"Фантастика 2025-86". Компиляция. Книги 1-21
Шрифт:
Шепсет осторожно кивнула.
– Знаю, конечно. Я ведь обучалась в храме сепата Инпут [226] . Но даже мне она кажется необычной…
Даже если ему было любопытно, как всё устроено по Ту Сторону, едва ли он не испытывал тот же инстинктивный первобытный страх перед непостижимым, что и большинство людей. Этот страх когда-то пропастью пролегал между Шепсет и её сверстниками.
«Странница с перевёрнутым лицом!..»
Девушка чуть тряхнула головой, отбрасывая воспоминания. Видели б они её теперь – мёртвую тварь из Дуата, не понимающую даже, кем она стала. Вот уж где страху б набрались! Она встала со стола бальзамировщика. Это уже не шепотки в ночи, не всякое их «тебе всегда есть с кем поиграть
226
Сепат – административная единица в Древнем Египте, в эллинистическом Египте – номос, ном. Означает «округ», «область». Семнадцатый ном Египта назывался по имени Инпут (Инпут).
Почему-то от этой мысли стало смешно. А в следующий миг – не по себе, потому что она поняла вдруг: вызывать страх у Нахта совсем не хотелось.
Вспомнились его слова, сказанные когда-то.
«– Боишься меня? Знаешь же, как говорят. Люди боятся того, чего не понимают.
– Бояться – не стыдно, стыдно не пытаться преодолеть свой страх. И нет, я тебя не боюсь. На вид – так вроде обычная девчонка… со странностями».
Тогда он ещё не знал, с какими странностями. Шепсет чуть усмехнулась.
Нахт понял её мрачное веселье по-своему.
– Она нам хоть и не представилась, но надо ж её хоть между собой как-то называть. А то всё «собака» да «собака».
– Всем собакам собака, – улыбнулась жрица, погладив острые уши своей спутницы.
Та лизнула ей руку и вывалила язык, переводя взгляд с Шепсет на Нахта. Её словно забавляло происходящее, и определённо очень нравилось играть в нормальность вместе с людьми, которых она назначила своими подопечными.
– Знаешь, у меня ведь был пёс, – проговорила девушка. – Во дворце. Я привезла его из Хэр-Ди ещё щенком… Ветер звали.
– Почему же «звали»? Так и зовут.
– Да, о нём обещали позаботиться, когда меня не станет, – тихо согласилась Шепсет.
Сам Рамсес обещал. И наверняка позаботился достойно. Даже заговорщики не тронули священного пса – заперли в покоях в тот день, когда…
Каждый раз ей было сложно завершать эту мысль, говорить даже про себя, что Владыки не стало. Он убит, и её, Шепсет, обвинили в его смерти. Неудивительно, что она так не хотела возвращать себе память, когда ожила. И даже теперь предпочла бы забыть. Но лишь будучи собой до конца, будучи целостной, она могла надеяться исполнить то, что на неё возложено.
«Первозданные воды омывают тебя. Дарую тебе своё дыхание – дыхание Западного Берега. Твоя плоть жива. Твоё дело ещё не закончено, моя Шепсет… Ты нужна нам…»
С чего же начать? Девушка посмотрела на собаку, точно понимавшую всё гораздо лучше, чем она сама.
– Если б я давала ей имя, то назвала бы её Хека [227] .
– А твоя Богиня не обиделась бы, что ты дала её собаке имя другого божества? – усмехнулся Нахт.
Псица то ли кашлянула, то ли фыркнула. Меджай и жрица переглянулись, затрудняясь как-либо трактовать этот знак.
227
Хека (др. егип.) – дословно – «усиление Ка», увеличение силы души. Термин, обозначавший в Древнем Египте магию, а также имя одного из древнейших божеств, покровительствовавшего самому принципу магического искусства.
Некоторое время они молчали, глядя на утопающий в вечерних сумерках берег. Солнечная ладья уже закатилась, оставив меркнущие алые росчерки на западном горизонте, далеко над пальмовыми рощами и подступающей к ним пустыней. На востоке небо уже приобрело глубокий тёмно-фиолетовый оттенок, облачаясь в украшения из первых искорок звёзд.
– Те создания ведь не получат его? – тихо спросил Нахт, не глядя на девушку. Он смотрел на Запад – туда, куда уходили Боги и души.
