"Фантастика 2025-86". Компиляция. Книги 1-21

Голос и взгляд… Почему он пришел лично, да еще и не рассчитав разницу во времени, было очевидно. И такое не обсуждают, прогуливаясь по крепостным стенам.

— Я в карауле, — ответил Рэймер. — Располагайся. Я найду тебя, как только сменюсь.

— Найдешь, — вздохнул принц и направился к лестнице.

Шумиху вокруг себя Конрад терпеть не мог. Но можно было не сомневаться, что комендант крепости уже поднят с постели и мечется, поднимая остальных, для обустройства достойной встречи наследника престола.

Там, где соберется наибольшее скопление лизоблюдов, там принца и можно будет найти.

* * *

Как и в прошлый раз, Конраду выделили одну из самых теплых гостевых комнат. Обогрели ее с помощью разбуженных боевиков, способности которых тут всякий раз использовались не по назначению, а по ситуации, и установили внутри переносную печь на углях для поддержания тепла.

Когда Рэймер, с которого милостиво сняли все другие обязанности, кроме развлечения важной персоны, вошел, принц уже избавился от верхней одежды и сидел на койке, с задумчивым видом рассматривая стоящий перед ним поднос с местной пищей. Естественно, для наследника вытащили из закромов самые лучшие и хранящиеся как раз на подобный случай угощения. Но даже местные деликатесы в столице пошли бы разве что на то, чтобы кормить свиней. Если бы кто-то додумался держать в столице свиней, разумеется.

Монтегрейн запер за собой дверь, оставив охрану принца в коридоре, и по-хозяйски прошел вглубь комнаты, не заботясь о слетающем с сапог и таявшем на полу снеге. Сбросил с плеч тулуп, швырнул на ближайший стул.

— Когда? — спросил, уставившись в окно, за которым уже час как разыгралась метель.

— Прошлой ночью.

Рэймер поджал губы. Он знал, что рано или поздно кто-то придет к нему с такими вестями, но это все равно стало неожиданностью.

Монтегрейн регулярно отсылал Анабель письма, рассказывая о своей «скучной и безопасной службе на всем готовом». Она так же лживо писала в ответ о своем улучшающемся здоровье и ждала его домой.

Не дождалась.

Он обернулся, оперся бедрами о покрытый неуспевшим растаять инеем подоконник и скрестил руки на груди.

— Что произошло?

Конрад потупился, как будто бы в смерти жены друга была и его вина.

— Стало хуже. Досс сказал, что это после того выкидыша…

— Что? — голос мгновенно охрип. Он пробыл здесь чертовы полтора года, за которые Анабель ни разу не приехала, ссылаясь на свою боязнь холодов, а тут оказывается… — Ты знал, — это не было вопросом — уж слишком виноватым выглядел друг.

— Когда я был у тебя в прошлый раз, она еще ждала ребенка, — повинился Конрад, не отрывая взгляда от своих сцепленных на коленях рук, — но очень просила не говорить тебе, на случай…

— Дальше! — рявкнул Рэймер.

— Досс пытался сохранить беременность…

— Дальше.

Чертова Крына. И чертово назначение в «Белый клык», из-за отбытия в который он так и не удосужился заняться этой якобы целительницей.

Анабель нельзя было рожать. Досс говорил об этом миллион раз, предупреждал, подробно расписывая возможные последствия. Старик с отвратительным характером и без капли сострадания, тем не менее всегда правый в том, что касалось диагнозов больных.

Два раза, они с Анабель были близки два раза перед его отъездом на север. И оба раза она клялась, что выпила соответствующую настойку. Настойку, которую готовил Досс, который, черт его дери, не ошибается!

Обманула.

Хотела попробовать.

Рискнула.

— Потом она тоже упросила тебе не говорить, думала, что обойдется, — глухо закончил Конрад.

Монтегрейн с шумом втянул воздух через крепко сжатые зубы. Орать, обвинять? Кого? Мертвую? Друга, пощадившего его чувства, а также выполнившего последние желания умирающей? А может, себя?

Да, какую-то не знакомую ему лично целительницу из Монна винить было проще всего.

— Похороны назначены на завтра. Твой отец подписал разрешение на твое возвращение в Цинн досрочно.

Понадобилось несколько минут, чтобы в полной мере осознать смысл сказанного.

— То есть? Не на похороны? Насовсем?

Конрад наконец оторвал взгляд от созерцания собственных рук и поднял голову, кивнул.

— Он на самом деле расстроен. И сочувствует.

— Или уже нашел мне новую богатенькую женушку, — огрызнулся Рэймер.

Принц посмотрел осуждающе, покачал головой.

— Сейчас ты не прав.

Конрад всегда старался видеть в людях хорошее. Пожалуй, во всех, кроме собственного отца. Возможно, и Рэймер так же — по поводу своего. Но в этот момент он ни капли не верил в скорбь Ренара Монтегрейна касательно смерти молодой невестки.

Чертовски хотелось швырнуть отцу в лицо его милость на возвращение. Остаться и отслужить предписанные два года всем назло. Осталось какие-то полгода — выживет, зато не будет никому должен.

Но Анабель такого не заслуживала. Он должен был ее проводить.

— Порталом можно будет воспользоваться часа через два, — сказал Рэймер, снова набрасывая на плечи тулуп. — Пойду соберу вещи.

— Я буду ждать тебя здесь, — откликнулся Конрад.

Монтегрейн бросил на него взгляд. Был бы тот здоров, с удовольствием разбил бы ему его королевское лицо за то, что пошел у Анабель на поводу и ничего не сказал в прошлый свой приезд. Заслужил.

Бросил взгляд… и молча вышел.

Настоящее время

Монтегрейн-Парк

В воздухе висела противная мелкая морось, оседала на лице и ресницах, так, что не спасал наброшенный на голову капюшон. Собаки попрятались, только одна Шеба вышла к хозяину во двор, ткнулась мокрым носом ему в ладонь, несколько раз вильнула коротким хвостом и потрусила обратно к конюшне.

Рэймер заметил, что Ронни тайком улыбнулся. Верно, кому, как не им с братом, пришлось бы потом отмывать это лохматое чудовище, если бы оно решило отправиться на прогулку.

Сам он против одиночества ничего не имел.

Но без компании ему остаться не удалось.

Когда Олли уже заканчивал с седлом, двери дома хлопнули и донеслись быстрые шаги. Рэймер, стоящий, привалившись бедром к столбу ограды, и натягивающий перчатки, обернулся вполоборота и удивленно приподнял брови.

— Чего это тебе не спится в такую рань?

Дрейден никогда не был любителем ранней побудки и без особой необходимости, как правило, до завтрака не поднимался. И то, как самодовольно утверждала матушка Соули, его будило не чувство ответственности, а запах ее пирогов.