"Фантастика 2025-91". Компиляция. Книги 1-35
Шрифт:
Только ли? Полиграф еще отсутствует, сам он технических возможностей вполне не имеет. Не менталист Вольф Мессинг. Так что сделаем вывод, что внешние эмоции не прослеживаются и твердая точка. А там, как получится.
Можно еще дальше подталкивать к действиям. А то возможно, что крот еще и не захочет высовываться из общей серой массы. Медиократы любят быть как все.
Уловил пугливый короткий взгляд Анюты на писаря, воодушевился. Все-таки Алексей. Как писал (или еще напишет?) наша гордость А. С. Пушкин — «плешивый щеголь, враг труда». Он, правда, писал о другом, более известном россиянине брате ныне правящем
А ведь просто так его на чистую воду не выведешь. И вора (преступника) пока не схватишь. Так и так будем проводить дальше следственный эксперимент!
— Мне, кажется, надо сделать, небольшой перерыв, — объявил он на всю комнату, — а то появилась некоторая очень важная необходимость.
Попаданец мысленно чуть не заржал (именно не улыбался, а ржал). Штатский генерал, взрослый человек, а стыдится сказать из-за служебного этикета, что ему надо в туалет по малой нужде! Фу, какая темнота и бюрократическая замшелость.
То ли общество XXI века. Захотелось пос…мотреть, так посмотрел, и мало ли что рядом противоположный пол. Не смотри. Что естественно, то небезобразно!
Глава 11
Хотя по поводу XXI века, он, разумеется, саркастически пошутил. Самому не нравились современные обычаи нового поколения, а в остальном нравы как нравы. Но и XIX век сумел отличиться губошлепством и дуростью. Как говорится, на Руси дураков не на один век припасено, сам убедился!
Но зато дурацкие правила позволили ему очень спокойно распустить своих подчиненных и самому торопливо уйти. А то сил нет, как хочется посмотреть работу людей а коридоре. Пустите, православные по свирепой нужде!
Единственно, часовые при обвиняемой по-прежнему охраняли, сходив по очереди «подышать на воздух», да сама Анфиса была проведена в уборную мужиками в мундирах (а что делать!). Но это уже мелочи, мешающие только самим виновным. Поделом!
Князь Долгорукий стремительно пронесся через комнату, впрочем, уважительно знаками показал Николаю I (как-никак император) и Марии (бывшая, а может и будущая любимая), чтобы шли за ним. Весьма важные новости, а здесь никак нельзя-с!
Зашли в соседнюю комнату. Там уж Константин Николаевич, не боясь нечаянных свидетелей, негромко спеша заговорил, помня о времени:
— Sir (императору), милая (Марии), я, кажется, выяснил причину странного поведения Анюты Ковалевой. Но чтобы не быть голословным, я хочу привести еще один эксперимент.
Мария, блестя глазами от любопытства, попыталась было что-то спросить. Но князь под предлогом некогда и, фактически не обращая на недовольный возглас Николая I, уже удирал по коридору.
Ему действительно было некогда. Если писарь проскользнет мимо жандармов, а он его не схватит, все равно будет ясно, кто крот. Но уже без убедительных доказательств для отдельных персон, в частности, Бенкендорфа. Кто его знает, что наврет ему Алексей. Параноидальная вера в слово и мягкость характера заставят графа сделать очередную глупость, а именно отпустить писаря.
Чтобы этого не было, князь должен обязательно поймать мерзавца на горячем — схватить его на посту с наивным возгласом: «А куда, собственно, идем?».
И пусть у него хватит наглости соврать.
А потом князь скажет правильный ответ и пояснит, что писарю будет за такую нехорошую шутку. И сколько ему скосится за информацию о воре в законе Андриане Два Пальца.Это заманчивая картина станет реальностью только если он будет на посту первым. А потому, ваши величества и ваши высочества, вы уж не обижайтесь на такое хамское невнимание. Он потом обязательно перед вами извинится.
Ух, как князь спешил под недоуменные взгляды чиновников и слуг. И ведь едва успел. Писарь Алексей уже стоял на посту и что-то торопливо объясняя — старшему поста фельдфебелю Чернову показалась подозрительной торопливость писаря. Не будь он сам из жандармов, быть ему уже арестованным. А так он был только обязан объяснить свою торопливость и неуважительность к царским слугам.
Появление князя Долгорукова все поставило на свои места. Конечно, столь высокий чин ни в чем не был заподозрен, а его распоряжения строго и быстро выполнились. Писарь был скручен и немедленно взят под арест. Дальнейшее развития событий тоже лишь удивили, но не замедлили движения. Вызванный кузнец при писаря помощи жандармов его заковал, а самому ему было объявлено о государственном преступлении и долгий срок тюремного заключения.
Чернов только головой покрутил. Всяко было за годы его службы на посту. И пьяных ловили, и за блуд, даже за воровство пару раз. Но что б за государственное злодеяние. Во как! Куда люди кататься?
Он уже даже не удивился, когда его сиятельство приказал вызвать жандармов для этапирования преступника в тюрьму.
Впрочем, — добавил князь писарю оптимизма, — если ты, сволочь, при расследовании будешь прям и честен, статью тебе заменят. И даже, может быть, в Сибирь отправят не ссыльным, а служащим жандармерии. Будешь служить, хоть и не в столице. От тебя зависит!
— Ваше сиятельство! — бросился к его ногам Алексей, гремя кандальными цепями, рыдая и кляня судьбу, — Христом Богом прошу, пожалейте, деток малых Андриан угрожал зарезать.
Ну-ну, а сам ты, значит, ангельский страдалец. Ой, как не верится.
Кивнул фельдфебелю, давая возможность показать свою способность отличиться.
— Ты, блуда, говори, за сколько рублей продал вору жандармские тайны? — взревел тот сразу же.
— Я только не важные тайны отдавал, — поклялся писарь. А когда Чернов даже не пнул, толкнул предателя в бок, требуя дальнейшего разговора, нехотя признался: — пятьдесят рублей серебром.
Вот нечего себе! Да для XIX века это даже очень хорошая сумма, как бы пачка вечнозеленых в XXI веке. Толстая такая пачка. Что же он плачется. И за меньшие суммы уголовники резали и виноватых и членов их семей. Нет, его надо обязательно раскрутить и держать под строжайшим надзором. А пока в холодную!
Послышался шум сапог — прибежали вызванные исполнительным фельдфебелем жандармы. Пять человек. Хватит!
— Этого злоумышленника в нашу тюрьму жандармскую, — в камере при нем всегда держать двух жандармов. От меня постовых предупредите, если подследственный умрет, виновные будут наказаны самым жестким образом. Идите!
Пятеро жандармов, «стимулированных» таким образом, вытащили скулящего и на кого-то жалующего писаря. Чего, спрашивается, на жизнь кивает, раз сам преступный дурак?