"Фантастика 2025-97". Компиляция. Книги 1-20

Домашний андроид Хуни, Феокл, вышел почему-то из спальни. Одет он был в лучших традициях минимализма. Кроме небольшого полотенца, прикрывающего узкой полоской его чресла и ярких желто-красных веселеньких носочков на подтяжках на нем не наблюдалось ничего. Феокл – андроид улучшенной комплектации, с кучей полезных и бесполезных функций, знаний и умений, модели Грек-2427, обычно облачался в белоснежную тогу, скрывающую его бронзовое, атлетическое тело, и сандалии, сплетенные из тонких кожаных ремешков. Красота этого человекоподобного робота поражала своим совершенством. Все в Феклуше было прекрасным. Его бархатный голос, фигура Аполлона, копна золотых волос и синие, как озера, глаза стали предметом зависти почти всех Хуниных знакомых, ну кроме меня, разумеется. Модель нового ультра современного домашнего робота хоть и обошлась Хуне в 'копеечку', зато все курсантки нашей летной школы томно вздыхали, когда этот греческий бог иногда встречал свою хозяйку у дверей альма-матер. С видом одного из основных богов греческого пантеона Феокл прошествовал на кухню, ворча под нос что-то в духе: 'Не царское это дело…'.

– Поговори мне еще! – пригрозила Хуня, – живо батарейки повыкручиваю!

– Он же… он же… он же… – пыталась сказать я, подавляя рваные вздохи после рыдания.

– Голый, – подтвердила подруга, – ну а чем мы с ним занимались в спальне, как ты думаешь?

Я подумала. Потом еще подумала и опять подумала. А потом, я наотрез отказалась верить в то, что надумал мой воспаленный мозг.

– Вы там… – подняв удивленный взгляд на Хуню, поняла, что моя догадка верна, – он же робот!

– Робот конечно, – усмехнулась она, – но с усовершенствованной функцией того самого. Ты не представляешь во сколько мне обходится ежемесячный апгрейд, но оно того стоит. Вибрация включается по команде, двадцать скоростных режимов. Да! Кстати, есть даже вибрация языка…

– Прекрати! – взмолилась я, – это отвратительно!

– Дурочка что ли? – удивилась Хуня, – это очень даже приятно. А главное удобно. Никаких тебе обязанностей, скандалов, отчетов. Агрегаты после использования ему лосьенчиком протер и он, как новенький.

– Фууу, – скривилась я.

– Он и сам может протереть, – пожала плечами подружка, – но мне нравится процесс. Во мне умер великий механик, как думаешь?

В этот момент Феокл, нисколько не стесняясь своего фривольного вида, чинно вкатил небольшой столик, на котором уже стояли пузатые бокалы, огромная бутыль коньяка и тарелочки со всякой снедью. От смущения я опустила глаза. Заметив это, Хуня скомандовала:

– Феклушенька, радость моя, фруктиков нам принеси и оденься! – а потом добавила, обращаясь уже ко мне, – ой не понимаю я тебя, Верник. Сама же сказала – робот он, а смущаешься, как будто перед тобой натуральный голый мужик ходит.

– Ну он же мужик, – выдохнула я.

– Он – не мужик! Он муляж! Заменитель пылесоса, кухонного комбайна, шофера, домработницы, того же самого мужика! Заменитель! Ты ж его пылесосом не называешь.

– Потому что он не похож. – ответила я, – а секс – это очень интимно, а я вам помешала… а вы…

– Стоп! Стоп! Стоп! Верник, очнись, – прервала меня Хуня, разливая по бокалам горячительное, – сейчас ты договоришься, что я себя извращенкой почувствую. Я, Аленька, нормальная, здоровая, одинокая женщина, без оформленных и неоформленных обязательств. И это нормально – иногда придаваться плотским утехам. И вообще, Верник, ты размышляешь, как девственница из тьмы веков, а сейчас двадцать пятый век на дворе. Календарь смотрела? Так вот! Секс сейчас – это даже не повод для знакомства.

– Я против беспорядочных половых связей, – еще больше смущаясь выпалила я, а она почему-то рассмеялась.

– А мои связи, Альк, очень порядочные, – продолжая ржать, доверительно поведала мне Хуня, – даже спиртосодержащим протертые. Держи!

