"Фантастика 2025-78". Компиляция. Книги 1-15
Шрифт:
— И чего ты хочешь узнать, ма шери? Чего ты еще не понимаешь?
— Да так, по мелочи, — вздохнула Татьяна, — Скажите-ка мне, друг мой юный, вы с Эриком, выходит, не крестьяне какие-нибудь, а дворянского рода?
Роман на несколько секунд замолчал, а потом с выражением крайней убежденности произнес:
— Конечно, нет. Крестьяне же всегда живут в замках и обладают большой и длинной родословной. И да, у каждого французского крестьянина в замке обязательно живет лев… — на этих словах молодой человек, не выдержав, расхохотался и, отсмеявшись, ответил уже серьезно, — Ей Богу, не слышал никогда более наивного вопроса. Естественно, Татьяна, насколько помнит моя страдающая замутнением память,
— Ну, а Эрик граф.
— Надо же… — девушка, совершено не воспринявшая так порадовавшую самого виконта шутку, чуть приоткрыла рот от изумления, — Не думала, что мне доведется познакомиться с живым графом… Ой, — неожиданно кое-что сообразив, она даже поморщилась, — Что-то я получаюсь бедной нахалкой, решившей захомутать богатенького дворянина.
— Чего? — Роман, успевший за время ее речи снова присесть на краешек стола, уставился на собеседницу с явным изумлением, — А это-то еще почему?
— Ну, как ты не понимаешь! — Татьяна энергично взмахнула руками, чуть не скинув при этом со стола фамильное древо, — Он это же… он! — произнося последнее слово она подняла глаза к потолку, как бы демонстрируя таким образом высокий статус Эрика, и, тотчас же опустив взгляд, чуть пожала плечами, — А я — это всего лишь я.
На несколько секунд вновь повисло молчание. Затем юноша, в очередной раз поднявшись на ноги, внимательно взглянул на свою собеседницу и, уперев руки в бока, проникновенно произнес:
— Знаешь, Татьяна… Я, конечно, натуральный гений, но мою гениальность показываю отнюдь не так часто, как другим хотелось бы. Поэтому слушай внимательно то, что я сейчас скажу тебе, ибо повторять я этого не намереваюсь, — и, дождавшись внимания со стороны девушки, серьезно продолжил, — За всю свою долгую жизнь, я успел понять немало важных и умных вещей. И одна из них заключается в том, что в этом мире в принципе не существует ни одного человека, который мог бы сказать о себе «это всего лишь я». Нету всего лишь людей, каждый уникален по-своему, у каждого есть что-то, что выделяет его из толпы! А уж тем более ты. Ты даже среди меня с Эриком умудряешься выделяться. И я вообще не понимаю, чего ты загоняешься по такому глупому поводу! Живи себе, радуйся, сколько влезет, здесь к тебе все хорошо относятся — Эрик к тебе привязался, отмерзает прямо на глазах, льву ты мозги запудрить умудрилась, и даже я как-то притерпелся к тебе, хотя ты и вредина, вот и наслаждайся.
— Это я вредина? — изумилась и одновременно возмутилась Татьяна, — Ты меня, случайно, с собой не перепутал?
— Ни в коем случае, — последовал самодовольный ответ, — Я слишком уникален, чтобы мог позволить себе тебя с собой путать. И вообще, мне можно, я такой в… эээ… Не знаю, в кого, но я хотя бы уравновешиваю Эрика, так что все пучком.
— Вот почему ты умудряешься даже поддержку оказывать так, словно издеваешься? — вздохнула девушка, — Но, дабы избежать обвинений в неблагодарности, говорю — спасибо, Роман, я постараюсь учесть твои слова. И наслаждаться вашим обществом.
— Вот, — юноша довольно поднял палец вверх и, надувшись от гордости, кивнул, — Слушай, деточка, что тебе говорит добрый дядя Роман, и не забивай голову всякой ерундистикой.
— Ты говоришь прямо как Ричард, — ухмыльнулась в ответ Татьяна, — Он тоже все любил повторять «не забивай ерундой свою хорошенькую головку».
