"Фантастика 2025-63". Компиляция. Книги 1-27
Шрифт:
В этом проклятом мире я в полной мере осознала значение слова «одиночество». Несмотря на то, что большую часть своего времени я проводила в толпе и была занята, несмотря на не особо содержательные беседы с Шериной и Инсуром, я никогда до этого не чувствовала себя такой одинокой и никому не нужной. И это была истинная правда, в этом мире я была совсем одна, тут просто не было мне места. И пусть на родине у меня тоже не было семьи или близких друзей, но были надежды. Я знала, кто я и чего хочу. Я была дома.
С ашрианцем, который стал моим молчаливым соседом по воле судьбы, а точнее, Мараса, прогресса тоже не было. Я пыталась найти с ним общий язык, старалась относиться к нему по-человечески, заслужить хоть крупицу доверия, но всё бесполезно. Парень наглухо закрылся в своей
И я сдалась. Я просто не в состоянии, у меня не хватает сил бороться с проклятой судьбой постоянно. Не хочет со мной контактировать? И не надо! За этот месяц с небольшим я чуть отточила навык управления и уже по привычке, почти на механике, утром и вечером выполняла комплекс действий, направленных на уход за парнем.
— Ты на обед идёшь? — вырвал меня из размышлений голос Инсура.
Кивнув, я стала собирать с парты учебные принадлежности и, обнаружив, что за время лекции в моей сумке образовалось нечто похожее на болото, лишь страдальчески закатила глаза.
— Что, опять? — с сочувствием спросил парнишка.
Кивнув, я показала ему свою сумку. На моё счастье, Инсур был стихийным магом, а точнее водником, и потому за короткий период времени он решил мою проблему. За что я искренне и благодарно ему улыбнулась.
Я говорила, что меня не любят? Так вот, если большинство просто выражают это кривыми взглядами и насмешками, на которые мне по большей части плевать, то есть и такие, кто делает откровенные гадости. Что самое обидное, делается всё это исподтишка, я даже не знаю толком, кто из этой толпы невзлюбил меня настолько, что не брезгует и грязными приёмчиками.
Хотя нет, одного знаю. Тот урод, который в первый же день издевался над рабыней в столовой. Лурен. Местная звезда. Девчонки по нему вздыхают, парни стремятся подражать. Естественно, как и у любой знаменитой и влюблённой в себя задницы, у него есть группа подпевал и девица ему под стать. Лурен — живое олицетворение Эромайского Королевства. Живой набор всех возможных пороков, которые тут считают нормой. Сын какого-то неприлично богатого хлыща. Один из немногих, кто добился разрешения взять с собой нескольких рабов. У него в распоряжении были две девушки и парень, и не брезговал он развлекаться со всеми ими. Впрочем, насколько была наслышана, он вообще был фанатом студенческих вечеринок, которые тут в основном начинались с пьянок и заканчивались оргиями. И похоже, он ещё тогда, в день определения потенциала, заметил мой взгляд и реакцию. Он единственный не стеснялся делать гадости, не скрываясь. Он и его девица по имени Дейла. Да что там, эта проклятая травля с него и началась! И самое горькое во всём этом было то, что ответить мне было совершенно нечем, и Лурен это знал.
Как правило, у любых издевательств есть свой финал. Ответить Лурену мне было нечем, но при этом я всеми силами старалась делать вид, что его выходки меня не трогают. Я надеялась, рано или поздно ему всё это надоест и он просто отстанет. Ведь такие сволочи, как он, всегда так делают: или в конце-концов теряют интерес, или их «шутки» становятся всё более жестокими. Я искренне надеялась на первый вариант.
С Шериной я и Инсур встретились по пути в столовую и не медля отправились к раздаче, чтобы успеть занять не самый плохой стол. Всё было как обычно: подошла, набрала еды по вкусу и собралась последовать за ребятами, как поняла, что что-то не так.
— А у дефективной хорошая задница! — крикнул кто-то.
— Эй, ты, ущербная, руки подними, дай бюст оценить! — послышался новый возглас.
— Повернись задом!
— Долой поднос!
— Приходи ко мне сегодня вечером!
Все эти возгласы раздавались практически одновременно. Посмотрела сначала на приятелей, у них на лицах был шок. Потом окинула взглядом помещение и встретила десятки масленых и глумливых взглядов, но главным была светящаяся самодовольством и превосходством физиономия Лурена. И лишь потом я опустила глаза, чтобы осмотреть себя.
