"Фантастика 2025-78". Компиляция. Книги 1-15
Шрифт:
— Обнадеживающее начало. Когда произошло, никто не помнит, а что произошло хотя бы помнят?
— Это легенда, они все начинаются такими словами, — огрызнулся хранитель памяти, — И не перебивай меня!
Татьяна молча подняла вверх руки, демонстрируя, что сдается и болтать больше не собирается. Винсент откашлялся и, помолчав с секунду, продолжил:
— Итак… Это случилось так давно, что никто уже не помнит, когда именно. Сейчас эта история кажется легендой, едва ли не сказкой, однако наследники старинного рода де Нормонд прекрасно осведомлены об истинности изложенных в этой истории фактов. И посему воспринимают ее со всем возможным вниманием, — хранитель памяти выделил голосом это слово, внушительно глянув на слушающую его девушку, — И уважением. Итак, давным-давно, во времена,
— А ты откуда знаешь, что с улыбкой? — опять не выдержала Татьяна, — Ты там что, был?
— Сказано тебе — это легенда! — почти зарычал мужчина, — Не перебивай, или я вообще не буду ничего рассказывать!
— Да молчу я, молчу… — недовольно пробормотала девушка и, слегка надувшись, скрестила руки на груди, — Нервные все какие…
Винсент бросил в ее сторону несколько недовольный взгляд, но комментировать последнее высказывание никак не стал, мрачно продолжая:
— В общем, граф прибыл на холм, и с улыбкой огляделся. В свете лучей ярко заливавшего все вокруг своим светом солнца…
— Нет, ты там точно был! — Татьяна даже чуть приподнялась, пораженно глядя на собеседника, — Как давно это было?
— Я ведь сказал — так давно, что уже никто и не помнит! — вышел из себя Винсент, — Если ты еще раз позволишь себе перебить меня…
— Да я даже рта не открываю, — фыркнула девушка и, скорчив недовольную рожу, уставилась на каменные плиты пола, на сей раз действительно замолкая и внимательно слушая хранителя памяти. Последний же, поднявшись на ноги, принялся расхаживать по клетке, продолжая историю довольно раздраженным тоном, и в процессе рассказа постепенно успокаиваясь.
— Короче, граф уже давно прибыл, стоит там и любуется природой в свете яркого солнышка. В то день он оказался на холме совершенно случайно, — просто направлялся домой не тем путем, что ездил обычно, и заблудился. Однако, так уж совпало, что как раз в это время граф мучился вопросом, где бы ему обосноваться — старое поместье, где он проживал с молодой женой и родителями давно уже надоело ему, да и ввиду древности было не слишком-то пригодно для жилья. И вот, увидев прекрасное место, обласканное лучами заходящего солнца, покрытое мягкой зеленой травой, он понял — именно здесь ему хотелось бы жить. Именно в этом месте ему следует возвести новый дом. Ночь он, наплевав на все, провел на этом самом холме. Вероятно, эта ночевка под открытым небом не была первой в его жизни, поэтому страха молодой граф не испытывал. Тем более, что леса, окружающего замок ныне, в то время не было, конь, пасшийся рядом, не выказывал признаков тревоги, да и погода была довольно теплой, посему молодой человек спокойно проспал всю ночь, и на утро отправился домой. К этому времени он уже знал, что вернется на этот холм, вернется еще не единожды. Будучи молодым, отважным, сильным и умеющим рисковать, граф принял важное решение, — возвести здесь не просто дом, а целый замок, дать ему имя Нормонд, и оставить в наследство своим потомкам. Желание это объяснялось довольно просто, — титул графа был жалован молодому человеку совсем недавно и, конечно, ему хотелось соответствовать этому титулу, хотелось показать всем, что он истый дворянин.
Итак, юный граф вынужденно покинул великолепное место, но уже по прошествии нескольких дней вернулся, приведя с собой людей, коих тем или иным способом сумел уговорить поработать на строительстве своей будущей вотчины. Впрочем, надо сказать, что граф был добр с людьми, весьма щедр, и крестьяне и ремесленники с радостью откликнулись на его зов, зная, что по окончании строительства молодой господин не обидит их.
