"Фантастика 2025-60". Компиляция. Книги 1-24
Шрифт:
— Да не парься ты, он опытный музыкант. Видишь, как все партии на лету схватывает! — подбодрила Джей.
— Да я не по этому поводу. И не об этом человеке.
— А о ком?
— О Ванде.
— Дочери кузнеца?
— Да. Хорошая девочка, красивая…
Джей нахмурилась.
— Ты тоже ей хотел предложить руку и сердце или надеялся на перепихон?
— Дети мои, мы опять отвлекаемся! — вмешался отец Иоанн. — За дело! Что у нас на очереди?
— Неплохо бы еще раз повторить «Бомжа», — сказал Кабан и принялся
— А что с «Бомжом» не так? — спросил Луцык.
— Ты лажанул в паре мест.
— Где именно?
— Там, где поется «я бычок подниму, горький дым затяну» и еще где-то… не помню…
— Давно палочек в руки не брал, — вздохнул Луцык.
— А еще Джей спутала слова… — продолжил Кабан.
— Я? — Джей положила ладонь на грудь.
— Ты. В куплете поется «пожалейте вы на несчастного бомжу», а не «бомжа».
— Ой, точно.
— Тогда погнали!
Барабанщик досчитал до четырех, и группа заиграла.
На обед принесли все тот же рацион: картофель, колбасу, зеленый лук, хлеб и воду. Доставщиком выступал невысокий юноша с крючковатым носом и заячьей губой. Выполнив свою функцию, он завороженно уставился на инструменты.
— Это что? — спросил курьер, указывая на гитару.
— Гитара. Корейская, — пояснил Луцык.
— И что, играет?
— Играет, даже очень сильно. Имеешь опыт обращения с таким инструментом?
— Не-а. В кино видел. «Улицы в огне» называлось.
— Как же, знаю. Отличный фильм. Рок-н-ролльный, — похвалил Луцык. — Лучшая роль Майкла Паре.
— А кого он там играл?
— Главного героя. Тома Коуди.
— Который в плаще?
— Именно! Хочешь сыграть на гитаре?
— Не-а, — пацан как-то неестественно дернулся и выбежал из клуба.
— Это Гашек, — пояснил отец Иоанн. — Ребенок родился с уродством. И немного отсталым. Бедное дитя.
— Гашек, — повторил Кабан. — Но ведь это фамилия. Чешского, если правильно помню, писателя. Это же он про Швейка написал?
— Совершенно верно, Ярослав Гашек. В честь него и назвали. Это мой братец идею подал. Гашек ведь был правоверным коммунистом и в Красной Армии даже служил. В общем достоин того, чтоб его фамилию увековечить в тезоименитстве, рассудил наш председатель. Ярославов-то много, а Гашека попробуй найди.
— А у чехов вообще смешной язык, — заметил Луцык. — И имена. Я, наверно, на всю жизнь запомнил «Кржемелик и Вахмурка».
— И «Йожин з бажин»! — подхватил Кабан.
— Точно! Иван Младек, кажется, исполнял.
— Может, сделаем кавер?
— Музыку-то подобрать несложно, а вот со словами придется повозиться. Джей, ты случайно не знаешь эту песню?
Она мотнула головой:
— Понятия не имею, о чем вы говорите.
— Ты шутишь? Известный же мем был времен «Живого журнала».
— Ну извини, но этот твой ежик мимо меня прошел.
— Вообще-то он Йожин…
«Йожин з бажин». Популярная в свое время чешская песня.— Такая уж прямо популярная?
— Да ее даже «Металлика» играла.
— Гонишь! «Метла» — и какие-то чешские частушки?
— А помнишь, они на концерте в «Лужниках» сыграли «Перемен» Цоя?
— Ну хотя… если бабки нормальные отвалить, они, наверно, что угодно смогут исполнить. Даже «Мурку».
— А я бы послушал, как «Метла» Круга сыграет.
— «Владимирский централ»?
— Не, лучше «Фраера».
— Фу, не напоминай. Я на одном корпоративе эту песню семь раз пела.
— На бис, что ли?
— На бис. За очень хорошие деньги.
— И чем ты лучше «Металлики»?
— Выходит, что ничем. Продажная певичка, — констатировала Джей.
— Но зато такая симпатичная! — подмигнул ей Луцык.
— Скажите, батюшка, а почему у вас с братом такая нелюбовь? — спросила Джей, очищая картофель от тонкой кожуры.
— Так уж повелось, — воздохнул отец Иоанн.
— Вот и он примерно так же отвечает. Но ведь должна же быть какая-то очень веская причина. Может, проблема из детства идет?
— Нет, в детстве все было нормально.
— Странно.
— Я думаю, что он на вас взъелся из-за религии, — предположил Кабан.
— Нет.
— Наверное, из-за бабы поссорились, — гыгыкнул Левша.
— Что за ужасное слово! Из-за девушки, — сказал отец Иоанн.
— Так вот, значит, где собака зарыта! — возликовала Джей.
— Нет, мне просто не нравится, когда так пренебрежительно говорят о женщинах. А мотивы другие. Хотя в чем-то вы правы. Девушка была. А, вернее, девочка.
— Не расскажете?
— Это не та тема, на которую мне приятно говорить, — со вздохом проговорил священник.
— А может, стоит попробовать рассказать? Может, и полегчает.
Отец Иоанн задумался на несколько секунд и, видимо, решив внять совету, тихо сказал:
— Ее звали Настя. Она училась вместе с нами в школе, и мы оба в нее влюбились.
Луцык чуть не подавился колбасой:
— Вы в ссоре с братом из-за школьной любви?
— Любовь не имеет срока годности, — заметила Джей.
Любопытный до деталей писатель-барабанщик тут же принялся выяснять:
— А кто у кого увел Настю? Вы у него или он у вас?
— Никто и ни у кого, — был ответ.
— А что же случилось?
— Настя умерла.
Возникла естественная для такого момента пауза.
— Простите, мы не знали, — отреагировала положенным в таких случаях образом Джей.
— Настя утонула, когда мы втроем купались в озере. На наших глазах она вдруг ушла под воду, и спасти ее мы не успели. С тех пор Сережа винит меня в ее гибели, — произнес отец Иоанн.
— А вы — его?
— А я — его…
— Но ведь Господь учил нас прощать, не так ли?