"Фантастика 2025-80". Компиляция. Книги 1-28

— Ну, это как смерть. — Следователь достал из ящика стола еще одну тяжелую бутыль темного стекла и ловко отвернул пробку. — Не ждешь, не ждешь, а потом — бах! — и все закончилось.

— Так заказали бы себе бессмертие — делов-то…

— Ну вас. Бесммертие: это когда ждешь, ждешь, а оно все не заканчивается. А потом ка-а-а-ак закончится! И ненавидишь уже себя, и все равно трясешься над своей тушкой, трясешься… Ну, будем!

Они выпили. Аршамур аккуратно промокнул уголки губ салфеткой и сказал:

— Вы довольно просто рассуждаете, Фигаро, но, на удвивление, попадаете почти в десятку… Странно: я часто представлял себе момент своего освобождения: ликование, я сбрасываю с себя оковы и отрпавляюсь домой… А теперь, когда все случилось, единственное, чего мне хочется, это поиграть на бильярде в столичном клубе «Три лестницы». Наверное, я слишком долго таскался с Асадом. Слишком долго примерял на себя человеческую личину.

— Ну и играйте себе, кто вам мешает? Только вот в Столице жить дороговато.

— Я же, все-таки, джинн. — Аршамур рассмеялся. — Теперь я ничем не ограничен, и могу творить чудеса лично для себя… Но я не об этом. Вы подарили мне свободу и я хочу сделать вам подарок в ответ.

— Не надо.

— Надо, Фигаро, надо. Даже не спорьте. Я не могу помочь вам с вашей проблемой. С Демоном. Но я знаю, кто может.

Фигаро застыл со стаканом у рта.

— Я слушаю.

Джинн говорил минут десять. Все это время следователь внимательно слушал, не перебивая и даже, кажется, не дыша. Один только раз он схватил свой блокнот, открыл, но затем отбросил в сторону и, наконец, сказал:

— Вы уверены?

— Да, уверен. Я не могу сказать более точно — увы, но я уверен. Он может помочь, и он — именно там.

Следователь потер нос и улыбнулся.

— Это немного не то, на что я расчитывал… но так тоже ничего. Спасибо вам, Аршамур. Спасибо от души. И давайте, кстати, еще выпьем.

…Когда часы на ратуше проблили два часа дня, Фигаро, наконец, захлопнул последний чемодан, довольно выдохнул и кликнул покушать. Сейчас на его столе стояли три небольших горшочка: в первом изнывало под сливочным соусом мясо молодого сома, во втором сочилась прозрачной слезой подливы кроличья ножка, а в третьем…. о-о-о-о-о, третий горшочек открывал двери в золотое поднебесье, ибо там, под потемневшей от печного жара глинянной крышечкой и одеялом из свежайшей сметаны таились галушки с мясом — и какие! Такие делал лишь один человек в Десяти Мирах и Одинадцати Сферах — тетушка Марта, и тайну, что скрывал ее фарш, не смог бы постичь ни один алхимик: эти галушки крепко сидели на вилке, но, будучи чуть сдавленны вожделеющим нёбом, буквально взрывались ароматнейшим соком, вышвыривая сознание в безмысленность Нирваны.

Поэтому Фигаро молча сунул за воротник белоснежную накрахмаленную салфетку, приказал никого не впускать («…если городовой — по спине кочергой, а если Демон-Сублиматор, то вот вам бумажка — читаете, а потом вот из этой бутылочки брызгаете») и приступил к трапезе.

…Когда следователь уже влажно рассматривал предпоследнюю галушку, предвкушая послеобеденную сиесту, в дверь постучали.

— Ну я же просил… — начал было Фигаро, но Печать Мерлина на его пальце внезапно потеплела, а затем что-то хлопнуло, и в центре комнаты появился сам древний колдун.

Мерлин выглядил решительно: пушистая белая борода воинственно топорщилась, глаза колдуна сверкали; он то и дело сжимал кулаки и ехидно зыркал на Фигаро.