Работа пошла на удивление споро. Так споро, что в дальних деревнях, слыша об этом, стали шептаться о колдовстве. Шутка ли — не прошло и месяца, а фундамент замка уже был заложен, и рабочие приступили к возведению стен. Граф, проводящий здесь целые дни, не мог нарадоваться, глядя как легко и быстро продвигается работа. Да и строители, видя, как хорошо все идет, как откровенно благоприятствует им погода, поговаривали, что граф
затеял, видать, благое дело, коли даже небо содействует ему.Это продолжалось до тех самых пор, пока замок не был отстроен примерно наполовину. В тот день граф по привычке находился возле места постройки, рабочие, ко времени, когда произошли те странные события, что и определили в дальнейшем судьбу их господина, уже завершили свой труд и наслаждались законным отдыхом.
Тогда на холме неожиданно появился человек. Откуда он взялся, заметить никто не успел, но облик его надолго отпечатался в душах узревших его в недобрый час людей. Был он стар, но не сед, закутан с головы до ног в темный плащ, глаза его, в тени капюшона казавшиеся страшно черными, как будто бы метали молнии. Облик незнакомца внушал неясный ужас, посему нет ничего удивительного в том, что никто не осмелился остановить его, когда он, окинув долгим взглядом неоконченную постройку, быстрым шагом приблизился к одной из стен и, начертав на ней что-то, отправился восвояси.
Молодой граф, в отличие от темных, суеверных строителей, не испытавший столь сильного страха, заметив действия незнакомца, бросился следом за ним. Догнал он его возле самого подножия холма и схватил за рукав.
— Что ты сделал? — вопросил он, — Кто ты такой и что надобно тебе?
Человек обернулся, взирая прямо на осмелившегося заговорить с ним графа. Последний под тяжестью его взгляда невольно выпустил из пальцев ткань плаща, и растерянно сделал шаг назад.
— Мое имя ты узнаешь много позже, юный граф, — хрипло проговорил старик, — И вспомнишь обо мне, когда поймешь, какую совершил ошибку. Да не будет ни тебе, ни твоим потомкам счастья и спокойствия на этом месте! Проклинаю тебя, и твой замок, проклятым Нормондом будет ныне зваться он!
— Но… — попытался, было, возразить молодой человек, решительно не понимая, чем вызвал такую злость у старика, коего ему и видеть-то прежде не доводилось, однако последний поднял руку, призывая его к молчанию.
— Ты, — он указал прямо на собеседника, — Разрушил мой покой, уничтожил мой дом. Не стоять твоему замку на его развалинах, не жить тебе счастливо на месте чужого несчастья, юный граф!
— Да здесь не было никакого дома! — попытался все-таки возразить де Нормонд, — Я не понимаю, о чем ты говоришь, здесь было пусто!
— Дому быть домом совсем не нужно, чтобы быть обителью, — загадочно молвил старец и, криво усмехнувшись, буквально растаял в воздухе, оставив своего собеседника в совершеннейшем замешательстве.
Работа была остановлена. На протяжении нескольких дней молодой граф не позволял продолжить ее, каждую минуту ожидая, что вот-вот разверзнется небо, ударит молния и уничтожит все плоды упорных трудов, или пойдет дождь такой силы, что затопит все, и сделает невозможным продолжение работы, или случиться еще что-нибудь не менее плохое.
Но время шло, никаких погодных катаклизмов и прочих неприятностей не происходило, солнце светило так же ярко и весело, птицы радостно пели свои песенки, приземляясь на недостроенные вершины замка, и странный старик мало помалу начал изглаживаться из памяти молодого графа. А тут еще рабочие, прекрасно понимавшие, какая печаль тревожит их хозяина, стали говаривать о сумасшествии старика, говорить, что хоть и страшил он, но верить ему нет нужды — уж больно безумными были его слова.
В конечном итоге, молодой человек дал команду продолжать, и по прошествии необходимого количества времени замок был полностью отстроен, и убран в соответствии с традициями того века.
От жены граф ничего скрывать не стал. Он честно рассказал ей и о визите странного старика, и о его словах, и после, когда работы были завершены, выразил опасение, что проклятие может сбыться тогда, когда они поселяться в замке. Жена его, носившая на тот момент во чреве их первенца, успокоила мужа. Во-первых, сказала она, рабочие могли быть правы, и этот старик был просто несчастным безумцем, а во-вторых сообщила, что у одной из ее верных служанок имеется бабка, слывущая светлой, доброй колдуньей. Если мужа так беспокоят слова того сумасшедшего, можно позвать ее, и она снимет любое проклятие, какое бы ни пытались повесить на их род. Граф согласился.