"Фантастика 2025-65". Компиляция. Книги 1-29

И первое, что я увидел, ворвавшись следом в царские покои, это бледного, голого царя Валента на окровавленной постели, и перемотанный бинтами окровавленный обрубок, торчавший из его обнаженного тела. Всё, что осталось от царской руки, отрубленной по самое плечо.

Левая, подумал я.

Левая.

Глава 112 Жизнь за смерть

Левая, вашу мать! Левая рука отрублена!

И отрублена левая лапа у неведомой твари.

Совпадение? Серьезно? Да неуж-то? Ну вы порассказывайте такое, только кому другому, вдруг поверит.

Я мгновенно развернулся к моим бойцам, двинувшим было за мной следом, взялся за створки дверей в покои:

— Все останьтесь здесь, — прорычал я, и все мгновенно остановились с вытянувшимися лицами. — Помогите этим…

Я кивнул на телохранителей и захлопнул двери у всех перед носом.

Надеюсь, они много не увидели…

Я огляделся. Так, чего у нас здесь еще плохого? Чёрт, телехранитель….

Я наклонился, подобрал застонавшего старшего телохранителя с пола и вышвырнул его за дверь, уже в обратную сторону, головой вперед. Ничего, ему не больно, голова в шлеме. Думаю, ему там тоже помогут. Здесь ему оставаться не стоит.

Потом я снова повернулся к царской постели.

Декорация для античной драмы, блин.

Стёпка стоит бледный у стены, кусает губы. Старичок лекарь прикинулся ветошью, делает вид, что он просто незначительная часть мебельного гарнитура, а царь Валент, покрытый потом, тяжело дышит, лежа на постели, пропитанной кровью насквозь.

Лежит и, надеюсь, помирает. Мне кажется, от этого нам всем только легче станет.

— Это как же, вашу мать, извините, понимать? — процедил я, не надеясь получить внятный ответ.

— А на что это по-твоему похоже? — прохрипел царь.

Он ещё и острить на эту тему собрался? Маньяк чёртов.

— У меня там отрубленная лапа неведомой твари, — проговорил я, ткнув большим пальцем руки себе за спину на закрытые двери в покои. — Я отрубил её лично, и я видел, у кого я её отрубил. Вы мне сейчас объясните, как так вышло, что я вижу здесь тебя, царь, и рука у тебя отрублена именно та и именно в том месте, где я её отрубил у той неведомой твари. Что ты, любезный царь, обязал меня изничтожить.

— Ну раз обязал, — закашлялся царь истекая крупным потом, — Значит, изничтожай, Искандер. Я слово своё держу. Сдержишь ли ты своё?

— Брат… — прошептал Стёпка.

— Молчи, — мучительно прошептал царь. — У тебя нет права на своё мнение. Я ещё царь здесь.

Я-то свой Меч Бури оставил за дверью, в руках Ангелины, но дробовик, заряженный отличной серебряной крупной картечью, у меня в кобуре на бедре, как всегда. Если с царем вдруг начнет происходить нечто необычное, я его пристрелю прямо в постели, и не посмотрю, что он раненый, что он царь и мой заказчик. Пальну дуплетом прямо в голову. Уж это должно будет помочь, чем бы он ни был….

— Я требую объяснений, — процедил я сквозь оскаленные зубы. — Что за безумие у вас тут происходит? Я слушаю.

— Если бы я сам знал, — царь бессильно откинулся на мокрую от пота и крови подушку. — Если бы я сам знал. Это был я, Искандер. Всё это время, это был я…

— Это проклятие, — внезапно подал голос старик-лекарь и вздрогнул, когда я перёвел на него тяжёлый взор.

— Подробнее, — приказал я.

— Это талант, присущий данайским магейрам, Искандер, — произнес старичок. — В порыве гнева, в тисках непереносимых чувств они способны наделить человека нечеловеческими качествами. Искалечить его человеческую сущность, лишить божественного подобия, обратить в чудовище.

Ну охренеть поворот событий.

— Проклятие, ага, — подытожил я. — Примем как версию. И кто проклял?

— Я не знаю, — болезненно засмеялся царь. — Желающих много!

Похоже старичок-лекарь опоил его каким-то обезболивающим, сознание царя неустойчиво, внимание рассеивается.

— Это началось месяц назад, — прошептал царь. — И я не знаю почему. Я не делал ничего, чего не делал годы до того. Ничего необычного… Но это случилось. И я мог только обратить гнев проклятья на них самих. Когда я становлюсь этим… Мне доступны только самые простые чувства и мотивы.

— То есть это ты убивал всех этих людей в городе? — процедил я сквозь зубы.

— Я обратил проклятие против них самих! — прошипел царь. — Они к этому причастны! Все они.

— Или никто, — проговорил я.

— Это точно они, — прошептал царь. — И я уже отомстил. Я уничтожил всех магейров в семьях претендентов на мой трон. Того, кто это сделал, я точно убил.

— И что теперь? — угрюмо проговорил я. — Танцы и пляски? Счастливый конец?

— Не-е-ет, — болезненно засмеялся царь. — Всё только начинается…

— Проклятие необратимо, — проговорил лекарь. — Человеческий образ царя продолжит разрушаться. И однажды останется только чудовище.

— Скоро, — прошептал царь. — Уже очень скоро. Я чувствую, что оно близко. И я призвал моего брата домой.

— Зачем? — угрюмо спросил я.

— Царство не остается без царя, — Валент закрыл глаза, и они словно исчезли в черных провалах глазниц его поступившего под кожей черепа.

— Нет… — прошептал Степан.

— Объясни, — снова настойчиво потребовал я.

— Я верил, что ты защитишь своего ученика… — прошептал царь. — Так и случилось. Тварь не хочет умирать. И она снова явится. Придет за моим братом. Я намерен не дать этому произойти…

— Что мы должны сделать? — спросил я царя на его смертном одре.

— Царь должен жить, — прошептал Валент. — А я должен умереть. Нечестивой твари нельзя жить во дворце.

— Брат мой! — простонал Степка.

— Молчи, — прошептал царь. — Я оставляю тебе это царство. Будь этого достоин.

Царь закашлялся и продолжил:

— Искандер, ты скажешь всем, что прежний царь погиб в бою с чудовищем и удостоится царских почестей и царского погребения. А брат царя, твой ученик, займет мое место. Мой трон. Никто не посмеет возразить потомку бога и герою Аттики. Брат. Если что, зови на помощь Искандера, и он придет.

— Приду, — негромко подтвердил я.

— Ну всё, не плачь, брат, — прошептал Валент. — Дай мне меч. Так ни на кого из вас не падет проклятие из-за моей смерти…

Степан подчинился, снял со стены ножны, вынул из них короткий данайский меч. Медленно приблизился к постели. Царь Валент почти отобрал меч из его рук, едва не уронив на пол.