"Фантастика 2025-61". Компиляция. Книги 1-20
Шрифт:
Наста слушала фон Крейна, кивала и ела. Голос у него был убаюкивающий, да еще накладывался на удовольствие от еды. Координата счастья сразу становилась где-то плюс восемь, если не плюс десять. Внезапно перед Настой выросло обеспокоенное лицо Гамова:
– Эй-эй-эй! Слушай! Ты одна слопала весь имбирь!
– Чего? – удивилась Наста и внезапно обнаружила у себя в руках пластиковую коробочку с имбирем.
Когда пицца и суши были съедены, все отправились гулять. Дошли до Красной площади, через мост перешли на Софийскую набережную и вернулись через Большой Каменный мост, про который Павел Тархов заявил, что он на самом деле бетонный, и полчаса спорил по этому
Зю грызла трубку, хохотала басом и отпускала выражения, которые порой позволяет себе капитан дальнего плавания. Однако когда Наста сказала ей: «Ты меня заулыбала!» – Зю притворилась смертельно обиженной. К тому времени Наста уже разобралась, что Зю была влюблена в Гамова, но влюблена по сложному, путаному и безнадежному сценарию.
Павел Тархов купил палку копченой колбасы, и все вместе они съели ее на Большом Каменном мосту. Параллельно Тархов вспоминал все боевики, которые снимались здесь в последние годы. Их оказалось довольно много. Наста удивилась, как хорошо Тархов знает кино. Вот только сюжеты у фильмов, которые он порывался пересказывать, были трафаретные. Агент, убивший с полтысячи человек и достигший определенного опыта, перековывается и становится хорошим. И в нравственных целях начинает убивать тех убийц, которые пока еще не убили своих пяти сотен, а только стремятся к далекому идеалу.
Гамов и фон Крейн подтрунивали над Тарховым. Тархов старался быть искренним, путано объяснял то, что чувствовал, спорил по пустякам и оттого был нелеп. Гамов и фон Крейн, напротив, отделывались вежливыми, гладкими, правильными, всеми разделяемыми суждениями.
– Ну вот! – сказал Тархов убито. – Надо мной опять все смеются! А вообще меня всегда спасало, что я радостный дурак. Злобных дураков никто не любит, а перед радостными жизнь распахивается.
Наста подумала, что Тархов ей нравится. Он был вполне такой в шныровском стиле персонаж. Но все равно к концу прогулки Наста устала от общества «позитивной гвардии» и стала делать Гамову знаки, намекая, что можно бы и откланяться, но Гамову хотелось еще гостить.
И вновь они очутились в переулке рядом с Тверской. Едва Наста оказалась в тепле и присела на кресло, как ее мысли начали уплывать. Наста закрыла глаза – и куда-то провалилась. Успела даже увидеть короткий сон. Что-то такое бестолковое и прерывистое. Будто Гамов обнимает ее, а его руки обматывают ее как скотч. Она выпутывается, выпутывается, а они все обматывают и обматывают. Проснулась Наста от звука голосов. Она лежала все в том же кресле, бережно укрытая пледом. «Позитивная гвардия» и Гамов переместились за небольшой столик, низко над которым висела лампа, разливающая желтый свет.
Зю стояла у кофейной машины и с лицом лермонтовского артиллериста забивала в ее дуло кофейный заряд. Юрий фон Крейн «втыкал» в телефон. Павел Тархов выдавил в чай столько сгущенки, что она перестала растворяться.
Наста собралась уже как-то показать, что она проснулась, но тут Зю громко произнесла:
– Бедный-бедный Женя!
– И почему же Женя бедный? – незаинтересованным тоном прирожденного провокатора спросил Юрий фон Крейн.
– Потому что вынужден терпеть вот ее! – Жеста Зю Наста не видела, но и без того поняла, что Зю показала на ее кресло. – А все из-за Белдо!
– Неправда, – вяло отозвался Гамов. – И вовсе не из-за старика! Я ее люблю!
