"Фантастика 2025-91". Компиляция. Книги 1-35

Пришел в кабинет к Бенкендорфу, объяснил суть момента. Обычно он всего лишь посылал к шефу бумаги по надобности резолюции или, в ряде случаев, затребованные объяснения. Через два-три дня, максимум через неделю, бумаги возвращались в нужном Константину Николаевичу направлении. Если же нет, бумаги отправлялись снова с дополнительным объяснением. Причем не самого князя, а его чиновника. Так, месячишко — другой и или Бенкендорфу надоест, или, по-домашнему, князю Долгорукому. Все остальные, в том числе и другие его превосходительства, при этом глухо молчат. Как же, такие «гиганты мысли» сошлись — стародавний личный друг самодержца и новый его зять!

Но сегодня, что б ему любезному лукавому присмиреть, времени для официального политеса совсем не оказалось. Пришлось напрямую просить у его сиятельства срочной аудиенции. Дело не запретное, но для великого князя неведомое. Отправил с этим «неотложным делом» секретаря. Пусть прогуляется по коридорам управления, подышит «свежим» воздухом.

Пока не спеша допивал официальный чай, секретарь вернулся обратно с сиятельнейшим «Да». Или даже так — «ДА». Ох уж эти средневековые византийские приличия. Почему бы ему просто не зайти к сослуживцу «на огонек»? Граф выше его по должности по казеной службе, он фактически при дворе. Т есть, по сути, равны. Но нет же, не положено. Тьфу!

Взял роскошную папку с надписью золотом «на доклад». Двумя пальчиками, небрежно. Как девушка берет послание от когда-то любимого, но теперь уже очень надоедливого жениха. Глядя на князя, любой чиновник поймет — это еще не начальник, но и тебе отнюдь не ровня. Как вольноопределяющийся. Тот же рядовой, но уже не товарищ солдатам.

В обширной приемной его сиятельства графа Бенкендорфа всегда было много разнотравчатых чиновников всяких чинов и должностей. Кто по делу, а большинство просто прилетели «на огонек». почти как мотыльки на костер.

Ну, любит человек многолюдство и привечает подчиненных! В отличие от своего заместителя затворника князя Долгорукого, который сразу завил, что его должность сплошная синекура и что разного рода прихлебатели могут не приходить — на доклад не примет, чина не даст.

Сквозь приемную Бенкендорфа он прошел, как ледокол через тающий весной лед — легко и не принужденно, хотя и с некоторым шумом. Никто и не подумал его остановить. Хотя здесь были и два жандармских генерала и даже еще один заместитель. Посмотрели на спесивое холодное лицо Константина Николаевича и молча пропустили. Слава богу, они в состав зятьев императора не входили!

В кабинете шефа жандарма, правда, спесивость гостя быстро исчезла, как и надменность хозяина. И не перед кем было выделываться и важные, очень важные дела нетерпеливо ждали.

— Англичанин еще один возможный вариант и нам необходимо незамедлительно с ним покончить хотя бы так, — подытожил князь, объясняя обращение в МИД.

Бенкендорфу к Нессельроде обращаться тоже не хотелось, но уже не так чрезмерно и совсем не противно. Он знал собственную административную силу, как друга российского императора и главы всесильного института жандармерии, не собираясь уступать свое место в ряду столичной бюрократии.

Единственно, чего ему не было никак не понятно — почему князь не собирается использовать свою личную близость к семье правящего императора? Ему казалось, что вежливая неофициальная просьба вечером у камина будет иметь больше перспектив, чем просьба на официозной аудиенции.

Шеф жандармов постарался задать этот вопрос вежливо и завуалировано, чтобы Долгорукий не дай бог не обиделся, но ответ великого князя был прямым и твердым. Князь Долгорукий и не собирался смущаться или как-то чураться своим положением. Он объяснил, что англичанин — это слишком мало для просьбы целому монарху. И что если уж тратить благорасположение Николая, то на весьма что-то очень большее и ценное.

Объяснение было циничное и довольно грязное, Георгий Васильевич в своей жизни никогда бы так не действовал. Да и сейчас в личине Константина Николаевича он побрезговал бы. Зато граф Бенкендорф, на своем посте шефа жандармов видевший и слышавший слишком много грязного и как раз от российского дворянства, сразу все понял и только кивнул. Действительно шкурка выделки не стоила.

Бенкендорф встал во весь свой немаленький рост у служебного стола, показывая, что он как бы «incafedra» и официально объявил:

— Великий князь Константин Николаевич! Я тотчас же испрошу у государя аудиенцию и попрошу разрешить рассказать о положении в отношениях России и Англии. Сегодня же министр иностранных дел Карл Нессельроде будет проинформирован о поведении иностранных поданных для скорой реакции.

Граф опустил часть рассказа, что он будет делать, когда министр заупрямится, но это и так было ясно. Судя по всему, может и отругать при личной встрече, а потом пожалуется императору Николаю. Тот тянуть не будет, взаимоотношения Нессельроде и монарха давно определены.

Пусть их. Главное, пусть нужный результат будет. Константин Николаевич в большем не нуждался.

Прошел обратно в свой служебный кабинет и снова сильно задумался. Отрицательный результат в конечном итоге тоже результат, но в проводимом следствии, как правило, конечным итогом работы должен быть выведенный на чистую воду злоумышленник. А то, что девяносто девятых из ста остались чистыми и правдивыми, это, по большому счету, никого не волнует.

А у нас в этом отношении ничего. Полный ноль. Ибо, чувствовало его сердце, этот самый англичанин тоже может оказаться большой пустышкой. В XIX веке в английском обществе очень популярен был нувориш от науки. Эдакий джентльмен, безвозместно отдающий свои деньги и жизнь за просто так, ради банального интереса. Или, в крайнем случае, ради желанного авторитета эксцентричного джентльмена.

В любом случае, еще раз крепко подумать и решить, как идти дальше. Мало ли что. Можно, например, материалы вновь рассмотреть. Ведь преступник не семи пядей во лбу, должен оставить хоть какие-то следы!

Листал, читал, сравнивал, анализировал. Нет, конечно, бюрократы-кадровики XIX века ничем ему помочь не могли. Ну, что ему, прошедшая два недели назад грандиозная пьянка. Два ведра водки выпили. Нынешняя водка гораздо слабее ХХ века, на его субъективный взгляд, где-то градусов тридцать. Может быть и крепче, но Константина Николаевича в этой жизни на первых порах никак сбить не могла.

Потом уже, когда он адаптировался,водка давалась тяжелее, но ведро он под хорошее настроение тоже бы выпил. Если б кто дал. Он хмыкнул. Нет, охрана это точно тупиковый путь. И не найти, и ни фига не найдешь, если и захочешь.

Однако такой мелкий бредень рано или поздно выскребет нужный фактик. Мелкий, но очень важный. Только как его определишь?

Отложил полученные материалы. Можно, конечно, заподозрить, внутреннюю службу безопасности или как ее еще называют, в халатности или предвзятости. Дескать, рука руку моет и т.д. Но Константин Николаевич видел — стараются люди, ищут крамолу. А что не получаются, так по невозможности такими методами. А, может, и нет ее совсем, этой крамолы?