"Фантастика 2025-99". Компиляция. Книги 1-19
Шрифт:
Привет от сеансов чёрной магии! Меня передёрнуло.
«Кишка тонка!» – рванулись из горла слова духа. Но я отчаянно не хотела их выпускать. Хрипя, схватилась за горло – прямо как давеча копьеносец. Зря я вообще подпустила магистра так близко. Не нужно было открывать ему возможность говорить через меня напрямую. Пусть бы, как обычно, транслировал, а я «переводила». Вдруг он в следующий момент сообщит окружающим, что я – как раз из тех, кого они мечтают уничтожить?!
Дух не желал мне зла. Ему просто понравилось беседовать без посредника, и он не мог так сразу остановить эту затею. Но со стороны выглядело, будто он душит меня.
Магистр хотел сказать собравшимся правду:
В такие моменты не рассуждаешь, а действуешь – либо по велению интуиции, либо вопреки ей. Я всеми фибрами души чувствовала: надо молчать!
Участники сеанса начали в волнении приподниматься с мест.
– Хайке, вам нужна помощь? – озабоченно поинтересовался Ульрих.
Я помотала головой. Непроизнесённые слова постепенно теряли плотность, рассасывались в горле. Если честно, эти слова предназначались для того, чтоб хоть кого-нибудь уберечь от саморазрушения. Например, Бернхардта. Мне же было невыгодно произносить их, так как они разрушали мою игру.
Оставшись после сеанса наедине с собой, я испугалась, что магистр теперь обиделся на меня и не пожелает больше приходить. Если же круг решит вытащить его силой, то его доброе отношение ко мне будет и вовсе разрушено.
Однако дальнейшие события показали, что мой бесплотный собеседник не лишил меня своего расположения…
В первых числах января, возвращаясь с работы, я встретила у самых дверей гостиницы Отто – одного из членов тибетской экспедиции. Отто просиял, увидев меня, и поспешил навстречу: он специально явился, чтобы повидаться. На нём был мундир с иголочки, ботинки блестели. Меня Отто оглядел с восхищением и гордостью.
– Да вы преобразились, дитя! Еле узнал вас!
Ещё бы! Мытая, ухоженная, в европейской одежде и – главное – из-под берета выбиваются пряди волос. А он-то помнит девочку с голой, бритой, как у монаха, головой.
– Подросли, поправились. Вот что значит жить на родине!
По традиции, установившейся в отряде после непродолжительных колебаний, Отто обращался ко мне на «вы», хотя по-прежнему видел во мне ребёнка, подростка.
– Рад, что вы быстро освоились дома. О вас отличные отзывы по месту работы. Не скучаете по горам?
По правде говоря, я всё ещё отдыхала от жизни в горах – с пронизывающими ветрами и тотальной неустроенностью быта.
– Здесь всё так ново и интересно. И мне очень понравилось жить… в большом городе! – Поколебавшись, я заставила себя добавить: – В Берлине.
– Вы, должно быть, решили, что мы совсем позабыли про вас? А это несправедливо!
Я потупилась и со смущённой улыбкой пожала плечами. Отто получил возможность проговорить заранее заготовленную фразу:
– Мы – люди служивые, выполняем свой долг! Сейчас почти весь отряд дома: короткая передышка. С запозданием устраиваем вечеринку по поводу Нового года. Герр Кайенбург и весь отряд приглашает вас принять участие! Мы собираемся семьями, – вдруг неловко добавил он, покраснев.
Ему показалось страшно неприличным предположение, что девочка-подросток может оказаться наедине с целым отрядом взрослых мужчин – посреди кафе, в людном городе! В горах такая диспозиция никого почему-то не смущала. Забавно!
Разумеется, я с восторгом согласилась принять участие в вечеринке. Во-первых, мне положено устанавливать и поддерживать полезные контакты – и вот прекрасный шанс!
Во-вторых, просто любопытно: я ещё ни разу не была на немецкой вечеринке.Отметила для себя, что члены тибетской экспедиции по-настоящему дружны, раз имеют охоту собираться именно этим, «тибетским», составом даже по праздникам.
Собрались в заведении, совмещавшем функции кафе и пивного бара – с большим общим залом и обстановкой на баварский манер: все помещались за массивным, тяжёлым деревянным столом громадной длины… Впоследствии я побывала со своей «командой» в Мюнхене и получила представление о тамошних пивных барах… Впрочем, в отличие от баварцев, члены экспедиции хоровых песен не распевали. Весёлые разговоры, шутки, танцы. Резкие, громкие речи и громовой хохот иной раз сотрясали светильники в заведении: немцам без этого отдых не в удовольствие.
Странно мне показалось: у них дела на Восточном фронте из рук вон плохи – этого даже немецкое радио не в силах скрыть. А компания офицеров элитного подразделения буйно веселится. Нет ли в этом надрыва, попытки побороть горечь поражений? Прощупала. Ничего похожего. Двое-трое выглядели озабоченными, включая господина Кайенбурга, и действительно думали о ходе войны, о судьбах близких и даже о Германии. Но остальные сумели успешно отключиться от всех забот. Всё правильно. Не может человек всё время думать о плохом. Просто они слишком громкие – это и сбивает с толку.
Меня познакомили с жёнами и девушками, пришедшими на вечеринку.
Фрау Мейер, здороваясь, посмотрела на меня затравленно: не хотелось бы ей ещё раз пережить прежний кошмар – когда чужой грязный заморыш свалился ей на голову, спал на её перинах, ел хлеб её детей и был предоставлен её неусыпным заботам. Я вежливо поблагодарила за всё, что она тогда сделала для меня.
– Что вы! Это мой долг! – неловко ответила женщина и мучительно смутилась от сознания этой неловкости.
Женщины с интересом расспрашивали меня о Тибете – видно, от своих мужчин рассказов было не дождаться. Мужчины расспросили об условиях моей нынешней жизни. О службе – ни моей, ни собственной – ни единого упоминания. Дисциплина! Позже, изрядно захмелев, пытались напоить меня пивом, но женщины это безобразие быстро пресекли.
Случилось, конечно, то неизбежное, чего я ждала с большим интересом: начались танцы. Танцевали, что называется, со своими. Только Эрих явился один: по молодости лет он ещё ходил холостяком, а в девушках, видно, случился пересменок. Поэтому Эрих повёл танцевать меня.
Это в экспедициях крупный и сильный молодой человек двигался как горная кошка. А на паркете он превращался в увальня, над неловкостью которого окружающие беззлобно подтрунивали. Нетрезвый, с усилием двигавший ногами, он упорно повторял со мной простейшие дорожки шагов. Вскоре я почувствовала, что двигаюсь легче и правильнее, чем мой наставник, – тем паче что я ещё внимательно наблюдала, как танцуют окружающие.
До чего дожила я! Ровно год назад училась танцевать в компании командиров Красной армии, а теперь задорно топчусь по паркету в быстром фокстроте в объятиях офицера СС. Головокружительная эволюция!
Эрих присел к столу передохнуть и промочить горло очередной кружкой пива, а меня неожиданно пригласил Мейер – почти трезвый и по-прежнему свежий. Я уже не посматривала под ноги. Так почему бы не применить науку, усвоенную дома? И я уставилась партнёру прямо в глаза. Мягко так уставилась, не требовательно, не настоятельно, а несколько отрешённо: я ведь настроилась на прямое чтение информации. Мейер «поплыл»: у него удивлённо расширились глаза, расплылись зрачки, движения обрели необычайную плавность. Информация пошла.