– Никого ты не любишь! – отмахнулась Зю. – Ну признайся хоть нам: тебе с ней тяжело! Ты с ней потому, что она зачем-то нужна Гаю!
Наста напряженно
ждала, что ответит Гамов, но тот только проворчал:– Да отстаньте вы от меня!
– Вот! Он даже не спорит! Он со мной втайне согласен! – восторжествовала Зю. – И лично я ему сочувствую! Девушка темперамента Насты – это как лайка или хаски. Ее надо постоянно занимать и загружать. Она не способна находиться в четырех стенах. Если просто оставить ее в квартире, она там все разнесет. А Женечка при ней как сиделка! «Пойдем, дорогая моя, я тебя пробегаю, пока ты ничего не сокрушила!»
Вспорхнув, как птица, Зю присела около Гамова на корточки.
– Ты стольким ради нее пожертвовал! Своей свободой, обществом единомышленников, возможностью получать образование! Живешь в какой-то глуши, почти в деревне! В Москву ехать больше часа! – проникновенно произнесла она.
Все это звучало как полнейший бред, однако «живущий в деревне» Гамов как будто искренне опечалился и опустил взгляд. Наста даже губу прикусила. Это какое такое образование она мешает получать Гамову, который дрыхнет до полудня, а потом начинает сравнивать куртки по каталогам?!
– А тебе ведь нужно и самому куда-то двигаться, как-то реализоваться, а не занимать лайку, круглосуточно находясь при ней нянькой! – кипела Зю.
Гамов поднялся во весь рост, как бы для того, чтобы поставить Зю на место (ну, так подумала Наста), но вдруг как-то сдулся и жалобно спросил:
– Ну лайку и лайку! А мне что делать?
– И это говорит дрессировщик гиел! Выбери себе собаку правильной породы! Например, существует французский бульдог. Умный, спокойный пес. Мирно лежит на диване и ждет хозяина, – сказала Зю.
– Ага. Ждет и изобретает черно-белый смартфон, который и без него уже изобретен. Нужно всего лишь зайти в «настройки» и сделать пару кликов, – язвительно произнес Юрий фон Крейн.
Зю отмахнулась от него трубкой, величественно поднялась и вернулась на диван. При этом она быстро покосилась на кресло. Наста продолжала, свернувшись, лежать под пледом. Она ощущала, что ее предают, причем предают как-то глобально и, главное, там, где она и подозревать не могла.
– Я ее люблю! – безнадежно повторил Гамов.
Зю поморщилась.
– Ерунда! – заявила она. – Никого ты любить не способен. Ты прочитал значение этого слова где-нибудь в словаре – и сразу же его забыл. Ты с ней из-за дракона!
– Чего? – испуганно переспросил Гамов.
Зю простерла к Гамову руку с трубкой. Голос ее дрожал от злости, но внешне она казалась спокойной. Это был тот самый градус эмоций, когда любовь переплавляется в ненависть и возникают прожигающие душу слова.
– Да, Женечка! Белдо с Гаем нужен дракончик Насты. Ну и сама девчонка тоже. Она яркая, с ней связана какая-то тайна! Короче, она для них – все! Ты – ничего! Ты красивый, милый, но ты как муж английской королевы: он как бы есть, но его имя всякий раз нужно вспоминать, потому что его как бы и нет!.. А ирония состоит в том, что королем себя считаешь именно ты! А ее – так… эй, девочка, иди сюда!
– Ты лжешь! – крикнул Гамов, начиная закипать.
– Я лишь передаю свою версию событий! – Чем больше Зю свирепела, тем спокойнее становилась. Голос только начинал позванивать, как у Гая. – Короче говоря, ты рассудил, что выгоднее быть с Настой, чем патрулировать с берсерками небо над Копытовом. Ведь ты, если задуматься, обычный берсерк на гиеле! Ты хитришь, пытаешься числиться в форте у Белдо, увиваешься вокруг Младочки и Владочки, потому что они тебя отмазывают!.. А ведь ты просто ленивый берсерк, который не хочет жить в казарме!