"Фантастика 2025-61". Компиляция. Книги 1-20
Шрифт:
– Но ты сможешь его найти? – спросила Рина.
– Сомневаюсь. Шансы примерно такие же, как если я выпущу в случайном месте Мирового океана малька, а ты, не зная об этом, в другом каком-то месте Мирового океана поймаешь этого малька стаканчиком.
Сашка, светя фонарем, сделал десяток шагов в сторону, туда, где над полом висел белый туман, похожий на асбестовое крошево. Стены продолжали мелко дрожать. Сашка осторожно снял шлем, стянул респиратор – и задохнулся от вони. Луч фонаря уткнулся вначале в своды пещеры, а потом осветил пробоину. Пробоина была не в полу, не в стене – она повисла в пространстве, вообще ни к чему не привязанная. Точно кто-то с закрытыми глазами прорезал дыру в картине, ничуть
В пробоину со свистом врывался воздух. Что-то подвывало и хлюпало. Одновременно с этим по краям пробоины постепенно начинала сочиться какая-то слизь, похожая на кисель. В киселе вяло барахтались жирные медузы. Они пока не адаптировались к новому миру, давление в котором было меньше, чем в болоте, и их корежило, выворачивая наизнанку. Однако смертоносности своей медузы не утратили. Сашка, случайно коснувшийся ногой одной медузы, был затоплен жуткими и бредовыми желаниями. Ему дико захотелось опуститься на четвереньки и жадно, до самозабвения, глотать этот скользкий кисель. И он бы это сделал, не схвати Рина его за ворот и не надень ему на лицо респиратор. Правда, сейчас он помогал не слишком.
Услышав рядом шаги, Рина рассеянно посветила в ту сторону фонарем. Увидела серебристые фигуры в скафандрах и успела даже подумать, что это Ул, Родион и Делибаш. Но тут же узнала единственную фигуру в середине, на которой скафандра не было.
Гай шагал гибко и легко, как на прогулке. За ним двигался Исай. В корявых руках Исай нежно баюкал брандспойт огнемета. Напрямую из брандспойта не целился, но было заметно, что это ему не так уж и нужно. Ноги его не приплясывали пока, стояли твердо. Рина подумала, что ноги и руки у этого типа явно от разных людей и вообще он сильно напоминает шимпанзе.
Секач и Белдо замыкали.
– Дионисий Тигранович! Освещение, пожалуйста, в зал! – попросил Гай.
Белдо щелкнул пальчиками. Вспыхнувший свет был неровным, зеленоватым, слабеньким, а вот тени почему-то отбрасывал резчайшие.
– Это, собственно, все, что возможно в этих обстоятельствах, – сказал Белдо, извиняясь.
Гай отмахнулся, показывая, что лично ему свет не нужен – он для других старается.
– И как вам взрыв? – спросил Гай. – Впечатляет? Дионисий Тигранович, как называется защитный купол, который вы возвели?
– Он называется «домик»! – сказал Белдо застенчиво. – От детского «Мы в домике!». Прячешься под одеялом – и все беды мира тебе не страшны. Но я потратил много псиоса. Это очень дорогая магия.
Гай его уже не слушал и внимания на него не обращал. Он подошел к тому, что недавно было пещерой, и уставился на озерцо, быстро наполняющееся слизью. Изредка из пробоины выпадали медузы. Тяжело шлепались, ворочались.
– Не слишком быстро пока! – сказал Гай. – Видите ли, сейчас слизь наполняет Межмирье. Оттого и этот вой. Межмирье дряблое, и в него засасывает воздух из нашего мира… Но и в болоте уже где-то есть трещинка… Как хлещет, как хлещет! – Гай находился в превосходном настроении и искрил юмором. Правда, от юмора его попахивало палеными проводами. – А, кого я вижу! Ул, чудо былиин! А что же ты без ребенка? Как же я тебе теперь помогу?
