"Фантастика 2025-78". Компиляция. Книги 1-15

– Келиб! – Упав на колени, он обхватил бьющееся в припадке тело. Брат дёрнулся и безвольно повис у него на руках. – Что с тобой?

Ланс подтянул ослабевшего парня к лавке. Усадил, привалив спиной к стене, и опустился перед ним на корточки. Веки Келиба слабо дёрнулись.

– Наринга, – прошептал он безжизненно. – Они все там.

– Кто они? – Ланс с тревогой всмотрелся в болезненно-бледное лицо.

Келиб тяжело и неровно дышал, сжимая и разжимая пальцы. Судорожно вздохнув, он широко распахнул глаза, и Ланса обжёг ярко-жёлтый горящий взгляд.

– Если они погубят пророчицу, – свистяще зашептал парень, – в Грейстоун придёт большая беда. Такая, какой ещё не знала Атсхалия.

– О чём ты? – Ланс ощутил между лопаток знакомый холод. – Пророчицу?..

– Она изъявляет волю Атсхала. Она – лес. Мне нашептала… спокойное время уходит, грядёт новый мир. Он будет другой – агрессивный, изменчивый. И придёт следующий…

Ланс нахмурился, из бессвязного бреда Келиба он мало что понял.

Хлопнула дверь. Вздрогнув, он обернулся и встретился глазами с вернувшейся матерью.

– Как он? – Айна скинула платок, поставила на стол перевязанную бечёвкой баночку и присела около сыновей.

Взгляд Келиба стал осмысленным, радужка поменяла цвет с жёлтого на голубой от природы. Он печально посмотрел на родных. Те довели парня до кровати и уложили. Не выпуская из ладоней вялую руку младшего сына, Айна попросила:

– Ланс, приведи отца, мне страшно.

Невольно вспоминая виденное в горах, тот задумчиво посмотрел на брата.

– Почему он говорил про знахарку? Что у вас тут стряслось?

Айна с тревогой оглянулась на окно.

– Это всё из-за мора. Жители Грейстоуна словно помешались. Они уверили себя в том, что во всём виновата Наринга, и пошли на болото. И я даже думать боюсь, зачем.

– Уверили? – переспросил Ланс и внимательно посмотрел на мать. – А ты? Ты тоже?

Плечи Айны опустились. Она провела ладонью по взмокшему лбу Келиба.

– Я уже и не знаю. Магнус видел её сегодня в лесу. Говорит, сам слышал, как она зазывала в Грейстоун чёрную смерть.

Запрокинув голову, Ланс глубоко втянул носом воздух. Никогда не любил Нарингу, это правда. Но поверить в такое!.. Нет, не поверил бы. Да и призыв к расправе, давно обещанный старухе жестокосердными соседями, ни за что бы не поддержал.

– Выходит, отец с ними? – спросил он, исподлобья глядя на мать.

Она покачала головой:

– Он пошёл, чтобы во всём разобраться.

Незаметно уснувший Келиб издал тихий стон. Под глазами парня пролегли синие тени, придавая бледному лицу болезненный вид.

– Справишься? – кивнул на него Ланс и поднялся. – Я скоро.

Оставив мать у постели больного брата, он покинул комнату, прихватил оброненные у лавки рукавицы и открыл дверь на двор.

За окраиной, где начиналось болото, не умолкал гвалт голосов. В холодном воздухе расплывался запах горящего масла.

«Зло войдёт в дома тех, кто призывает большую беду, и Грейстоун испытает гнев духа Атсхалии».

Слова бесплотного старца крепко врезались в память и постепенно обретали пугающий смысл. В груди Ланса толкнулись обречённость и скорбь. Опасаясь самого худшего, он перешёл на бег и помчался в лес, где за деревьями всё яростнее мелькали огненные пятна.

Глава 22

Спеша опередить озлобленную толпу, Магнус торопливо продирался непролазными дебрями напрямик через лес. Он всегда знал, случись что в Грейстоуне, первой, на кого падёт гнев его жителей, окажется Наринга.

Но нельзя позволять кому бы то ни было самовольно решать чужую судьбу. Вину доказать ещё надо.

Вместе с тем он прекрасно понимал, что распалённую ненависть сельчан, подпитанную страхом и горем, ему остановить не под силу. Несчастье пожаловало едва ли не в каждый дом. Страдание, обратившись в гнев, срочно требовало выхода.

Ничего другого Мордок сейчас не желал столь же сильно, как убедиться в том, что не зря верил знахарке. Столько лет он прикрывал старуху от досужих бредней и перетолков, потому как не чуял в ней скверны.

Однако виденное в горах не оставляло надежд. Ну и как ему, самому находясь в душевном смятении, пытаться убеждать в чём-то других?!

«Накрой Грейстоун своей чёрной тенью». Что это, если не призыв безжалостного мора?

Дым из трубы указывал на то, что Наринга вернулась. Магнус рывком распахнул дверь маленького приземистого домишки и переступил порог. Согнувшись у очага, Наринга подбрасывала в огонь поленья. Она повернула голову (невероятно спокойная и неспешная) и встретилась с горящим от негодования взглядом. Мордок сжимал в руках грязный плащ, с которого на дощатый пол падали капли растаявшей крови.

– Расскажи мне об этом, – потребовал он. Разогнув сгорбленную спину, знахарка молча посмотрела на гостя. – Молчишь? – Он бросил к её ногам окровавленную хламиду.

И тут его взгляд упал на закрытые ставни. Знаки! Угольные символы! Как же он мог забыть. Не иначе рука самого беса начертала такие же на дьявольском алтаре.

– Видят боги, Наринга, я до последнего не верил толкам. Сомневался, а, выходит, всё правда. За что… зачем ты решила погубить Грейстоун?

От брошенного обвинения по лицу старухи прошла мрачная тень.

– Как же ты, Магнус так легко мог поверить? – с укором покачала она головой. – Если ты не разумеешь, то я тебе объясню. Не нарисованными символами и жертвами холодному камню взывают к богам.

– А чем?! – сверкнул он глазами. – Огнём, разведённым для священного духа? Или не ты в горах призывала смерть?

– Я! – выпрямилась она неожиданно, и Мордока с силой толкнуло в грудь. – Только не смерть, а спасение от чёрной погибели. – Обжигая светом сумрачных глаз, Наринга заговорила: – Беда давно ползёт по земле, Магнус. Тени прошлого вырываются из древних захоронений. Они ползут по земле, заражая и умерщвляя души. Но люди всегда были слепы и глухи. Они ищут не там, где должно. Не дано им услышать, как стонет Атсхалия. А ещё люди слабы, оттого и все беды. Я призывала не смерть, а защиту.

– Это твоя защита?! – стиснул он кулаки. – Призываешь очистить землю от человеческой скверны?

Во взгляде Наринги проступило разочарование.

– Не слышишь ты меня. – Она опустилась на лавку и смиренно сложила на коленях костлявые руки. – Неужели твою веру так легко пошатнуть? Не торопись обвинять. Не позволяй глупому гневу взять верх над собой.

Издали принесло заунывный вой. Волчья скорбь полетела над лесом. Магнус напрягся, прислушиваясь, в глазах мелькнула тень страха.