"Фантастика 2025-92". Компиляция. Книги 1-26
Шрифт:
— Но ты же… — начал Ахмед.
— Сашхен, дай им доступ к супернету.
Я не слышал, как она подошла.
Теперь девочка стояла рядом, положив руку мне на плечо, но смотрела на мальчишку у двери. Было ему лет четырнадцать — самое время, как считают типы вроде Ахмеда, чтобы освоить автомат…
Впрочем, люди меняются, — одёрнул я себя. — Но не слишком. Если человек на войне — то он на войне всегда. До тех пор, пока его не убьют. Просто Ахмед воюет теперь на своей стороне.
— Хорошо, — я кивнул, а потом посмотрел на Машу. — Найдётся листок бумаги?
Та
Вырвав листок, я записал несколько колонок цифр, подвинул по столу к Ахмеду.
— Там ты найдёшь всё, что нужно, — сказал я. — Одна просьба…
— Дальше меня это не пойдёт, — Ахмед внимательно посмотрел на листок, затем достал из кармана зажигалку и поджег его, держа за уголок.
Уважуха. Там было около сотни цифр.
— Ты обязательно разберёшься, — сказала Маша. На «вы», насколько я знаю, она обращается только к Гоплиту.
Ахмед кивнул.
— Я буду стараться.
Прозвучало это абсолютно серьёзно.
Когда мы вышли из блинной, сумерки напоминали чёрный кофе без молока — такие же беспросветные и густые.
Ни фонарей, ни света в окнах — Ахмед сказал, что спусковым крючком для мертвецов послужить может что угодно: громкий стук, крики или музыка. Шум мотора. А также электрический свет — они сползались на него, как мотыльки-инвалиды…
Свет в квартирах всё же есть, — я заметил тоненькие, словно нити, желтые полосочки там и тут. — Просто люди быстро научились маскироваться: заклеили чёрной бумагой окна, законопатили щели, перестали выходить на улицу поодиночке…
Войны бывают не так уж часто. Но люди помнят, что такое ночной налёт.
Мы вышли из сумрака, — я усмехнулся, оценив меткое выражение. — Тем самым нарушив первую, а значит — Главную заповедь Библии Сверхъестественного: маглы не должны ничего знать.
Более того, они не должны даже ДОГАДЫВАТЬСЯ.
Иначе — новая инквизиция, новые костры и новые кресты вдоль дорог.
Господи.
Я остановился, Маша с Рамзесом тоже.
— Сашхен, ты что-то увидел? — спросила девочка.
— Да. В смысле, нет, ничего. Всё в порядке.
— Тогда чего стоим? — Маша нетерпеливо дёрнула меня за руку. — Идём, дядя Саша волнуется.
Улица была пуста.
Точнее, на ней не было никого живого, кроме нас.
Ахмед с семьёй остались в блинной.
Уходя, я достал из кармана мятую купюру, неудобно перед незнакомыми хозяевами. Обожрали, насвинячили…
Ахмед покачал головой:
— Убери. Я угощаю. Это моё заведение, — пояснил он. — То есть, наше. Наше с Клавой, — и он посмотрел на свою женщину. Та просто улыбнулась, на щеках появились ямочки, глаза вспыхнули живым огнём.
— То есть, вы как бы пригласили нас к себе в гости, — перевела Маша.
— Мы ж не варвары, — буркнул Ахмед. — Вламываться в чужие магазины…
— Это ты помог нам? — спросил я, когда мы собрались уходить. — Там, на перекрёстке… Это ты стрелял из винтовки?
— Он, — Ахмед кивком указал на подростка — тот за всё время так и не подал голоса.
— Спасибо, — я наклонил голову, отдавая дань уважения его
талантам.Подросток кивнул в ответ — солидно, как равному…
Вдоль тротуаров, в канавах, на скамейках и просто в лужах были мертвецы.
Слава Богу, никуда они больше не бежали, ни на кого не пытались напасть, а просто лежали — там, где их застигло разрушение заклинания.
В мёртвых глазницах замёрзла вода, на коже поблёскивали кристаллики льда…
У наших всё получилось.
Да, прибавилось работёнки городской похоронной службе.
Сейчас ночь — до утра люди носу на улицу не высунут. Но когда рассветёт, всё произошедшее предстанет в другом свете: дурным сном, наваждением, галлюцинацией.
И если б службы зачистки продолжали функционировать, всё бы так и осталось.
В новостях показали бы ролик о массовом поражении галлюциногеном — через водопровод, например. Сказали бы, что правительство принимает срочные меры по очистке водохранилищ и все бы успокоились.
Но теперь это не сработает. Мы вышли из сумрака.
В этом и состоит цель Шамана — объявить во всеуслышание, что люди не являются вершиной пищевой цепочки. Что-то он такое говорил… О том, что человек должен остаться один. В смысле — что остальных нужно уничтожить.
В этом его цель, — когда я догадался о главном, всё остальное оказалось просто, как осиновый кол. — Люди должны узнать о существовании сверхъестественного и уничтожить.
Провокация.
Шаман держит в руках дудочку и ведёт людей в новый крестовый поход…
Вдали показались фары.
Я бросил короткий взгляд на Рамзеса, но тот остался спокоен. Значит, свои.
Из нас всех, только пёс умудрился поужинать.
Клавдия навалила отдельную тарелку блинов, фаршированных мясом и грибами — для голодной собаченьки, как она выразилась.
В этом он и впрямь ничем не отличался от обыкновенного пса: если есть еда, её надо есть.
Аурус затормозил, дверь открылась, облив нас потоком желтого уютного света, на порожке возник тёмный силуэт шефа и тут же принялся распекать:
— Ну где вы ходите? Весь город объехали, а бензин вообще-то не казённый…
— Мы рады вас видеть, — перевёл его слова Гоплит. — Маша, ты не замёрзла?
Девочка помотала головой. Клавдия помогла ей почистить куртку — осталось лишь несколько жирных пятен. И сделала что-то с шапкой — та перестала сползать на глаза, и даже помпон больше не выглядел столь огромным и нелепым.
— Мы встретили друзей, — заявила девочка на весь салон. — И рассказали им, что происходит. А они нас напоили чаем.
— Любопытно, — Алекс холодно прищурился. — Для того, чтобы разгласить конфиденциальную информацию, уже достаточно получить кусочек сахару?
— Нет, — подумав, глубокомысленно изрекла Маша. — Весь сахар съел Рамзес.
— Шеф, вы не поверите, — быстро сказал я, предвосхищая новую волну упрёков.
— Расскажешь по дороге, кадет, — поспешно перебил Алекс. — К утру мы кровь из носу должны быть в Москве.
Только сейчас я заметил, что все — Гоплит, отец Прохор, и даже Валид — как-то неестественно напряжены.