Это было все, что Гай успел произнести. Ул, обычно спокойный, превратился в выпущенное из пушки каменное ядро. Сбил с ног Секача, плечом протаранил Исая и, зная, что кабан защитит Гая, метнул саперку в Дионисия Тиграновича. Саперка рассекла воздух, однако у самого носа Белдо, встретив неведомую преграду, вильнула и снесла Маленькому Французу арбалет вместе с несколькими пальцами его руки. И произошло этот вовремя, потому что арбалет Француза уже вскидывался для выстрела. Маленький
Француз завыл, нянча изуродованную руку.Увидев, что произошло, Ул на миг застыл, Дионисий Тигранович же охотно объяснил ему:
– Чук-чук! А я не только в «домике»! Я еще окольцевался! Любая атака на меня переводится на того, кто стоит ко мне ближе всех!
А бой уже кипел.
Родион и Делибаш кинулись один на другого в тот же миг, как Ул метнул саперку в Белдо. И было странно, что они отыскали друг друга в толпе, потому что всего секунду назад ни Делибаш не смотрел на Родиона, ни Родион на Делибаша. Родион мешал Делибашу вскинуть арбалет. Тот не менее тщательно страховал ту руку Родиона, в которой, он чувствовал, сейчас окажется нож. Родион попытался врезать Делибашу справа. Делибаш резко встретил его левой. Родион уклонился, но запоздало – скулу смазало тупой болью, и вдруг что-то потекло и защипало глаз.
«А, рассечение… Ерунда…» – подумал Родион. Все же его повело, и, чтобы не пропускать новых ударов, он повис на Делибаше. Тот, в свою очередь, вцепился в него, и началась борьба, практически на равных, потому что ни Делибаш не уступал Родиону, ни Родион Делибашу.
Исай с Секачом смогли опрокинуть Боброка, вышибив у него опасный костыль. И теперь Боброк беспомощно, как перевернутый жук, барахтался на полу, залипая в слизи. Рядом с ним корчились, выворачиваясь наизнанку, выброшенные из болота медузы. На Секача набросился Сухан. Не имея возможности в тесноте взмахнуть своим главным оружием – палицей, – он попытался ударить его локтем в голову. Локоть пронесся вхолостую. Секач встретил его несколькими смазанными ударами, и оба тоже покатились по земле.
Шарманщик, едва началась заваруха, поступил как опытный наемник, не уверенный в исходе боя. Застонал, рухнул на землю и притворился раненым. При этом хоть он и лежал весьма живописно, прижатые к груди колени были готовы к пинку, а правая рука лежала на припрятанной под левым плечом рукояти саперки Ула, которой он вовремя завладел. Так что в случае необходимости Шарманщик готов был ожить и дальше действовать по обстоятельствам.
Рузя поступил примерно так же, как опытный дезертир Шарманщик, только раненым не притворялся и оружия не запасал. В первые же секунды боя он подмял под себя Насту, накрыв ее своим телом. Он опасался, что Наста со свойственной ей горячностью полезет геройствовать и ее быстренько убьют. Наста барахталась под тушкой Рузи, шипела и проклинала его, однако Рузя брал весом. Ему даже особенно не требовалось держать Насту – он просто наваливался на нее, как огромный матрас. Насту переклинивало от гнева, что какой-то Рузя, которого она считала тюфяком, ее держит, а она ничего не может с этим поделать.
– А ну отпустил меня! Я тебя ненавижу! – шипела Наста, ухитряясь кулаком влепить Рузе сбоку по ребрам.
– А я тебя люблю! Когда-нибудь ты будешь моей женой! – отозвался Рузя, от боли этого удара набравшийся храбрости.
– А мне по фигу! Я тебя ненавижу!
– А я тебя люблю! – хрипел Рузя, пытаясь придержать ее руку.
– А я тебя – нет! – Наста ухитрилась боднуть его лбом. Удар шлемом пришелся в шлем.
– А я тебя – да! – сказал Рузя самозабвенно, слушая в ушах отдающийся гул.
Наста попыталась столкнуть Рузю коленями, но он был тяжелый. Она вовремя поняла это и стала колотить его ботинками по ногам. На глазах у горе-жениха выступили слезы.
– А я тебя люблю! Но, если ты немедленно не прекратишь, я тебе врежу! – предупредил он отчаянно.
Дракончик Гастрафет, коротко вспыхивая пламенем, метался над парочкой своих опекунов.
Сражение было в самом разгаре. Одинаковые скафандры мешали разобраться, кто где, и нередко свои колотили своих. Кто-то уже катился, кто-то лежал, кто-то кого-то бил.