"Фантастика 2025-91". Компиляция. Книги 1-35
Шрифт:
— Н-да, надо с этим что-то придумать… А ещё ведь внешность, — в задумчивости пробормотал Комаро, — сейчас ты, уж извини, выглядишь постарше и попредставительней, чем выглядел Михаил. Это чья внешность? Настоящего Виноградова?
— Моя, — коротко ответил, надеясь избежать лишних вопросов. Хвала Комаро, тот понял намёк.
— Мы подумаем, что можно сделать, — отозвался Виноград, — пока иллюзию на перстне зарядом из артефакта менять будешь по необходимости. Только не части, там и так меньше половины осталось.
— А по внешности Кицунэ можно подключить, — с сомнением предложил Комаро.
— Конечно, ты ещё Фенрира подключи, — съязвил
Последнее я еле расслышал, ибо это явно не было предназначено для моих ушей. Пристального внимания от Фенрира мне ещё не хватало. Тут бы с этими долгами расплатиться. Но, главное — вид перстня теперь получится менять хоть иногда.
* * *
Борис Сергеевич смотрел на собственную дочь и не узнавал. Нет, это была всё та же белокурая девушка, умница и строптивица, но взгляд… У неё был взгляд военно-полевого хирурга, прошедшего боевое крещение. Цепкий, усталый, жёсткий, чуточку отстранённый.
Она стояла посреди импровизированного лазарета и передавала подоспевшим из школы лекарям своих больных. Характеристики давались чётко и по существу, перечислялись оказанные оперативные вмешательства и указывались рекомендации по дальнейшей карте лечения.
Рядом находилась ещё одна магичка, периодически поднося Свете флягу для питья. Дочь послушно пила и продолжала заниматься передачей дел. Приходилось признаться самому себе, что Светлана выросла и способна принимать решения и нести за них ответственность.
Примерно то же самое сейчас переживал и император. Пытаясь распекать дочь за сумасбродство, он слышал в ответ весомые аргументы об ответственности и своевременности помощи имперским гражданам и вассалам, в частности.
Подорожников снова перевёл взгляд на дочь. Та почти закончила свою часть работы.
Чуть больше сотни женщин должен был принять окружной военный госпиталь в Лахденпохье. Туда же, по-хорошему, нужно было отправлять штат менталов и ментаторов. Ибо после такой трагедии редко чья психика останется стабильной. А ведь есть ещё полсотни детей.
Койки пустели. Светлана грустнела, продолжая выискивать кого-то взглядом и периодически останавливая кровников Комарина с расспросами.
Самого барона пока не было. Когда вопрос о его местонахождении задал император, один из командиров, выдержав суровый взгляд, ответил:
— Это для вас бой окончен, а у нас продолжается война. Пока все мирные жители не окажутся в безопасности, он не вернётся.
Ответ был справедливым, хоть и нарушающим субординацию. Мало кто мог себе позволить заставить ждать императора. Комарин смог.
Список вопросов к парню стремительно рос, начиная с живописной картины убитых жителей Малых Трясинок и заканчивая разорванными телами наёмников Крысина.
Кровники и вои Комарина делили останки тел на несколько категорий, не смешивая одни с другими, видимо, готовили к погребению. Отдельно шли мирные, отдельно Крысинские вои, отдельно бойцы Комарина. Разорванные тела наёмников тоже собрали в одном месте. Один отряд прочёсывал прибрежные воды после наводки принцессы, оттуда тоже вылавливали тела.
Горы тел росли, император смурнел. Чтобы убить время, Пётр Алексеевич Кречет попросил провести экскурсию по территории и получил решительный отказ
со стороны всё того же кровника, Жука, кажется. Аргументация об активации вокруг разведшколы нескольких линий обороны, основанных на кровной связи и поклонению конкретному тотему, была достаточно прямолинейным, но дипломатично высказанным намёком: «Вы, конечно, император, но здесь территория Комара. Не влезайте — убьёт!»Казалось, когда чаша терпения императора уже готова была переполниться, появился Комарин. Был он в облике Гаврилы Петровича Виноградова. Вот только на смертном одре люди выглядели лучше, чем он сейчас. Кожа, похожая на пергамент, обтянула кости. Одежда натурально болталась на нём. Впалые щёки, синие губы и ногти, лихорадочный взгляд.
Он даже идти сам не мог, ему помогали кровники. Одна нога с пропитавшейся кровью повязкой. Света тихонько вскрикнула и бросилась к парню. Следом за ней отправилась ещё одна магичка. Император внимательно рассматривал героя войны, оставаясь беспристрастным. О том, что увиденная картина его не радует, свидетельствовали лишь поджатые губы и постукивание пальцев по кобуре личного оружия. Лекари делали своё дело, но то ли резерв Светы был исчерпан, то ли ещё почему-то, но выглядеть лучше барон не стал. Дочь подняла на Подорожникова растерянные глаза в поисках поддержки.
Борис Сергеевич подошёл к Комарину и провёл диагностику. По всем показателям у парня было крайнее истощение, но восстановить его жизненные ресурсы не выходило. Лекарская магия проходила сквозь него, никак не влияя. Даже рана на ноге, и та не затягивалась.
Подорожников в удивлении поднял взгляд на императора и отрицательно махнул головой.
Барон, опираясь на костыль и прихрамывая, отправился к императору. По дороге он цепким взглядом отмечал тела и то, чем занимаются его собственные люди. Пётр Алексеевич стоял у самой кромки воды и с интересом рассматривал своего вассала. Тот отвечал ему тем же. В этой дуэли взглядов не чувствовалось разницы статуса и тем более разницы в возрасте. Когда до Петра Алексеевича оставалось метров тридцать, император пошёл навстречу парню и предложил плечо помощи.
Комарин взметнул одну бровь в немом изумлении, но помощь принял. Всё это происходило без слов, но понимающие люди могли сделать соответствующие выводы.
* * *
Пётр Алексеевич Кречет смотрел на ходячую мумию, жизнь в которой теплилась по некоему недоразумению. Этой мумией и был последний представитель рода Комариных, восемнадцатилетний Михаил. Император привык сам составлять впечатление о людях, с которыми предстояло работать, молодой барон в этом плане не был исключением.
Парень явился, как только позволили обстановка и состояние. Пантомима от Бориса говорила о том, что помочь ему сейчас не выйдет, что множило и без того немаленький перечень вопросов к барону. Надо отдать должное, Комарин смотрел на императора без вызова, но и без пиетета. «Как на необходимое зло», — пришло на ум давно услышанное от кого-то сравнение.
Пётр Алексеевич уважал людей со стержнем, а если эти люди ещё и служили на благо империи, то уважение подкреплялось ещё и различными привилегиями. Вот о них сейчас и пойдёт речь, скорее всего, как предполагал император. Ему даже было интересно, какого размера аппетиты скрываются в этом человеке. При этом, чего уж греха таить, сам Пётр Алексеевич прекрасно осознавал, что крупно задолжал семье парня.