"Фантастика 2025-96". Компиляция. Книги 1-24
Шрифт:
И Забияки не стало.
День сменялся ночью, вновь и вновь…
И Мальчик продолжал веселиться с друзьями, казалось, что смеяться ему никогда не надоест. Он помогал Ловчему ставить силки, и носил Кузнецу уголь из шахты. Мальчика ценили в деревне и были рады, что он к ним прибился.
Но однажды ночью Мальчик вновь проснулся от жуткой рези в животе.
Он терпел и терпел, но боль только усиливалась, а урчание стало столь сильно, что
Тогда я пожру Булочницу, — подумал Мальчик. — Она печет вкусные пироги, но не любит ими делиться. А ещё она побила свою дочку, — Девочку, с которой я каждый день играю и смеюсь. Девочка такого не заслужила.
Тогда Мальчик проник в дом к Булочнице, подошел к лежанке, на которой она спала, и пожрал её… Хрум-хрум!
И Булочницы не стало.
День сменялся ночью, вновь и вновь…
Без Булочницы исчезли и вкусные пироги, а Девочка всегда была грустная и не могла веселиться, как прежде. Но Мальчик этого не замечал. Как не замечал и того, что Рыцарь и Ловчий начали поиск убийцы, что прятался в деревне. Мальчик был счастлив и сыт, ему хотелось лишь играть и смеяться.
Но однажды ночью Мальчик снова проснулся от боли, и больше не мог терпеть. В глазах его стояли слезы, а тело трясло как от лихорадки.
— Это в последний раз, — пообещал себе Мальчик. — Я наемся так, что ещё долго не придется голодать, а потом что-нибудь придумаю. Я пожру Кузнеца.
Кузнец был очень большим, и мог за раз съесть до десятка пирогов, Мальчик сам видел, как он их уплетал. В это время Мальчик перебивался куском хлеба и тарелкой овощной похлебки, а Кузнец жировал и никогда не давал ни крохи Мальчику.
Тогда Мальчик проник в дом к Кузнецу, подошел к постели, на которой тот спал и пожрал его… Хрум-хрум! Хрум-хрум!
Но Кузнец был таким большим, что никак не помещался внутрь Мальчика. Он жрал и жрал, но никак не мог поглотить Кузнеца. Дверь дома резко отворилась, и в проходе стоял Рыцарь с мечом и Ловчий с факелом.
— Ты — убийца! — закричал Рыцарь. — Тебе уготована смерть!
Мальчик пытался все объяснить, но его не слушали. Он царапался и кусался, но был слишком мал, чтобы противостоять Рыцарю.
Его привели на площадь и положили голову на плаху.
— Ты же сказал, что люди убивают монстров, — заливался слезами Мальчик. — Я так и делал, я хотел быть Рыцарем!
— В деревне остался лишь один монстр, и это ты! — сказал Рыцарь и опустил свой меч на голову Мальчика.
И в этот момент Мальчик вновь обратился в Монстра. Огромный, косматый, и ужасный, он стоял в центре деревни, взирая на народ, что пришел поглядеть на его казнь.
— Все люди — монстры! — сказал он. И начал жрать.
Он пожрал и Ловчего, откусив ему голову. Чав! И Рыцаря, оторвав ему ноги. Хрясь! И даже Девочку, проглотив её целиком. Глоть! Он жрал и жрал, пока никого в не осталось, и деревня не опустела.
Чав-чав.
И тогда он снова обратился в Мальчика.
Мальчик сел на руинах разрушенной деревни и горько заплакал.
Всю ночь он шел через лес и болота, пока не достиг логова Ведьмы. Она, как и прежде, ждала его на крыльце.
— Я не хочу больше быть человеком, — сказал он ей. — Верни все как было.
— Почему же, разве быть человеком не лучше, чем Монстром? — спросила она.
— Я остался один. Мне больше не с кем смеяться, — ответил он. — Теперь я могу лишь лить слезы. А Монстры не смеются, но и не плачут. Монстром быть проще.
Муза замолчала, гладя меня по голове. Я не спал, пялился в потолок, думая о том, что мое подсознание пытается что-то сказать через неё.
— И что? — спросил я. — Он снова стал Монстром, и продолжил жить в лесу в одиночестве?
— А это, мой милый, решать тебе, — грустно улыбнулась она.
Монстр, что хотел стать человеком, — часть 2
Акира лежал на койке, положив руки за голову и изучая потолок. Лампочка в его камере не гасла даже ночью, и его бы это не напрягало, если бы не монотонное жужжание, что от неё исходило.
К этому белому шуму он никак не мог привыкнуть.
Стены камеры были безликого серого цвета, наливной пол темно-зеленый, болотный, как в фильмах ужасов. Маленькое окошко выходило во двор тюрьмы, но ночью в него смотреть толку не было, все равно ничего не видно.
Эта клетка Акире не нравилась, что и неудивительно. Но больше всего не нравилась мысль, что ему придется в ней погибнуть. Хуже места для смерти и придумать сложно.
Но Накамура не боялся. Ты всегда спокоен, если следуешь внутреннему кодексу.
В голове звучали слова отца: «Воин не страшится смерти, ведь настоящий воин всегда готов умереть за то, во что верит. Позор страшнее смерти.»
Значит, так нужно. Значит, я все сделал правильно.
Акира знал, что происходит. До него доходили слухи о том, что произошло в городе. Такое событие сложно скрыть, ведь на уши подняли и военных, и императорскую гвардию. На ужине один из парней рассказал подробности, — Ягами-кай больше нет. Каин победил. Дате Ягами, последний из семьи, — мертв.
Акира тяжело вздохнул, сдерживая внутренний стон. Каждый раз, когда к горлу подкатывала горечь, он сдерживался из последних сил. «Воину нет нужды плакать, за него льет слезы осень.»
Он стал якудза ради своих друзей. И теперь их нет, а долг остался. И Акира собирался его выплатить, слишком верным другом он был.
Железная дверь тихо скрипнула, Акира приподнял голову. В его камеру не торопясь вошел высокий мужчина в татуировках. Чужаку было слегка за тридцать, и он был в отличной форме. Выше Накамуры на голову, и вдвое шире. Обтягивающая майка без рукавов позволяла оценить мощные мускулы, и точеный торс.