— А про «хорошенькую» я не говорил, — противно захихикал молодой человек. Девушка, возмущенно приоткрыв рот, заоглядывалась, ища, чем бы стукнуть юного нахала, однако, кроме часов на глаза
ничего не попадалось. Часы же, ввиду их бросающейся в глаза древности, было жалко.— Хочешь сказать, что не считаешь меня красивой? — в конечном итоге возмущенно осведомилась она, — А если кошкой кину?
— Она еще меня живодером обзывала, — хрюкнул молодой человек, — И я не говорил, что не считаю, я сказал, что таких слов не произносил.
— Стало быть, считаешь? — Татьяна прищурилась, скрещивая руки на груди и выжидающе воззрилась на собеседника. Тот склонился в полупоклоне, прижав руку к груди.
— О, мадемуазель, от вашей красоты у меня аж это… как это… в зобу дыханье сперло! Занавесьтесь чем-нибудь от греха подальше, а то я умру в восторге прямо у ваших чудных ножек, одетых в неприлично грязные кроссовки.
Девушка только покачала головой.
— Я уже говорила, что заниматься с тобой серьезными вещами совершенно невозможно?
— Не помню, — беспечно отмахнулся парень, — Но если вечно думать только о серьезном, то где останется место для смеха? Впрочем, если хочешь серьезно… — он неожиданно повернул к себе свиток и внимательно всмотрелся в него, — Если серьезно, то я не понимаю, кто писал даты смерти родителей и Луи, и имя Альберта. И еще больше не понимаю, почему его я вообще не помню. Если верить написанному, он мой родной дядюшка, но я даже смутно не могу ничего о нем вспомнить. Хотя, должен сказать, ощущения от этого имени у меня крайне неприятные… К тому же, почерк этот мне абсолютно незнаком, но, по-моему, приписано это было значительно позже, чем написано все остальное.
— То есть, когда Эрик уже сидел там внизу, не реагируя на внешние раздражители? — Татьяна нахмурилась. Начинали подтверждаться самые худшие ее опасения.
— Но разве это возможно? Это надо было пробраться мимо Эрика, не столкнуться с тобой, залезть сюда, найти это древо… и все ради того, чтобы вписать в него несколько цифр и слов? — девушка покачала головой, — Не сходится что-то.
— Не сходится, — не стал спорить интантер и, вздохнув, перевел взгляд в сторону книжных шкафов, по коридорам из которых они и пришли сюда, — Но, знаешь, пойдем-ка подумаем об этом в другом месте… Мы ведь не хотим, чтобы Эрик нас тут поймал вместе с этой древнятинкой? — молодой человек красноречиво кивнул на свиток и, обойдя стол, остановился недалеко от одного из проходов между книжными шкафами.
— Пойдем, — отстраненно согласилась его собеседница и, потерев подбородок, задумчиво облизнула губы, — Как странно… Этот почерк напоминает почерк моего отца. Кстати, его тоже звали Альбертом.
— Звали? — Роман удивленно приподнял брови и, схватив девушку за руку, настойчиво потянул ее в сторону выхода, заставляя подняться со стула, — Идем, расскажешь по дороге.
Кошка, до сей поры вполне мирно располагавшаяся на коленях хозяйки, заметив действия юноши, недовольно зашипела. Было очевидно, что она как раз совершенно не видит необходимости куда-то подниматься, идти, и предпочла бы лучше остаться там, где лежала.
— Тио, нам правда пора, — Татьяна слегка вздохнула и, почесав кошку за ушком, поинтересовалась, — Ты сама пойдешь или тебя понести?
Последнее предложение повергло кошку в ужас. Вскочив на коленях девушки, она с возмущением воззрилась на нее и, мявкнув что-то крайне оскорбленное, тяжело соскочила на пол, деловито сама направляясь в сторону выхода.
— Ха, по-моему, она хотела сказать, что ты недостойна нести ее важную персону, — Роман ухмыльнулся и, пользуясь тем, что идти его собеседнице уже ничто не мешало, вновь настойчиво потянул ее за собой. На сей раз Татьяна все-таки подчинилась и, поднявшись со стула, последовала за своим спутником, напоследок оглянувшись на фамильное древо, оставшееся на столе.