Катастрофа! На мне не было ничего!
Ни единого клочка одежды! Метнувшись к окну, я дёрнула тяжёлую портъеру, раздался треск, и ткань оказалась у меня в руках. Судорожно кутаясь в занавеску, я чувствовала, как меня начинает трясти, как дрожат ноги, а мир подёрнулся мутной пеленой. Окружающие продолжали улюлюкать и отпускать издевательские комментарии, которые сливались в громкий гул.— Мара! — услышала я голос Шерины, который доносился словно сквозь толщу воды. — Пошли отсюда. Плюнь на этих идиотов. Не принимай близко к сердцу.
И возможно при другом положении дел, я бы так и поступила, да ещё и ответила самым ярым шутникам, но сейчас я была слишком вымотана душевно, и этот поступок твари Лурена стал последней каплей. И я сорвалась. Подобрав мешающую ходить ткань, я со всех ног побежала сначала из столовой, затем и из Университета.
Окружающий мир виделся цветным смазанным пятном. Дышать было тяжело. Хотелось просто спрятаться где-нибудь подальше от этого ненавистного мне мира. А внутри всё сильнее укоренялось понимание: мне здесь просто не выжить. Да я и не хочу тут выживать!
КАЙЛЕН
Появление Мары в обеденное время стало полной неожиданностью. Даже руки-ноги привычно не затекли ещё.
Девушка буквально пробежала мимо, закутанная по самую шею в какую-то хламиду синего цвета. Её вид был настолько странным, что я, невольно вытаращив глаза, проводил её взглядом. Как всё это понимать?
Дверью своей комнаты девица зарядила со всей силы, и минуты две стояла тишина. Как бы я ни прислушивался, не раздавалось ни звука.
— Ненавижу! — в конечном итоге раздался крик, полный боли и ненависти, а следом раздался жуткий грохот.
И снова несколько секунд стояла тишина, которую сменили испуганные возгласы и ругань. В воздухе появился запах дыма. Бездна, да что там происходит?!
Не то чтобы я сильно волновался, скорее, меня грызло банальное любопытство. Когда целыми днями сидишь в одной позе и в одном месте, а вокруг не происходит ровным счётом ничего, даже муха, ползающая по стене, — целое представление. Потому сейчас я невыносимо сильно хотелось узнать, что случилось.
Мара не появлялась, наверное, с час, может, больше, а когда появилась, то, не говоря ни слова, сдёрнула меня с места, и начался привычный цирк-разминка. При этом я буквально кожей ощущал, что-то было не так. Девчонка была ощутимо подавлена, от неё волнами расходилась странная горечь. В попытках понять, в чём дело, я даже изменил своей привычке смотреть мимо или сквозь неё и пытался заглянуть в глаза, но девушка каждый раз отводила глаза или вовсе отворачивалась. А потом и вовсе снова посадила в кресло и ушла. Периодически Мара мелькала перед глазами, перемещаясь по дому, но при этом ни разу не посмотрела на меня и не произнесла ни единого слова.
Вечером всё повторилось по привычной схеме, только в постель меня «хозяйка» уложила до странного рано. Спать было рано, и потому, от нечего делать, я прислушивался к звукам, которые раздавались по дому. И когда на город опустилась ночь, я с изумлением услышал рыдания. Мара явно старалась их чем-то глушить, но в доме было слишком тихо, а у меня чересчур острый слух. Девушка плакала так горько, что против воли внутри что-то сжималось, откликаясь на чужое горе. Что могло случиться у неё?
За последний месяц моя жизнь круто изменилась. У Мараса это была бесконечная боль, борьба с разрывающими душу отчаянием и отвращением к самому себе, и постоянное ожидание новых унижений и пыток. Иногда Марас мог измываться надо мной по нескольку раз в день, а порой не проявлял интереса по нескольку дней. Но даже при этом у его охранников-надсмотрщиков были чёткие инструкции когда, что и как со мной делать. И пусть насиловать права они не имели, но зато проявляли дьявольскую изобретательность унижениях иного рода. Их «разминки» были чистым и намеренным издевательством. Чего они только не творили! Заставляли прыгать, ползать, танцевать похабные танцы! Как я ненавидел ублюдков за это! И при такой жизни у меня просто не было времени размышлять о своем существовании. Все силы уходили на то, чтобы не свихнуться.