" Фантастика 2025-62". Компиляция. Книги 1-26
Шрифт:
— О, Гоша! — узнал его кто-то.
Жуков поднял взгляд.
— Аркаша, ты? — спросил он, увидев своего приятеля по детским играм.
— Я! — заулыбался Аркадий Щавелев. — Не признал?
Его Георгий помнил как юнца, с которым они шкодили в юности. Увы, долго их приятельство не продлилось — после церковно-приходской школы, в 1907 году Жуков уехал в Москву, где работал.
— Да признал, — улыбнулся ему Жуков. — Но я тебя в последний раз до Империалистической видел.
Аркадий сейчас был слегка упитан, что косвенно говорит о положении дел на селе — не прямо толстый, но и не последняя
— А, да-да, — покивал Щавелев. — Я ж в Астрахани батрачил.
— А сейчас чем занимаешься? — спросил Георгий.
— В артели «Красная страда» состою, — ответил старый приятель. — Зарплата хорошая, в артельном магазине что хочешь покупаешь — всё, как у людей.
— И много работы? — поинтересовался Жуков.
— Да как сказать… — задумался Аркадий. — В обычные дни немного, а вот в посевную или уборку… но это всегда так, сам знаешь. Но лучше, чем батрачить, а главное — выгоднее. Я тут задумываюсь дом себе поставить новый… А у тебя как дела?
Да, Жуков хорошо знал крестьянский удел. Даже слишком хорошо.
— Неплохо, — ответил Георгий. — Из Персии только приехал.
— Газеты читаю, знаю, — улыбнулся Щавелев. — Надо бы как-то сесть у меня — хотелось бы послушать историю какую-нибудь.
— Как время будет, — пожал плечами Георгий и вернулся к колке дров.
Дома он себя в деревне уже не чувствовал, так как здесь всё слишком сильно изменилось. Возможно, всё стало иначе из-за того, что его отца тут уже пять лет, как нет, возможно, это связано с тем, что исчезла эта едва уловимая аура крестьянского быта — с нотками стоического принятия. А возможно, что это он просто слишком сильно изменился и стал здесь совсем чужим.
«Но столько сытых лиц в сёлах я уже давно не видел», — подумал Жуков. — «Похоже, что артель хорошая, здоровая».
В некоторых сёлах, как он слышал, было, что в начальники артели назначили какую-нибудь говорливую бестолочь, которая не справлялась с задачами и всё рушила. Правда, такое случается не очень часто. Как правило, мужики не ошибаются — они знают, кто из них может управлять — не по словам, но по делам…
И всё же, его предыдущий опыт контрастировал с тем, что он видит сейчас.
Деревня Стрелковка начала обзаводиться новенькими домами, построенными из красного кирпича — раньше такое точно было не по карману деревенским жителям. Сейчас же, судя по всему, кирпич завозят централизованно, всякому желающему и за вменяемые деньги.
— Закончил? — вышла мать во двор. — Корову Евлампии продам — она давно засматривается. А кур придётся Ване Спиринкову продать, задёшево…
*7 июня 1926 года*
— Да мне насрать! — прорычал Леонид, выходя из кафе. — Догоните машину и разберитесь с ублюдками!
Машина телохранителей сорвалась с места и помчалась в погоню.
Курчевский расслабил галстук, после чего вернулся в кафе.
— Мистер… — заговорил выбежавший в зал владелец заведения.
— Плачу две тысячи и ты спокойно живёшь дальше, — перебил его Леонид, достающий портмоне.
С мафиози быстро разобраться
не получилось.Да, основную массу членов «семьи» перебили, как и почти всех связанных с ними бандитов — это было нечто, похожее на победу.
Но затем из Чикаго и Нью-Йорка приехали другие мафиози, которые объявили Леониду вендетту.
На него совершено уже шесть неудачных покушений, разной степени подготовленности, что уже начало ему надоедать.
Бандиты, нанимаемые мафией для его убийства, как правило, никак не связаны с мафией, а сами члены нью-йоркской и чикагской семей на прямую конфронтацию не идут.
Единственное, что мог сделать Леонид — отправить в Чикаго и Нью-Йорк своих людей, которые начали разведку и выявление мафиози. Возможно, если он перебьёт всех там, они, наконец-то, отстанут от него.
Увы, но даже если всё получится, это никак не решит проблему с Морганами.
За всем этим стоят именно они — сверхбогатые банкиры, которые решили дёшево диверсифицироваться за его счёт.
Вероятно, они подумали, что раз он принимает кого-то в долю, то это происходит потому, что он под кого-то подстелился…
Теперь Морганам придётся начинать считать гробы — жалеть их Курчевский не собирается.
Кто-то другой бы покорно склонил голову и терпел это унижение, но не Леонид. У него есть сверхважная работа, которую нужно сделать, поэтому останавливаться или пресмыкаться перед кем-то ради своей жизни он не будет. Не просто не будет, а не может себе позволить.
Так-то он человек миролюбивый, но когда сталкиваешься с выбором: либо ты, либо они — вопросов не остаётся.
Леонид присел за свой столик в кафе, приподнял чашку с давно остывшим кофе и посмотрел на владельца заведения. Владелец нервничал, оглядываясь на вход, но, увидев в руках Леонида деньги, извлекаемые из портмоне, слегка расслабился. В итоге два десятка стодолларовых купюр перекочевали к нему в ладонь, и он поспешил на кухню, чтобы обновить Курчевскому кофе.
«Они ожидали, что меня можно затоптать деньгами, угрозами, руками мафиози», — подумал он, посмотрев в окно кафе.
Его машина, изрешеченная из пистолетов и обрезов, стояла на парковке, а возле неё крутился Уильям Брок, его телохранитель-водитель.
Наёмные убийцы, видимо, были на взводе, так как расстреляли пустую машину — им не хватило терпения дождаться, пока Курчевский выйдет из кафе. Или они и вовсе не связали нахождение его машины на парковке с возможностью того, что он приехал попить кофе и подумать.
Подумать есть о чём: Морганы теперь будут начеку, поэтому убивать их будет непросто. Возможно, лучше попробовать договориться…
Владелец заведения принёс ему кофе. Леонид с благодарностью кивнул и начал наслаждаться напитком.
Через десяток минут с лишним на улице рыкнул двигатель.
Он вышел на улицу, где ночной воздух слегка остужал его разгорячённую голову. Машина телохранителей вернулась, и один из них, Артём, махнул рукой, приглашая сесть внутрь. Леонид закинул портмоне в карман и открыл заднюю дверь.
— Как прошло? — спросил он, плюхаясь на сиденье.
— Ушли. Они были на тёмном «Форде», но свернули на третьей, — коротко ответил Артём, бросая взгляд в зеркало заднего вида.