"Фантастика 2025-99". Компиляция. Книги 1-19
Шрифт:
Военизированные тайные общества средневековой Европы не были мне в новинку. Товарищ Бродов очень много занимался со мной индивидуально по истории тайных обществ. Я успела узнать и запомнить массу интересного и про мистические ордена, и про масонские ложи. Больше всех остальных занятий – даже больше нейроэнергетических практик – я любила эти: ничего в своей жизни не слышала более увлекательного и завораживающего! Чувствовалось, что и Николаю Ивановичу эта тема доставляет удовольствие, так что мы могли бы дни напролёт её обсуждать, если бы не звали другие дела…
Однажды забавная мысль пришла мне в голову, и я
– Николай Иванович, получается, что медики всего мира – тоже члены тайного общества?
– Поясни!
Благодаря разговорам девчонок медицинская тематика была мне очень близко знакома.
– У них есть своя клятва, свой язык, которого никто больше не понимает, своя форма одежды, свои ритуалы перед началом каждого важного дела.
– Какие ещё ритуалы?
– Как моют руки перед осмотром, как стерилизуют инструменты перед операцией. Все признаки масонской ложи!
Я шутила, но Николай Иванович ответил серьёзно:
– Очень интересно. Подумаю. А ты молодчина: хорошо усвоила материал!..
Так что теперь я погружалась в историю разных тайных орденов и лож с особым, тёплым чувством, будто прикасалась мысленно к дому…
На следующий день мы с Ульрихом увлечённо рылись в энциклопедиях, находя всё новые подтверждения информации, принятой на сеансе. Он без труда нашёл и название литовского городка, и всю необходимую информацию о замке и его обитателях. Рыцарский орден процветал там несколько веков подряд.
– Хайке, послушайте только! Из этой крепости действительно был отрыт подземный ход. И надо сказать, им активно пользовались, а потом засыпали и заложили – в промежутке от начала пятнадцатого до середины шестнадцатого века… Знаете, что это за грифон с жезлом, которого вы приняли за тайный знак, а дух назвал привратником? Это изображение печаталось на серебряных монетах в крошечном княжестве, и очень недолго. Обычные деньги. Но вы их увидели! И да, деньги отворяют многие двери! Подумать только, – задумчиво произнёс мой опекун, – и эта территория была оккупирована большевиками! Что же теперь? Теперь она в составе Великой Германии. Тайны немецких рыцарей не по плечу большевикам, зато мы сумеем найти сокровища и найти им достойное применение. Историческая справедливость всё-таки восторжествовала! И это закономерно… Какие бы временные трудности мы ни переживали теперь, историческая справедливость снова восторжествует!
Ульрих умел говорить на идеологические темы так, как будто писал заметку в газету.
Затем девчонки снабдили меня новой порцией информации. Город, в котором от Средних веков сохранились монастырь, замок, тюрьма, оказался Тарнополем, который успел за свою историю побывать и австрийским, и польским, а с тридцать девятого года входил в состав Западной Украины.
– Там именно такие подземелья, и совпадает общий вид! – радовался Ульрих. – Эх, эта территория находилась под большевиками с тридцать девятого года! Но эти русские, с их примитивным мышлением, не способны интересоваться оккультной историей. Надо добиться, чтобы срочно отправили экспедицию! Надо искать!
Пассаж про примитивное мышление русских вызвал у меня приступ ехидного веселья. Я даже рассмеялась вслух, что Ульрих истолковал по-своему: радуюсь нашему общему успеху. Меня между тем едва не распёрло от гордости за наших. «Подумать только! Там именно такие подземелья…» Кто кого перехитрил? То-то!
Ехидство, ёрничанье про себя, гордость за свою принадлежность к другому
эгрегору… После открытия канала мне с трудом удавались сдержанность и энергетическая мимикрия. И это было плохо.С того дня, когда я встретилась со связником и получила ключ, когда пространства вновь открылись для меня, я постоянно ощущала внимание и поддержку моих товарищей, всю мощь своей огромной страны. Меня буквально переполняли уверенность и гордость. Оно бы и не грех: пусть немцы припишут перемены во мне заслугам своего фатерлянда и работе в «Аненербе». Но энергетика моя с их горячо любимым отечеством не монтировалась. Аура советского человека – совсем другая, чем аура немца, тем более убеждённого фашиста. Я теперь была слишком явственно, вызывающе не одна. Я чувствовала, что необходимо спрятаться. Иначе начнутся неприятности.
И точно! Вот уже ко мне прикован пристальный взгляд ясновидящей, и та вовсю старается прощупать меня. Ей, конечно, интересно до озноба, что это мы с Ульрихом так вдохновенно обсуждаем и отчего я в последнее время в приподнятом настроении и буквально свечусь. Прекрасно отрезвляющий пристальный взгляд! Я испугалась, резко закрылась. Спесь сразу слетела. Вот и славно!..
Меня научили: твои чувства – всегда благо. Они – твой ресурс, твоё оружие. Не старайся подавить чувство, не старайся переменить его, а найди способ использовать.
Любая эмоция может пойти на пользу. Причину можешь подменить, но чувство само оставь. Грустно тебе так, что слёз не сдержать, – плачь: пусть видят, какая ты хрупкая, пожалуйся в такой момент – получишь помощь. Весело так, что улыбка расползается, – отлично: ты открытая, непосредственная, искренняя. Причина веселья? Успехи друзей и несчастья врагов, непревзойдённое остроумие собеседника, вчера услышанная реплика, анекдот. Страх? Вообще прекрасно! Страх возвращает чувство реальности, призывает к осторожности. Страхом можно скрыть свою силу. Главное – помнить, что она есть у тебя.
Никогда не изображай эмоции – тебя сразу расколют. Опирайся на подлинные – это надёжнее всего.
Ну а если уж совсем дело плохо и эмоций ни подавить, ни скрыть, ни употребить в дело – они накрыли тебя, и ты растерялась? Тогда смейся! Через силу хохочи. И ищи решение. Время у тебя будет – пока звучит смех, а он не должен звучать слишком долго.
И ещё: эмоции – хороший индикатор, первый помощник интуиции. Почему человек вызывает отвращение, почему пугает невинная вроде ситуация, чем так притягательно определённое место на земле? Ищи причину. Эмоция – твоя подсказка, твой суфлёр в обоих мирах и на всех уровнях реальности.
Эмоции не играют тобой – они тебе служат!..
Теперь и после работы мне не было покоя: присутствие Ульриха в гостинице сделало мою вечернюю жизнь гораздо более насыщенной.
Ульрих и прежде в безапелляционной форме давал мне задания: читать газеты и книжки, которые специально приносил. Но теперь он ещё и по вечерам вспоминал о своём долге наставника и обсуждал со мной прочитанное. Для этого мы усаживались в удобных, глубоких креслах в холле гостиницы, по которому гуляли жестокие сквозняки, заказывали по чашке кофе и разговаривали – порой допоздна. Мимо проходили постояльцы, в том числе высокопоставленные. На посту у двери – охранники, тут же, за стойкой, – администратор. Служебное рвение Ульриха было у всех на виду.