Она всунула мне в руку наполовину наполненный бокал, а в другую ломтик лимона.

– А теперь живо! Залпом! Не чокаясь! – подавая пример, Фархунда опрокинула в себя огненную жидкость, скривилась и тут же закусила лимончиком, отчего скривилась еще больше и даже передернулась, – ну, чего ждешь-то?

И я глотнула, и еще глотнула, а потом закашлялась и захрипела.

– И секс тебя смущает, и пить ты не умеешь, – констатировала факт подруга, – пора браться за твое воспитание.

Едва отдышавшись, я положила на язык ломтик лимона и блаженно зажмурилась. Приятное тепло разливалось по телу, делая его легким, как перышко. Голова совсем чуточку закружилась…

– Хорошо? – усмехнулась подружка.

– Определенно, да, – кивнула я.

– Надо заполировать эффект, – протянула мне бутерброд с икрой Хуня и наполнила бокалы по новой. – Ну, за что пьем?

– За верность! – выпалила я и первая опрокинула в себя бокал. Второй определенно пошел легче.

– Хороший тост, – Хуня не спеша выпила и уставилась на меня, не мигая, – а сейчас может расскажешь, что у тебя произошло?

После повторно влитой порции коньяка, истерика, как-то медленно, нехотя отступила. Я откусила большой кусок от густо намазанного янтарными икринками бутерброда и поняла, что жизнь сегодня не закончилась, она, наоборот, предоставила мне щедрую возможность исправить ошибки и начать все с чистого листа. Прикрыв глаза от удовольствия, ловила потрясающие ощущения от лопающихся на языке икринок. Все произошедшее уже не казалось мне таким мрачным. Нет, безусловно, это было омерзительно, подло и низко, но… как-то не трагично что ли. А ведь я любила Дэна… Нет, не так. Я ведь думала, что люблю этого чертова эгоиста Истархова! Получается, что Алька Верник тоже лгунья, потому что любовь не испаряется, как пролитая на мостовую в жаркий летний день вода.

– А давай еще по одной! – предложила я, оторопевшей подруге, потирая ручонки.

– Ты ли это? Куда ты дел мою скромную подругу, проклятый пришелец, захвативший ее тело? – и мы рассмеялись, потом хлопнули еще по одной и я, собравшись с духом рассказала…

Слез больше не было, а каждое, сказанное мною слово, словно очищало изнутри, даря равновесие и спокойствие. Я выплеснула Хуне все свои горести, рассказав о безобразной картине, которую застала в нашей с Дэном спальне. Рассказала и о разговоре, о том, что изменял, что использовал, что спорил… А потом о приворотном зелье с Тсуры.

– Я так и знала! – выпалила подруга, – вот чувствовало мое сердце – нечисто между вами. А это значит, что?

– Что? – удивленно посмотрела на нее я.

– Я ведьма! Самая настоящая, потомственная ведьма, как бабуля Сагадат! – моя скептическая ухмылка не омрачила ее настроения, – да мы с моим даром всю эту их инопланетную ВЗА на уши подымем.

– Хунечка! – взмолилась я.

– Никакой пощады тантурийцам! – в ее глазах мелькнул пьяный блеск, – моя завтрашняя поездка в Лунгород становится все более актуальной. Заодно и нейтрализатор тебе подыщу и амулет, защищающий от приворота. А то любовничек твой бывший тоже летит.

– Летит, – поморщилась я, как от зубной боли.

– Как говоришь ты влетела? 'Попались, гады' – орала? – Хуня накапала еще по половинке, а я обреченно кивнула, – еще по одной и все, нам еще в 'Пузатом боцмане' оторваться надо, напоследок. Чтоб запомнили.

Я молча выпила, закусила лимончиком и с хрустом вгрызлась в сочное яблоко. Моя деятельная подруга места себе не находила. С Хуней случился такой прилив адреналина, что ее просто распирало.

– Так говоришь подавилась она, закашлялась? – я вновь кивнула, молча откусывая очередной кусок яблока, а леди Ткхшшшарсинсит рассмеялась, опустившись на пол и схватившись за живот, – а представь, если бы она тоже испугалась, да прикусила… да челюсти бы у нее свело от ужаса… – Хуня подвывала от смеха, а из ее желтых глаз катились крупные слезинки, – Алька… да ему бы не один медбокс обратно не пришил бы!