске-Сахалинском, готовится к океанскому переходу и держит курс на русские владения в Калифорнии. На «Константине» в форт Росс доставляются семь десятков казаков, и пятьдесят гвардейцев Финляндского полка, пожелавших осваивать американский континент (каждому выделю по двести рублей серебром и золотом — на обзаведение и на расходы). Русский воинский отряд на будущей Голливудщине возглавит гвардии поручик Мезенцев, которому поставлена задача «вживаться» и готовить плацдарм для прибытия великого князя. К руководству Российско-Американской Компании обратился с предложением покупки акций, тысяч на сто, (для начала). Чтоб знали-понимали — Константин их надежда и опора и защита в этом мире бушующем. Кстати! Пора «сочинить» песню о звезде «что сорвалась и падает». Вполне в духе эпохи. Если довелось стать поэтом-романтиком, кумиром прогрессивной молодёжи, надо соответствовать, выдавая изредка «на гора» очередной шлягер. Или как говорят ЗДЕСЬ — романс. Народ в этом времени душевный, искренний. Когда юный Костик поёт «Надежду» или «Кавалергарда», не скрывают слёз даже тридцати-сорокалетние рубаки-отморозки, весь Кавказ прошерстившие вдоль и поперёк.

Но! Не до лирики покамест. «Аврора» завтра идёт в Николаевск. Заодно Невельской доставит в крепость имени императора столь любезный его сердцу инвентарь. А обратно Геннадий Иванович поведёт фрегат с легендарным имечком на будущий Владивосток, забросив по пути в Александровск-Сахалинский казаков-«американцев» и роту финляндцев. Или я уже успею заложить город к приходу «Авроры»? Не суть важно.

Чёрт, растащил я батальон лейб-гвардии Финляндского полка. Нет более ударного кулака. Сотня гвардейцев в станице Константиновской обустраивает «столицу Амурской губернии», сотня остаётся в Николаевске-на-Амуре, полета уходит на «Константине» в Северную Америку сотня на южном Сахалине. Но пятьсот отборных парней, за время похода позабывших о муштре и шагистике и понабравшихся полезных навыков и умений — тоже сила изрядная. С ними и начну закладывать главную базу России на Тихом океане.

Невельской получил письмо, адресованное поручику Скурихину, командующему ротой финляндцев в Хабаровске, пардон, в станице Константиновской. Скурихину поручалось выбрать из своих орлов полтора десятка наиболее приспособленных к долгому пребыванию в суровой дальневосточной тайге. И не отвлекать их ни на что более — пускай начинают «пробивать» тропу из Константиновской к будущему Владивостоку. Направление я указал достаточно точное. Ну, коль отклонятся в сторону — не беда, речь не о дороге, это дело будущего, а о тропе, чтоб курьеры из Владивостока могли срезать путь, не плетясь до Николаевска и далее по Амуру. Напрямки, (помню характеристику трассы «Владивосток-Хабаровск», хорошо помню) «всего-то» семьсот пятьдесят вёрст. Ох уж эти расстояния. Как там в моём времени в песне «Транссибирская магистраль» пел Розенбаум «… а сибирские просторы не для поездов»?