"Фантастика 2025-61". Компиляция. Книги 1-20
Шрифт:
– Думаешь, Штопочка не справится?
Сашка ответил не сразу:
– Штопочка хорошо владеет боевым пилотажем! Да и жеребец у нее отличный. Но она привыкла, что от нее все разбегаются. У молодых берсерков даже боевое крещение такое есть – получить бичом от Штопочки. Пока бичом от Штопочки не получишь – ты не берсерк. Если кто застрелит ее из арбалета – с ним свои же разберутся. Хочешь победить ее честно, садись в седло – и вперед.
– А Делибаш? – спросила Рина.
Сашка все-таки заставил Белого Танца задрать крыло, которым тот мешал ему сесть в седло. Пеги быстро учатся этому фокусу. Он помогает им сачковать. Когда у тебя крыло размером с парус, все, что надо, это слегка его опустить, и тогда бедному всаднику только и останется, что прыгать и ругаться. Ничего он с твоим крылом не сделает.
– Тут вся проблема в приказе Гая. Делибаш будет выполнять его любой ценой. А Штопочка – любой ценой ему мешать! – озабоченно сказал Сашка.
Глава семнадцатая. Делибаш
Это не глобальная правда, а локальная. Глобальная правда – то, что перед нами дорога и что эта дорога, если пройти ее до конца, ведет в вечность. А локальная правда – что это асфальтовое покрытие с выбоинами, которое положили криворукие люди. И что трясет, и что холодно. И что кто-то пешком бредет, а кто-то едет в автобусе. И самое сложное – не рассуждать, не обижаться, не убегать в лес, а продолжать идти.
Рядом с метро «Савеловская» есть песочного цвета дом с грязными подтеками на стенах. На первом этаже дома находится магазин «Цветы». На втором живет светловолосый молодой человек. На вид ему лет двадцать пять. Он невысок, легок и гибок, с осанкой гимнаста. Лицо имеет подвижное, улыбчивое. Каждое утро начинает с пробежки. Соседи считают его безобидным. Молодой человек всегда здоровается, никогда громко не включает музыку и не создает проблем. Даже девушек к себе никогда не водит.
Изредка кто-то из соседей пытается вступить с ним в задушевный разговор. Выглядит это обычно так. Очередной подвыпивший новый жилец – в подъезде из-за близости крупного торгового центра куча квартир сдается – торчит вечером на площадке и, скучая, ищет общения. Видит поднимающегося по лестнице молодого человека, загораживает ему проход и начинает: «Ты кто ваще?» – «Антон!» – терпеливо отвечает молодой человек. Ищущий общения задумывается. Молодой человек ожидает, пока ему уступят дорогу. «Антоха, значит? Что делаешь по жизни, Антоха?» – «Работаю». – «Где работаешь?» – «На работе». Ищущий общения пыхтит. Придраться ни к чему нельзя, потому что на вопросы ему отвечают. Но и дружить с ним определенно не хотят. Наконец жилец сдается и отодвигается, пробурчав неохотно: «Ну ты ваще… труженик… топай давай!»
Пару раз случалось, что ищущие общения начинали вести себя неадекватно. Если Антона грубо толкали на лестнице, он улыбался и прижимался спиной к стене, позволяя человеку пройти. Если слышал ругательство в свой адрес – никак не реагировал. Однажды какой-то пьяный попытался ударить его в лицо. Но не попал. Ударил еще раз и опять почему-то не попал. А потом увидел, что Антон стоит уже тремя ступеньками выше, смотрит на него, грустно качает головой, грозит пальцем и скрывается у себя в квартире.
Никто не сказал бы, глядя на этого скромного парня, ключиком открывающего и закрывающего за собой дверь маленькой квартирки, что это лучший боец форта берсерков. Прозвище в форте у него было Делибаш.
История жизни Делибаша была следующая. В доме на «Савеловской» он жил со своего рождения. Раньше с мамой, но два года назад мама умерла. Квартирку свою любил. Расположена она была удобно. По козырьку магазина «Цветы», находящемуся под окном, можно было в экстренном случае спуститься сразу во двор. Зимой дворники сгребали на газон снег, и перепад получался не больше полутора метров. Летом же приходилось прыгать с высоты второго этажа. Навык этот очень пригодился Антону в дальнейшем.