Шепсет понимала, о ком он. Меджай скорбел, оплакивал человека, которого знал, наверное, с детства. Она и сама скорбела, успев привязаться к жрецу, который исподволь исцелял её разум и сердце, самые
глубины её существа, а в конце концов отвоевал её у врага.«Я не проиграл. Посмотри, забрал у него то, что он принёс… здесь, где твои корни… Пора тебе стать собой…»
Такими были последние слова Имхотепа, жреца Хонсу.
Украдкой Шепсет смахнула слёзы, почему-то устыдившись их. Она словно имела права на эту скорбь меньше, чем Нахт и жители гарнизона, оставшиеся без целителя.
– Конечно, – уверенно сказала девушка, стараясь, чтобы голос не дрожал.
– Ты это точно видела? Ты ведь умеешь… видеть то, что Там… – он неопределённо махнул рукой, не зная, как сказать лучше. Но услышать ответ ему было очень важно – Шепсет понимала.
Она накрыла ладонью его руку и чуть сжала.
– Я точно видела и точно знаю. Путь Имхотепа в Дуат будет лёгким, и он обретёт покой в Полях Иалу [228] . А мы здесь сохраним память о нём.
«И бесконечную благодарность», – мысленно добавила Шепсет.
Чёрные воды Итеру, искрящиеся лунным серебром, мерно бились о берег и борта ладьи. Тихая ночь, безмятежная, но Шепсет вспоминала другие воды, тягучие, пеленающие погребальным саваном… вспоминала, как начался её новый путь здесь, как она оказалась частью этой истории.
228
Поля Иалу/Иару (др. егип.) – Поля Тростника, часть владений Осириса в Дуате, где праведники обретают вечное блаженство.
И, пожалуй, впервые девушка задумалась о том, как всё закончится. Наверное, сказывался последний разговор с меджаем. Нельзя было говорить о посмертии и не задуматься о собственном.
Эти мысли окончательно прогнали сон. Хотелось немедленно сбросить с себя тонкое покрывало, слишком уж оно напоминало то, погребальное, в которое ей пришлось укутаться у бальзамировщиков. Сердце заколотилось где-то у горла. Девушка удержалась, усмирила дыхание, прислушиваясь к тихим голосам моряков, несущим ночное дежурство, и к храпу спящих неподалёку. Сама она спала под небольшим навесом чуть в стороне от команды кормчего. Нахт лёг между ней и остальными, на самом краю её самодельного шатра, разделённый с ней тонким пологом.
Жрица протянула руку, погладила собаку, свернувшуюся рядом. Прикосновение к мягкой тёмной шерсти всегда успокаивало, и подобно тому, как пёс-проводник душ вывел её из мрачных недр Дуата, отогнав тварей Той Стороны, так сейчас это простое касание отогнало тёмные мысли, пожирающие разум.
Шепсет хотела домой. Желание было простым и пронзительным. Она вспоминала ласковые руки матери, и узкие улочки Сет-Маат, и изящные пирамиды некрополя Города Мастеров. Вспоминала мрачноватые, но такие родные тени храма, прохладные воды священного озера и поучения Нетакерти. А потом – залитые солнечным светом, просеянным сквозь кроны деревьев, сады у малого дворца Владыки и его мудрые речи. Где же был её дом? В последний раз она чувствовала себя в безопасности в маленьком гарнизоне Долины Царей, когда помогала Имхотепу толочь травы и заговаривать раны, или когда они с Садех пекли сладкие булочки с инжиром.
Она просто хотела вернуть себе это чувство, когда было тепло, когда принимали. Сейчас её путь лежал в Хэр-Ди. Чати [229] Таа обещал ей безопасный проход, но прежде собирался поручить им с Нахтом некое важное дело. Шепсет не понимала, что такой человек, как чати, ещё недавно – правая рука Владыки, – мог найти в ней. Чем она могла быть полезна ему? А ведь ей о стольком его нужно расспросить…
Однако с разговором Таа не спешил – может, ещё недостаточно далеко позади остались белые стены храмов Сокрытого Бога. Да и Шепсет знала, старики не любили спешку. И всё же ей было любопытно узнать, какую роль уготовил ей вельможа в своём замысле и как надеялся распорядиться её Силой, если она сама не понимала до конца свои возможности.
229
Чати (др. егип.) – великий управитель, высшая административная должность в Древнем Египте. Правая рука фараона. Часто этот термин переводится арабским словом «визирь».