"Фантастика 2025-91". Компиляция. Книги 1-35
Шрифт:
Парень уловил, что я не собираюсь бороться за победу и чисто отрабатываю технику защиты. Удовлетворился пропущенными мной несильными джебами, принёсшими ему победу по очкам. Пусть Зубрицкий смотрит и расслабляется, уверовав, какой я слабак.
Второй, вооружённые силы. Крепкий, но не техничный. Подобное мне пушечное мясо, что он тут забыл? Поймался на довольно простой встречный, раскрылся и получил тройку руками — на поражение. Если бы и этому слил, стало бы подозрительно.
Третий не вышел на ковёр, измордованный моим будущим соперником, предоставившим мне лишние десятки минут отдохнуть.
Наконец, мы
— Отвали от Марины или сдохнешь, урод!
Значит, играем по-крупному.
Я уже видел его в прошлых поединках. Выше меня, вес больше сотни. Как супруга его выдерживала?
Жирноват, но достаточно резв и резок. Короткие чёрные волосы, выбивающиеся впереди из-под шлема, блестят мокрым. Под носом короткие усы, тоже мокрые. От соплей, что ли?
Как и в прошлых поединках, он избрал силовую манеру. Если по-простому, решил забить меня как мамонта — множеством тяжёлых ударов.
Конечно, я вышел против него в максимальной амуниции — шлем, нагрудник, раковина на причиндалах, щитки и наколенники на ногах. Но тот же шлем спасёт лишь от рассечения, но не от сотрясения мозга. Полагался на подвижность и реакцию, финтил, уклонялся, быстро смещался по ковру.
Я экономил силы, но ничуть не замечал, чтоб противник выдохся больше. Во второй трёхминутке он кинулся с удвоенной яростью, проваливался, забывая о защите, и пришло время для ответа.
Голова у парня крепкая на редкость, видел по предыдущим его боям. Зато мои руки способны крутить руль ЗИЛ-130 без гидроусилителя, и реакция гонщика. Посмотрим…
Пропустил мимо себя мощнейший хук правой, уклонив голову в сторону, и намертво перехватил его клешню. Левой толкнул локоть вверх, крутанул запястье. Исход боя должен был решить банальный и эффективный милицейский загиб руки за спину, но что-то пошло не так. Николай слишком поздно дёрнулся от меня в момент поворота его руки, пытаясь высвободиться из хватки, раздался треск, на предплечье ниже локтя образовался не предусмотренный природой сустав. Противник взвыл как пневматический звуковой сигнал у МАЗа. Чёрт, я ему сломал сразу и локтевую, и лучевую кость! Больно, наверно.
Судья остановил бой, я отпустил жертву. К сопернику кинулись тренер и врач их команды, но Зубрицкий через минуту расшвырял обоих и, рванувшись вперёд, сходу влепил мне пенальти по фаберже!
Зная о его подлой натуре и предупреждённый угрозой убить, я успел довернуть корпус и опустить руку, блокируя удар, но успел не вполне. Потом как в замедленной съёмке на гонках: машина, буксуя, соскальзывает к обрыву, ты отчётливо всё видишь, успеваешь обдумать, вытаскиваешь её на трассу, работая газом и тормозом… Тут точно так же. Видел летящий ко мне пудовый кулак уцелевшей руки, не только ускользнул с линии атаки, а ещё успел гвоздануть ему в нос снизу вверх основанием ладони, как отработал ещё в Тольятти и успешно применял, выпендриваясь перед Оксаной… Сам упал, схватившись за промежность.
— Серёжа! Серёжа!
Марина, сбежавшая с трибуны, дёргала меня за плечо. В голосе клокотали слёзы.
Убедившись, что поблизости никого, шепнул:
— Всё не так плохо, как изображаю. Вечером докажу. Где Зубрицкий?
— Унесли…
— Тогда и мы пойдём.
Ахая, охая и приседая, мол, смотрите граждане, как паразит отбил мне репродукционное
достоинство, я поплёлся к раздевалке. Поскольку комната сугубо мужская как туалет, моя спутница осталась у двери.Внутри выдержал новую атаку — со стороны тренера.
— Ты хоть понимаешь, что натворил? Соревнования прекращены!
— Извини, учитель. В следующий раз позволю себя убить.
— Шуточки шутишь? Да менты тебя упекут! Если гандон выживет, у него тяжкие телесные! И все наши секции прикроют нахрен!
Насчёт «упекут» не зарекался бы. У двери меня ждал очень опытный спец по борьбе с милицией. Убедившись, что, переодевшись, я даже не хромаю, просветила:
— Папа снял бой на 8-миллиметровую камеру, сегодня же проявит плёнку, наделает кадров. Завтра я подаю заявление на Зубрицкого о покушении на причинение тяжких телесных повреждений. Его и так выгонят, но нужен предупредительный выстрел, чтоб милиция на тебя не спускала собак. Сейчас выйдем к машине — стони, приседай, прижимай ладошки к штанам. У тебя классно выходит, даже я поверила.
— Что с ним, кстати?
— Точно не знаю. Папа сказал, привели в чувство, говорит: ничего не видит. Врач утверждает, что это вследствие перелома костей носа. Временная слепота, насколько помню судебную медицину, может быть результатом сильного слезотечения из-за повреждения болевых рецепторов в носовой области. Ты его как копытом лягнул! И оскольчатый перелом костей предплечья. Светит группа инвалидности. Серёжа, я тебя боюсь!
— Не бойся, если не собираешься пробивать штрафной по яйкам.
Самое странное в этой истории то, что она не имела продолжения. Столько слышал про солидарность силовиков, на оперов ОБХСС она, оказывается, не распространяется. Списанный в тираж капитан им был не интересен. Гнилые люди. По крайней мере, попавшиеся у меня на пути.
Со стороны УВД меня тоже не прессовали из-за демарша Марины о причинении Зубрицким мне телесных повреждений — из хулиганских побуждений и в общественном месте. Ей предложили компромисс: она не настаивает на дальнейшем разбирательстве, изуродовавший замечательного сотрудника милиции негодяй Брунов также не привлекается к ответственности.
Забегая вперёд, стоит упомянуть, что тренер сообщил: зрение к Николаю вернулось, и руку ему сложили, закатав в гипс. Но что-то в мозгах сломалось. Он стал рассеян, апатичен, забывчив, лёжа в госпитале МВД. Несмотря на то, что в бою против меня представлял милицейскую команду и выполнял общественное задание по служебной линии, травму ему зачли как бытовую, а не при исполнении, пенсию по инвалидности получит мизерную.
Из секции меня в итоге выперли, да и её саму пока забанили. Нечего в стране победившего социализма плодить костоломов!
Что в итоге? Вроде как закрыл с Зубрицким проблему, но гадкий осадок сохранился. Мне неприятно от мысли, что изуродовал человека.
Марину, при всём её адвокатском цинизме, рациональном отношении к жизни и накопленном негативе к Николаю, произошедшее тоже расстроило. Она как-то обронила, что виновата сама, не отыскав бескровного выхода из ситуации.
Прошло две недели, приблизился Новый год. Мы постарались забыть неудобный для обоих эпизод и сделали вид, что удалось. Её бывший больше не нависал тучей на горизонте. Оставались тучи на работе и у неё, и у меня, но наш маленький мирок они не задевали.