" Фантастика 2025-62". Компиляция. Книги 1-26
Шрифт:
— Поступаете в моё распоряжение, — сообщил ему полковник Трохин. — Скоро получите свои документы, а до этого — находитесь в выделенной для вас казарме. Обратно на «Полигон» вернётесь сразу же, как поступит команда от спецотдела.
— Понял вас, товарищ полковник, — вновь козырнул Рёмер.
— Вы хорошо поработали — руководство довольно, — улыбнулся полковник. — Следуйте за мной.
*19 июня 1940 года*
Эрих вышел из салона ВАЗ-38 и огляделся.
Это кишинёвский оперативный штаб — «Полигон».
Рёмер прошёл в здание штаба, где предъявил свои настоящие документы на КПП.
Его ждёт встреча с другими командирами спецгрупп, а также с куратором, генерал-майором Судоплатовым.
Вернулись не все — среди присутствующих не было Пауля Лонгериха, Мартина Герлаха, Ханса Фельдкампа и Вольфганга Эккеля.
Перед началом операции было двадцать четыре командира спецгрупп, но четверо отсутствуют — это может значить, что они провалились.
Со стратегической точки зрения, потери незначительны.
— Здравия желаю, товарищ генерал-майор! — выполнил Эрих образцовое воинское приветствие.
— Вольно, — разрешил ему Павел Анатольевич. — Присаживайся. Продолжай, товарищ Борн.
Полковник Герхард Борн оправил китель и продолжил рапорт:
— … было встречено сопротивление отрядов румынского ополчения на отходе. В ходе короткой стычки группа потеряла двоих убитыми и одного тяжелораненым, но взвод противника был уничтожен. А далее, удостоверившись, что артиллерийский склад ликвидирован полностью, моя группа направилась к следующей точке.
— «Фейерверк» был зафиксирован авиаразведкой, — кивнул генерал-майор Судоплатов. — На следующей точке проблем не было?
— Никак нет, — ответил Борн. — Сил противника обнаружено не было, зато мы нашли три брошенных бронетранспортёра без топлива. Подорвали и отправились в зону ожидания.
— Понятно, — произнёс Судоплатов. — Вопросов, пока что, не имею, но ожидаю письменный рапорт не позднее завтрашнего утра.
Он закрыл папку и встал из-за стола, обведя взглядом всех присутствующих.
— Из двадцати четырёх групп мы целиком потеряли три, — сказал он. — Десять свои задачи выполнили полностью, остальные — частично. Всем, до утра, в рапортах подробно описать, пошагово, свои действия за линией фронта. Будем обобщать полученный опыт и делать выводы. На этом всё — отправляйтесь к своим подразделениям. Товарищ Рёмер — к вам есть особое замечание.
Эрих встал со стула.
— Импровизация со штабом 15-го пехотного полка румынской армии — это было очень смело, — произнёс генерал-майор. — Этого не было в твоём маршрутном листе, но командование фронта оценило твои действия очень высоко. На том участке сопротивление противника нашим наступающим подразделениям было минимальным — твои действия внесли сумятицу в ряды противника, было зафиксировано несколько эпизодов перестрелок между румынами и немцами, что облегчило задачу в разы. Буду ходатайствовать о твоём награждении минимум Красным Знаменем.
*20 июня 1940 года*
— Плохо всё это выглядит… — произнёс Степан Ванечкин.
— Вот здесь был мой дом, — вздохнул Аркадий, указав на место,
где раньше была крепкая изба. — А вон там жила Марфа. Посмотри, видишь? Следы от забора — своими руками возводил.— Это когда от волков отбивались? — уточнил секретарь.
— Да… — протянул Немиров.
Ему вспомнились те времена. Царь ещё на престоле, войны ещё нет, никто не стреляет, а умереть можно в две секунды. Либо от волков, либо от холода.
— Свой дом не помнишь? — спросил он.
— Ну, если твой тут стоит, то мой, получается, вон там, — указал Степан на пустырь.
Избы растащили на дрова жители соседних деревень, а может и на стройматериалы.
Единственный сохранившийся ориентир — столб посреди участка Марфы, а также засыпанный колодец посреди деревни. Почему никто не срубил столб, на котором Аркадий вывесил освежёванные туши волков, он не знал. Возможно, суеверия…
— Всё, идём на погост, — сказал он.
— Машину? — предложил Никита Сергеевич.
— Нет, тут же недалеко, — покачал головой Аркадий.
Деревня не вызвала в нём никаких эмоций — он видел слишком много таких. Люди уходят, природа забирает их жилища себе, а затем всё исчезает под бурьяном и иной сорной травой.
Путь на кладбище он помнил отчётливо, будто никогда не уезжал из Мамоновки.
С ним была целая делегация — Хрущёв, Ванечкины, Иван Николаевич Кожухов, председатель Фёдоровского райсовета, а также пара десятков селян. Ну и, само собой, отделение охраны.
Кладбище заросло практически полностью, ограждение завалилось, оградки на могилах тоже позаваливались, большая часть крестов попадали, а некоторые могилы было сложно отличить.
Аркадий вспомнил место, где лично хоронил племянника Марфы, имя которого уже забыл. Он подошёл к могильному кресту и содрал с него наросший вьюнок.
«Виталий», — вспомнил Немиров. — «Точно».
Это помогло ему сориентироваться — могилы родичей были дальше по кладбищу, на два ряда ниже.
Первой он нашёл могилу деда. Она была очень старой, крест покосился и Аркадий попытался его поправить. На подмогу сразу кинулся Хрущёв.
— Дед? — спросил он, посмотрев на даты.
— Да, — кивнул Аркадий.
Когда он посмотрел на выжженную на кресте надпись, ему резко стало плохо.
Откуда-то изнутри прорвалась застарелая скорбь, о существовании которой он даже не знал.
Перед глазами проносился целый каскад воспоминаний, связанный с дедом Алексеем — как он качал его, совсем маленького, на коленях, как улыбался и пел песни. Как он плясал на празднике, как они вместе ездили за сеном на старой телеге, в которую была впряжена Красава, их лошадь.
Ему было по-особенному больно от того, что он его толком-то и не помнил — дед умер слишком рано.
Справившись с нахлынувшими чувствами и воспоминаниями, Аркадий погладил поправленный крест и сказал:
— Прости, дед. Я буду помнить тебя. Я тебя не забыл…
Он перешёл к могиле отца. Его крест уже не имел выжженной надписи — деревня уже умирала и некому было этим заняться. Тогда хоронили очень многих.
— Отец? — участливо спросил Никита Сергеевич.
— Да, Никита Сергеевич, отец… — вздохнул Аркадий. — Можешь, пожалуйста, с остальными подождать…