"Фантастика 2025-95". Компиляция. Книги 1-29
Шрифт:
— Вы правы, — кивнул я, с удовольствием рассматривая машины, прохожих, деревья, и вообще все, непохожее на экран монитора, тюремные стены или еще менее интересные стены орбитальной космической станции, — Но не совсем.
— Уж просвети меня, — язвил водитель, — Минут двадцать у нас еще есть!
— Да всё очевидно же, Сакаки-сан, — я подпустил в голос немного недоумения, — Заниматься попытками обеления «надевших черное», простите за тавтологию, под знаменем Специального Комитета… снова простите, не удержался. Под знаменем японского филиала Специального Комитета, потому что от вас мало что не отказался весь мир после ядерного
— Засранец… — грустно заключил инспектор, минут пять переваривавший эти новости.
— Моя жена, перед тем как это всё заварилось, заключила сделку на восемнадцать миллиардов йен, — откликнулся я, — Мы могли улететь из страны и наслаждаться жизнью где-нибудь на Карибах, пока тут расстреливают уличных бойцов по ложным обвинениям. Тем не менее, мы здесь, Сакаки-сан, и всё это время я работал. Просто не под контролем Специального Комитета, который, честно признаем это, обгадился полностью.
— Не ври тут мне, — тут же буркнул старик, — сам же по телевизору позавчера усирался доказывал, что мы не при чем.
— Это во взрыве бомбы, в делах Хаттори, да и с массовым отравлением подростков, вы не при чем, — благодушно отозвался я, — А вот линчевания, закончившиеся смертью, числом более двух тысяч по всей стране, это ваша недоработка, Сакаки-сан. Кровь этих людей на ваших руках, а никак не на моих. В чем вы и хотели меня обвинить.
Человек мне не ответил, крыть инспектору было нечем, как бы не хотелось обратного. Нельзя сказать, что его обвинения были беспочвенны, я был и остаюсь единственным «надевшим черное» в Японии, который периодически выходит в софиты, то есть публичным лицом. Признать, что у всемогущего Комитета, оказавшегося ну совсем не всемогущим, не хватило бы ресурсов начать медийную компанию, обеляющую их подзащитных, Сакаки не мог. Гордость и всё такое.
Прошедшие четыре месяца стали для «надевших черное» по-настоящему черными. Первый месяц, пока члены японского СК лихорадочно обеляли себя в глазах публики, забив на подопечных, кончился смертями. Многочисленными смертями и бегством уличных бойцов за рубеж. Потом, когда силы самообороны начали буквально зачищать страну от распоясавших бандитов, быстро потерявших первоначальную цель в своем возмущении, уже весь мир содрогнулся, узнав о том, сколько человек у нас погибло, приняв искусственное Снадобье.
Да, договор между Спящим Лисом и Темным миром был исполнен, огромные партии Снадобья, приготовленные для того, чтобы буквально лишить Японию молодежи, всего лишь убили четырнадцать тысяч человек. Всего лишь. То, что принимали его не добровольно, послужило еще одним фактором краха «надевших черное» в глазах человечества. Краха уже не позорного, не как террористов, злоумышленников, жуликов и воров, а краха естественного. Снадобья начали бояться. Везде.
Поверженные Старые рода, чьи члены все плотнее увязают в междоусобицах, слухи об отравленном Снадобье, общие впечатления, оставленные широко разошедшимся посмертным видео Ивао Хаттори, да и просто взрыв ядерной бомбы… всё это нанесло глубокую, почти смертельную рану уличным бойцам, как подвиду человечества. Рану, от которой они вряд ли когда-нибудь оправятся.
Зато Япония, как государство, сохранилось
целиком и полностью, пускай даже разговоры о программе клонирования теперь звучат с телеэкранов в позитивном ключе. Это сущая мелочь, смешная цена по сравнению с будущим, ожидавшим эту страну. А теперь я, при поддержке некоторых сил, занимаюсь реабилитацией уличных бойцов как вида. Даже получается.— А это еще кто? — поинтересовался инспектор, увидев ожидающую нас на перроне парочку. Рядом с Маной, моей женой, стоял худенький подросток, на вид ничем не отличающийся от обычного японского школьника. Глаза парня были наполнены апатией.
— Нори Сибуяма, — представил я инспектору молчащего паренька, — Он «сломанный», в самом начале падения. Я пытаюсь остановить процесс.
— Зарегистрирован? — тут же проявил бдительность Сакаки.
— Еще нет. Мы займемся этим в Токио. Я могу ожидать вашей помощи в этом деле?
— Какой именно? — насторожился неплохо уже меня знающий старик.
— У него сейчас нет ничего, кроме имени, — пояснил я, подходя к жене, — Ни документов, ни места жительства, ни регистрации. Я подобрал его на улице и пытаюсь спасти. Нужно всё.
— Кирью… — сморщенное лицо нашего сопровождающего исказилось в недоверии. Я лишь пожал плечами.
Нам было некуда друг от друга деваться, и Сакаки Эйчиро это прекрасно понимал. По сути, я только что потребовал от Специального Комитета создать «бумажного человека», и тот пойдет мне навстречу в такой малости, совсем не спрашивая мнения старшего инспектора. А сам он, полностью понимая, что ради таких нюансов в нашем взаимодействии я и отвернулся ранее от нуждавшегося во мне коллектива СК, будет тихо ругаться в спину, но всё сделает.
Беда японцев не в том, что они не мыслят себя вне коллектива, а в том, что они не хотят мыслить и о окружающих. Зашоренность, благотворно сказывающаяся на фокусе, но за счет кругозора.
Путь до Токио оказался неощутим. Сакаки, будучи весьма опытным в делах Специального Комитета (и не только), имел при себе документы с описанием проектов, в которых мне требовалось принять участие. Также у него были несколько чистовых и черновых сценариев с выступлениями, в которых содержались акценты, которые мне надо будет сделать на публичных выступлениях. Некоторые нужно было переработать в соответствие с ожиданиями других интересантов и спонсоров, от некоторых пришлось отказаться, а один забраковать вообще.
— Я не буду вести переговоры с теми, кто занял вашу собственность, Сакаки-сан. Это нарушители закона, их нужно вышвырнуть с территории арен. С помощью полиции, если уж на то пошло. Либо…
— Ты не понимаешь, Кирью-кун. Они сами готовы уйти, но хотят сделать это публично. Хотят, чтобы СК официально признал, что то, чем занимаются «надевшие черное» — не спорт и к спорту не имеет никакого отношения. Ты, как представитель Комитета и… сам понимаешь кого, находишься в идеальной позиции, чтобы закончить этот конфликт.
— В этом я с вами согласен, но, Сакаки-сан, не далее, как неделю назад я сам в телестудии, под камерами, высказал свою точку зрения, что бои «надевших черное» ничем не отличаются от опасного, но спорта. Если вы считаете, что я уроню собственное лицо в угоду… да кому угодно, то глубоко ошибаетесь. Ищите иной выход из ситуации.
— Кирью…
— Еще раз напомню про то, что я богат, Сакаки-сан. Я могу уехать из страны на любое время. В любое время. Прекратите смотреть на меня как на капризного исполнителя и начинайте — как на полноправного партнера Комитета. Именно так указано в договоре, подписанном Икивашири Дайсуке.