" Фантастика 2025-62". Компиляция. Книги 1-26

— Она не будет голосить, она у меня тихая.

— Ясно. А звать-то тебя как?

— Андреем Михайловичем.

— Ступай себе с богом, Андрей Михайлович, и ничего не бойся.

Мужичок, хлюпая носом и благодаря меня на чём свет стоит, удалился. Я вздохнул и вернулся к своему пиву.

— Завидую вашей работе, Владимир Всеволодович, — заметил Фёдор. — Как бог свят — завидую.

— Чего это? Поди больше моего зарабатываешь, только не подставляешься.

— Дело не в деньгах, а в том, как на вас люди смотрят. Как на спасителя, коим вы и являетесь. Будь во мне с детства дар — тоже бы в охотники ушёл, разумеется.

— Разумеется. Если у тебя дар — выбора-то и нет никакого. Мужики рассказывали. Кто и пытается соскочить — всё равно возвращаются. Вон, Аврос, вроде давненько на покой ушёл. Но я тебе так скажу: Петрушка у него ведь не от сырости завёлся. Значит, похаживает на охоту тихопёрдом, старый плут.

Фёдор сделал вид, что всё понял, и свинтил обслуживать другого клиента. Я усмехнулся.

Люблю говорить сам с собой, притворяясь, будто обращаюсь к другим людям. Люди в основном занимаются тем же самым, но неосознанно. Каждый, по большому счёту, только себя и слушает. А я всего лишь отдаю себе в этом полнейший отчёт. Честность — вежливость охотников. О! Кажись, я новый афоризм сочинил.

Теперь, когда в моей жизни появилась ощутимая цель, я воспрял духом. Тяжёлые мысли вымело из головы поганой метлой. Покинув кабак, я прогулялся до костеприёмника и вынес принимале мозги, показав два осколка от «золотого» яйца.

— Нет, — жалобно сказал тот.

— Обоснуй? — предложил я.

— Н-не кость сие.

— Как же не кость? Давай сравним с любой другой костью. Есть у вас какая-то процедура установления подлинности материала?

Процедура была. Принимала достал пузырёк с чем-то чёрным. Выткнул пробку, капнул на скорлупу. Из чёрной жидкость сделалась ярко-красной.

— Видал? Подлинник! — сказал я с уверенностью.

Уверенности на самом деле не было и в помине. Я ж не в курсе местной химии. Может, красный цвет как раз означает, что это фальшивка. Но — угадал. Принимала совсем загрустил.

— Никогда такого не приносили… Не примут у меня ведь. Не кость же, а скорлупа.

— А не один хрен, скажи на милость? Главное — что? Главное — материал. Из него ведь амулеты и оружие делают. Вот, материал.

— Ну… Могу принять, как одну.

— Схрена ли одну, когда две! — Я крутанул пальцем сначала одну половинку яйца, потом другую.

Принимала смотрел так, будто я у него на глазах режу его любимого щеночка. Аж жалко стало, чесслово.

— Ладно, не грузись так. Сдавать не буду. В Питере потом реализую — там дороже. Ну или в Смоленске.

Принимала, не таясь, выдохнул — облегчение накрыло его мохнатыми крыльями. Я, посмеиваясь, ушёл.

Так-то система приёма костей поштучно имела смысл, кривляться не будем. Земляна всё правильно сказала: кости-то, в основном, мелкие попадаются. А берут их по цене средних. Лично я уже вышел на уровень, когда у меня, в основном, средние и крупные, так что я, по уму, если на вес пересчитать, в проигрыше оказываюсь.

Но в среднем система работает. Только есть в ней вот такие вот тонкие моменты, как с яичной скорлупой. А если огненный змей вылупится, развалив скорлупу на десять кусочков? Или на сто десять? А? Вот то-то же.

В целом, пока что я решил не делать революцию в Питере. Подумать надо, осмотреться. А скорлупу эту я мастеру Сергию загоню. Пусть на амулеты пустит. Он-то не привередливый, ему по барабану форм-фактор, лишь бы материал верный был. Ни перед кем же не отчитывается.

Думая такие мысли, я пришёл к спецкамню и телепортнулся оттуда домой. Дом встретил меня умиротворяющими звуками стучащих молотков и сопутствующих выкриков с поминанием чьей-то там матери. Ясно, Ефим чего-то колхозит со своей бригадой.

Захара я обнаружил внизу, в отведённой ему комнате. Он сидел с книжкой, и это был не справочник.

— Это ещё что за внеклассное чтение? — полюбопытствовал я.

— А… — Захар смутился и отложил книжку. — Да это Марфа всё. Её Катерина Матвеевна читать приучила, вот она мне тоже теперь книжки подсовывает.

— Про любовь, небось?

— Вестимо, про любовь. Такая тоска — спасу нет.

— А нахрена читаешь-то?

— Так Марфе же нравится…

— Н-да. Беспощадны вы, любовные страдания… Ладно, предлагаю тебе немного развеяться и поохотиться, как ты на это смотришь?

— Дак, я ж — завсегда! — вскочил Захар. — Куда пойдём?

— Домового выносить. В Поречье. Мелочь, но на безрыбье сойдёт. Я так понял из описания, что там плюс-минус та же кикимора, только в профиль. Нюанс: домовых два. Один свой, его трогать не нужно. Гасим сугубо вражеского. Предупреждая вопрос: нет, я не в курсе, как их отличить. Там, по месту разберёмся. Наверное, самый агрессивный — под снос, а второго оставим.

— Понял, — ничуть не смутился Захар нестандартностью задачи. — Амулетов возьму. Сейчас идём?

— Не. Я сказал, часам к девяти, не раньше. Так что пока туда-сюда, пока поужинаем — там народ небогатый живёт, объедать не хотелось бы, — и двинем потихоньку. Яблочную знаешь улицу? Далеко это от камня со Знаками?

— С полчаса, неторопясь.

— Ну вот и отлично. Чего там по рыбе?

— Плотник ящик сделал на телегу, амулет я приладил. Тихоныч отбыл, там, на месте, мужиков просветит, как пользоваться. Скоро будет рыба.

Прекрасно. Люблю, когда запущенные процессы развиваются сами по себе, без моего участия.

— Земляна тут?

— Не, ушла куда-то.

Ну и ладно. В наш «договор аренды» не входило, что она должна передо мной отчитываться обо всех своих передвижениях. Да и я не горю желанием накладывать лапу на половину её добычи. У Земляны свои мутки, у меня — свои. При необходимости сколлаборируемся ещё. Точно так же, как с Егором или Прохором.

* * *

Улица Яблочная дышала безысходностью. Восьмой дом являл собой безысходность, как таковую. А уж пятая квартира на втором этаже…

Я постучал. Дверь практически сразу открыла невысокая кудрявая женщина с измождённым бледным лицом.

— Здравствуйте, — полушёпотом сказала она. — А вы к кому?

— Охотники мы! — бодро гаркнул Захар.

Я от души влепил ему подзатыльник.

— Чё ты орёшь?! Там ребёнок мелкий!

Из комнаты донёсся детский писк.

— Забыл… — Захар потёр затылок с виноватым видом. — Извиняйте.

Женщина, мигом выкинув нас из головы, умчалась к ребёнку. А к нам вышел Андрей Михайлович собственной персоной. Смотрел он тоже с удивлением.