Ну что еще сказать про Антона? Если человек растет без отца, подразумевается, что он будет особенно несчастный. Насмешки, косые взгляды соседей, дырявая куртка. На самом деле и куртка была хорошей, и соседям было наплевать. Если травма и существовала, то она была глубинной, не внешней. Сейчас без отцов в городах растет столько народу, что одноклассникам это давно безразлично. Просто ты не получаешь чего-то важного, что тебе
потом придется по крохам добирать из разных источников, чаще уже во взрослой жизни.Методом сравнения своей жизни с жизнью «полносемейных» одноклассников Антон быстро обнаружил, что расти без отца не так уж и плохо. Отцы сильно придирались и чего-то постоянно от своих детей хотели, особенно от сыновей. Дочерей они обычно не трогали, поскольку не было внутреннего сопоставления с собой, которое и заставляет отцов придираться. А вот с сыновьями таким сопоставлением папочки занимались постоянно. «Я зарабатываю деньги, а он нет! Я ходил на кучу секций, читал книги, готовился в институт, а он валяется на диване и втыкает в телефон!»
Такие накрутки быстро переходили у папочек в рукоприкладство, что не могло не огорчать их отпрысков. В результате обычным желанием «полносемейного» одноклассника, лет так после четырнадцати, было поскорее вырасти, чтобы можно было врезать отцу. Или, во всяком случае, суметь ему врезать, если придется. Такой вариант Тараса Бульбы наоборот: «Поворотись-ка, тятька!» – и дальше по тексту.
Мама Антона весь день работала в офисе, занималась статистикой продаж. Вроде бы не вагоны разгружала, но домой возвращалась поздно и очень уставшая. Пыталась играть роль правильной матери и заглядывать в тетради. Видела двойки и грязь, потому что Антон с учебой не заморачивался. В дневник ничего не записывал, говорил «не задали», «учителя не было», «в классе все разбирали устно» и нагло таращился, как бы подзуживая: «Ну и что ты мне сделаешь?» Мама накручивалась, временами психовала и начинала швырять тетради на пол. Антона такой расклад вполне устраивал. Он рано научился манипулировать мамой. Усвоил, что эмоции у нее всегда идут в определенной последовательности. Когда мама устала – ей надо покричать. Когда она попсихует – то немножко поплачет, а потом закажет по телефону пиццу.
С мамой Антон ладил неплохо. Как все люди, она существовала по сложным внутренним законам, очень противоречивым и со стороны смешным. Свои отношения с возможными новыми папами Антона она начинала обычно со слов «Давай расстанемся!», хотя нередко бывала вообще не знакома с тем, кому это говорила. Просто она как бы сразу прокручивала весь сценарий с конца, надеясь так, быть может, поскорее дойти до начала.
Из-за того что Антон не делал уроки, со школой у него сложились отношения столь плачевные, что нередко маме приходили от классной руководительницы примерно такие сообщения: «Уважаемая Алла Игоревна! В связи с написанием городской проверочной по алгебре прошу заблаговременно подтвердить возможность отсутствия вашего сына в школе». Мама, кусая губы, печатала: «Уважаемая Нина Петровна! Возможность отсутствия Антона в вашей чудесной школе охотно подтверждаю».
Зорко и пронзительно ненавидя школу, Антон вскоре окончательно убедился, что цель жизни примерно трети учителей состоит в том, чтобы поселить в учениках стойкую неприязнь к их предмету. Зачем они выбрали себе такую цель и выбирали ли они ее с детства, сказать сложно, но, возможно, в этом есть высший смысл. Допустим, какой-то ученик по склонностям своего характера стал бы великим ученым-химиком и изобрел бы опасное оружие – а так он походит на химию к Рахиту Лукумовичу и на всю жизнь возненавидит не только цепные реакции, но и все, что хотя бы издали напоминает таблицу Менделеева. Оружия не изобретет, и человечество будет спасено.
С класса восьмого у Антона начались проблемы с одноклассниками. На том этапе своей жизни он был небольшого роста, слабый и довольно трусливый. Каждый середнячок легко мог побить его и самоутвердиться. К тому же существует такое понятие, как «ядро кристаллизации». Это когда при замерзании воды получается крошечная льдинка – и вокруг нее моментально формируются глыбы льда. В школе это работает так. Тебя не полюбил один конкретный человек, допустим Олег. Подговорил своего приятеля Женю. Олег и Женя составили ядро кристаллизации. К ним присоединился кто-то третий, затем четвертый – и вот ты уже боишься выйти из класса на перемене, потому что существует риск, что тебя подкарауливает целая стая товарищей. Стае товарищей всегда нужна жертва, потому что иначе утрачивается сама сущность стаеобразования. «Зачем мы собрались?» – «А шут его знает!» – «А, Антона надо побить!»