— Что, расслабляетесь? Одобряю! Отъедайтесь, Фигаро, отъедайтесь. Мы завтра выезжаем… Слушайте, а на кой черт вы достали все эти шубы? В Египте не так холодно, как вы думаете. Он, все же, южнее Тудыма.

— Мы едем не в Египет, Артур. — Фигаро, наконец, прикончил последнюю галушку, сыто крякнул и расплылся в кресле. — Мы едем на Дальнюю Хлябь.

— Куда?! — Глаза Артура-Зигфрида Медичи полезли на лоб.

— Вы, Артур, главное, не нервничайте. Присаживайтесь, вон, на люстру, я вам сейчас все расскажу.

«Я не хочу уезжать», — подумал следователь. «Видит Эфир, я привык к этому городишке. Мне нравится здесь: тишина, покой… ну, иногда небольшие локальные апокалипсисы. К тому же Дальняя Хлябь — совсем не то место, куда я бы хотел поехать. Я ненавижу холод, мне дурно от одной мысли о вечном снеге, постоянных вьюгах и бескрайних льдах, к тому же северная кухня — не мое. А что делать? Что делать? Судьба мира… Вот на кой ляд мне решать судьбу мира? Спасать его? Это, вот, Артур такие задачки любит. А я люблю пирожки с мясом и рыбалку».

За окном прошелестел ветер, и в оконное стекло ударил лист — первый желтый лист наступившей осени. Время сниматься с насиженных мест, время ехать, лететь, суетиться и таскать по перронам запылившиеся чемоданы, пить в вагонах жидкий чай и ехать.

Ехать, ехать…

Фигаро решительно вздохнул, достал трубку и начал свой рассказ:

— Итак, Артур, вчера вечером ко мне явился весьма странный посетитель…

Александр Александров Следователь, Демон и Колдун

Прибытие

Паровоз пронзительно свистнул, заскрежетал всеми своими металлическими сочленениями, вздрогнул, взревел, окутался облаками пара, и, наконец, остановился в плотном белом облаке, быстро опадающем крупными хлопьями снега. Головной фонарь резал тьму впереди, но вырывал из нее все те же осточертевшие за вторую неделю поездки деревья и снег.

…Тяжелая деревянная дверь на роликах с глухим шуршанием откатилась в сторону, и в купе ввалился проводник: огромный дюжий мужчина в бобровой шубе, мокрой от пара ушанке со смешно торчащими в сторону отворотами и ярко блестевшим значком железнодорожной службы: паровозик, два ключа и шестеренка. Кирзовые сапоги проводника на глазах оттаивали, рыдая на пол крупными каплями тяжелой снежной воды. От проводника пахло дегтем, водкой, луком, креозотом, углем, машинным маслом, короче, всем тем, чем пахнет железная дорога и те, кто всю жизнь живет в тех маленьких вагонах-теплушках, что мотаются взад-вперед по просторам Королевства.

— Господин инквизитор! — Проводник взял под козырек, — Господин следователь! — Жест повторился. — Пра-а-а-а-ашу простить, опять застряли! Мороз такой, что рельсы лопаются! Щаз наши молодцы все починють, и в скорейшем времени дальше двинем!

— Вот как? — Один из пассажиров купе — импозантный мужчина лет пятидесяти глубоко вздохнул. — И надолго встали?

— Никак нет, господин Френн, вашсиятельство! Думаю, сутрева уже двинем, а через сутки уже и Последняя Застава! Ну а там до Нулевого километра рукой подать!

Тот, кого проводник назвал «господин Френн» опять вздохнул и обреченно кивнул головой. Лицо у него было абсолютно не запоминающееся, как бы теряющееся за сиянием огромных серых глаз — внимательных и цепких. Волосы с проседью аккуратно лежали зачесом назад, являя собой образец полной покорности — на них не было ни капли воска или бриолина, а вот гладко выбритая кожа лица носила на себе следы нешуточной борьбы с Его величеством Возрастом: кремовая матовость выдавала любовь господина Френна к омолаживающим декоктам, а сеточка морщин в уголках глаз смеялась над ней — не-е-е-ет, дура, не обманешь.