"Фантастика 2025-96". Компиляция. Книги 1-24
Шрифт:
— Хорош! — с уважением покачал я головой, поднимая кинжал.
Рукоять снова матовая, змейки ощущаются словно живые, но вот глянец от избытка энергии ушел. Указав на это остальным, я рассказал, как менялся вид рукояти и высказал предположение, что на попытку захватить мое тело серпент потратил всю накопленную в кинжале энергию.
— Теперь до следующего убитого демона или в сумрак с собой брать, чтобы он снова на разговор смог выйти, — резюмировал я.
— Как-то не задался эксперимент, да? — поинтересовалась Василиса.
Отметил, что как кинжал в кейсе исчез и напряжение момента ушло, Вася заметно и не скрывая включила режим
Загадка. Нет, я конечно ходячая аналитическая машина, как сиплый профессор сказал, а он человек определенно умный и мудрый, но с этой девушкой вся аналитика ничего не значит — она и логика просто несовместимы.
— Вася, у тебя какие-то проблемы? — вдруг спросила Алиса.
— У меня? У меня нет никаких проблем, — с ясным взором захлопала ресницами Василиса.
— Настолько нет проблем, что не можешь ядом раз в десять минут не плюнуть по кулдауну. Если есть что сказать или спросить, говори прямо.
Надо же, Алиса тоже умеет зубки показывать.
— Ух ты какие мы прямо возмущенные!
— Ух ты какие мы прямо обиженные!
— Обиженную ты в зеркале увидишь!
— Знаешь что, сестра?!
— Пошла бы ты сама туда, с-сестра!
Обе уже на ногах, лицом к лицу глаза в глаза, кулаки сжаты.
— Леди! — прервал пикировку Атаманов, вставая между девушками. — Объяснитесь, по какому поводу возмущение?
— У Василисы ко мне претензии, после того как я участвовала в ритуале возвращения Максима к жизни.
— К тебе у меня никаких претензий, а вот этому молодому человеку я бы пару вопросиков задала! — показывая свою невоспитанность, показала на меня пальцем Василиса.
— Так, давайте тогда без нас. Макс, зайди как закончишь, — поднялся Атаманов и жестом позвал за собой явно обрадовавшегося перспективе срулить от намечающегося конфликта Ушана, даже забывшего забрать сухарики с недопитой газировкой.
Когда дверь за боссом и Ушаном закрылась, сестры вновь зацепились взглядами.
— Говори, — коротко произнесла Алиса.
Куда только делась вечно краснеющая стесняшка последних дней.
— Спроси его, с кем он ночь провел, когда тебя без сознания в больничку отвезли после вашего ритуала! — показала на меня Василиса.
— Мне это зачем?
— Спроси, спроси!
— Зачем. Мне. Это.
— Тебе не интересно?
— Нет. Если тебе интересно, то без меня, — кивнув мне, Алиса порывисто поднялась и быстро вышла из комнаты, оставляя нас с Василисой наедине. Тоже решила ретироваться — они как сговорились с боссом.
— Знаешь, твоя сестра права, — посмотрел я в блестящие зеленые глаза. — Если у тебя есть что спросить, могла бы говорить прямо, а не плеваться ядом.
— Мне не…
— И не говори, что тебе неинтересно. Я бежала за вами три километра, чтобы сказать как вы мне безразличны, ну не превращайся в ходячий анекдот.
— Пошел ты! — Василиса вскочила и направилась к двери.
— Стой! Сядь, пожалуйста, — показал я остановившейся у самой двери девушке на кресло рядом. Губы поджаты, ноздри раздуваются, стоит на месте и буравит меня взглядом.
Сама не пойдет — поднялся, хотел взять за руку, но дернула плечом, отстраняясь. Хотя все же обратно прошла, встала рядом с креслом.
— Василиса, ну мы же взрослые люди. Садись, давай я все объясню.
— Что объяснишь? Мужик сказал — мужик сделал? А если не сделал, еще раз сказал?
Ты обещал, что не будешь больше путаться с Анной Николаевной, а по итогу? Мудак ты, а я ведь поверила…— Легче стало? Покричи еще, все что накопилось.
— Что ты мне объяснить хочешь?
— Присядь, пожалуйста.
Глаза сверкнули, но вздохнув сквозь зубы и взяв себя в руки, вдруг как-то успокоившись, Василиса села в кресло. Да, покричала и явно ей легче стало, хотя злость не ушла — смотрит с прищуром.
— Ты вообще отчет смотрела? Знаешь, что со мной случилось на острове и после?
— Да.
— Досконально смотрела, или Рабинович напел?
— Какой Рабинович?
— Мне Хворостовский не нравится — картавит, в ноты не попадает. Вы-таки были на концерте Хворостовского? Нет, мне Рабинович напел.
— Досконально посмотрела, — буркнула девушка, почему-то покраснев.
— Хорошо. Значит ты видела, что у меня полностью сорвало резьбу и я превратился в овощ.
— Самокритично.
— Я помню каждую минуту состояния, когда осознавал себя человеческим организмом без желаний и эмоций, — раздельно и четко повторяя каждое слово, проговорил я, глядя в глаза Василисе. — Одно дело превратиться в овощ и этого не осознавать, другое дело испытать это как я, осознанно в течение долгих трех с половиной суток. И подобного состояния никому не пожелаю, так что по моей личной оценке даже твой сарказм здесь вряд ли уместен.
— Извини, — потупилась Василиса.
Надо же, опять в лесу что-то сдохло, второй уже раз она извинилась.
— Ты знаешь, что это был за ритуал по возвращению меня к жизни?
— Да.
— Досконально знаешь?
— Нет.
— Видела отчет?
— Нет.
— А он есть вообще, этот отчет?
— Нет.
— То есть ты не знаешь конкретно, что там произошло?
— Мне Алиса рассказала.
— Про все четыре часа?
— Четыре часа? — взметнула брови Василиса.
— Да, четыре. В общем, слушай: меня отвезли обратно на остров Саба…
— Он же закрыт для посещения?
— Тем не менее. Не знаю почему туда, может там эхо сумрака или еще что. Привезли, разместили в бунгало на склоне горы посреди леса. После некоторых приготовлений со мной в комнате остались Алиса и Люция, которые начали ритуал.
Василиса вдруг расширила глаза — похоже, про участие Люции она даже не в курсе была.
— Я не совсем понимаю, что там происходило. Если скажу, что они танцевали рядом со мной, это будет вроде как правда, но не отразит и тысячной доли описания ритуала. Это реально что-то нечеловеческое было, словно из иных тканей реальности. Продолжалось все четыре часа, в процессе они вроде как танцевали и тормошили меня, параллельно не знаю что конкретно делали, может как-то потоками энергии оперировали, даже не могу точно предположить, потому что для меня все в краткий миг промелькнуло. Вот просто было четыре часа, и нет их. По итогу Люция первой потеряла сознание от истощения, я к этому времени еще не был в себе — ко мне не вернулись эмоции, но заработали некоторые отключенные ранее инстинкты, я даже с кровати встал. Они ритуалом выдернули меня из состояния овоща в животную форму, включив желание спариться, по-другому просто не сказать, извини. Но когда я уже тянулся к Алисе, которую в том своем состоянии организма воспринимал не как Алису, а как доступную самку для удовлетворения естественных потребностей, она сказала мне «нет». Когда я не послушался, попыталась себя убить.