"Фантастика 2025-92". Компиляция. Книги 1-26
Шрифт:
Позвоночник продрало холодным электрическим током — как всегда, когда Сашхен рядом.
— Потрудитесь объяснить, мадемуазель, что вы здесь делаете, — ледяным тоном попросил он. Я поморщилась: если Сашхен «включил» наставника — значит, дела плохи.
Но сдаваться без боя я не намерена.
— А ничего. Собачку вот выгуливаю. Правда, Рамзес?
Пёс посмотрел на меня укоризненно.
Да, глупость сморозила. Ну какой нормальный человек выкатится на улицу в четыре утра?..
— На крыше девятиэтажки? — ледяным тоном уточнил Сашхен.
— Ну да, — я честно похлопала ресницами. —
— А что у Рамзеса на спине?
— Бутерброды. Ну знаешь, заодно и позавтракаем…
Сашхен устало присел на корточки и сделал «рука-лицо». В его исполнении это означало: — Я знаю, что ты врёшь, и знаю, что ты об этом знаешь.
Ну и что? Сдаваться не буду.
— Ты помнишь, что ты мне обещала, Звезда моя?
Я фыркнула.
— Звездой меня имеет право звать только Алекс.
— Он всех девушек так зовёт, забыла?
Точняк. Вечно он забывает женские имена, вот и зовёт всех одинаково — чтобы не ошибиться. Но это ничего не меняет.
Рамзес коротко рыкнул и переступил с лапы на лапу.
Намекает: разговор затянулся, а у него на спине груз…
Вздохнув тяжело, словно несёт на плечах всю мировую скорбь, Сашхен поднялся и снял тварь с Рамзеса. Стригой держал мешок одной рукой, на отлёте, будто боялся запачкаться.
— Я её хорошо упаковала, — обиженно буркнула я.
Упс… Вот и прокололась. Ну и ладно, он всё равно уже знает.
— Идём, Горе моё, — небрежно помахивая тварью, словно это авоська с апельсинами, другой рукой Сашхен ухватил меня за плечо и твёрдо направил к пожарной лестнице. — Так что ты мне обещала?..
Хватка на плече стала жестче.
Нет, ничего такого: Сашхен никогда бы не причинил мне боли. Скорее, это было предупреждение. Что он будет очень РАЗОЧАРОВАН, если услышит не то, что хочет.
— Я обещала не охотиться в одиночку.
И я его выполнила — до последней буквы. Со мной ведь были Рамзес и Терентий.
— А по-моему, обещание звучало не так, — голос его сделался сладким. Как лезвие метательного ножа, которое окунули в мёд. Я промолчала. А чего?.. Он и сам прекрасно справляется. — Ты обещала, что НЕ БУДЕШЬ охотиться вообще. В принципе.
Я фыркнула. По-моему, всё очевидно: НЕЛЬЗЯ брать с человека невыполнимого обещания, а потом ждать, что он его выполнит, а?
— А вы, сударь, — Сашхен обратил укоризненный взор на Рамзеса. — От Вас я такой авантюры не ожидал.
Пёс тоже промолчал. Он сосредоточенно пыхтел, переставляя тяжелые лапы по ступенькам. Ступеньки была тонкие, из арматурного прута. Рамзес терпеть не мог спускаться по пожарным лестницам.
Вот если б Сашхен не заявился, мы бы спустились, как все люди — на лифте. Мы были бы пучком… Оттащили бы тварь в лабораторию к Чародею, он бы отсыпал нам законный гонорар — и все в шоколаде!
Так нет, же. Принесла нелёгкая. Корячься теперь на этих железках все девять этажей. И всё бы ничего, если б пришлось подниматься. Но спуск для Рамзеса — это адский ад, у него и так суставы ни к чёрту. Ну, по крайней мере, он на это всё время жалуется…
— До морковкиной задницы спускаться будем, — я укоризненно посмотрела на Сашхена.
— До заговенья, — автоматически поправил тот. — Говорят: до Морковкиного
заговенья. И вообще: вы знаете протокол, мадемуазель.Я вздохнула.
Протокол гласил, что мне ни в коем случае нельзя попадаться на глаза гражданам города Питера. Ну, в смысле, как обычной девочке Маше — пожалуйста, сколько угодно. А вот, как Маше — охотнице на монстров…
— Ночь на дворе, — пояснила я свою позицию. — В доме все спят без задних лапок. Если б кто не спал, я бы знала.
— Правила надо выполнять, — наставительно изрёк Сашхен. Но глядя, как мучительно ковыляет вниз Рамзес, закатил глаза, спустился на три ступеньки, подхватил пса свободной рукой, и… легко и изящно спланировал на землю, под ветви старого ясеня. А потом вновь поднялся ко мне — и завис, как немой укор совести.
Видать, на тебя самого правила не распространяются, — буркнула я себе под нос, осторожно спускаясь по лестнице.
Меня-то слевитировать вниз никто не предложил…
— Просто ты ещё не научилась их выполнять, — он парил рядом, руки в карманах чёрных джинс, рукава до локтя закатаны, и на запястьях видны свежие шрамы… — Сначала строим дом, затем красим.
— Что, кому-то супчика на раздаче не хватило? — я небрежно зыркнула на его запястья. Сашхен отшатнулся — это выглядело так, словно его отнесло порывом ветра.
И пришла его очередь благородно молчать… Потому что я ТОЖЕ знаю, что он знает, что я знаю.
Он лечит людей. Находит безнадёжных, от которых отказались уже все, и врачи и знахари, и даёт им хлебнуть своей стригойской крови. Крови Владыки.
Они выздоравливают, и тогда он «сбрасывает» метку — теперь Сашхен это делает на «раз», одним движением брови.
Говорю «теперь», потому что тогда, пять лет назад, он первым освободился от метки, которая связала их с Алексом. Ну в смысле, освободился, не убив при этом «вторую половину». Раньше никто так не умел.
Дядя Гоплит сказал, это беспрецедентный случай.
Ну, а теперь Сашхен разбрасывает метки направо и налево, как сеятель. А потом собирает.
Как у дяди Эклезиаста: время разбрасывать камни и время собирать камни… Шучу. Никакого дяди с таким именем у меня нет — во всяком случае, живого. Просто я книжки люблю читать. Утерянное искусство, по словам того же Алекса. В нынешние времена все любят мемасики с котиками, а не книжки — так он говорит.
Но тут я не согласна: нет ничего лучше для поднятия настроения, чем посмотреть на котиков. Я бы и себе парочку завела, когда б не Рамзес.
Вот просто вдумайтесь: он считает котиков ВКУСНЫМИ.
Ага. И я об том же.
— Тварь к Чародею отнести хотела? — небрежно, будто так и надо, спросил Сашхен, когда я спрыгнула с последней ступеньки на землю. Спрыгнула, ушла в перекат, встала на ноги и отряхнула руки — до земли метра два было, не меньше. И так же небрежно, как он, ответила:
— Если по правилам — то нет.
По правилам я должна оттащить тварь к дяде Славе в крематорий, предать огню и развеять по ветру.
Понятия не имею, почему Чародей был против правил. Ботанил он не по детски, имел свою лабу на Черниговской, в здании ветеринарки, и тихо-мирно занимался исследованием природы и физиологии Тварей.