"Фантастика 2025-99". Компиляция. Книги 1-19
Шрифт:
– Смысл термина «длинное сообщение», душа моя, – продолжал объяснять Спирин, – ясен уже из названия. Это такой информационный пакет, который не может быть втиснут в одно вместилище ввиду выдающейся сложности и значительного объема.
– Наши мозги – не самое подходящее вместилище, – небрежно бросила Рашида. – Они, случается, умирают вместе с хозяином.
– Я горд самой мыслью находиться рядом со столь очаровательным вместилищем. И, боюсь, у ЭМ-зверя не было выбора…
– Он мог бы накинуться на когитр.
– Боюсь, ЭМ-зверь не знал, что такое «когитр». И не подозревал, что означенное
Кратов церемонно поклонился. Рашида приблизилась к нему царственной поступью, привстала на цыпочки и поцеловала.
– Угадай, зачем я здесь, – шепнула она.
– Не нужно быть провидцем, – криво усмехнувшись, сказал Кратов. – Ты явилась представиться моей маме в качестве будущей невестки.
– Кратов! С тобой скучно…
– Могла бы прежде спросить моего согласия.
– Еще чего! Это тебе не Галактика. Здесь мы сами выбираем мужчин себе и отцов своим детям.
– А вы, доктор Кратов, знаете, что такое «длинное сообщение»? – спросил Спирин.
– Знаю, – терпеливо промолвил Кратов. – Вы, спасибо, объяснили еще в прошлую нашу встречу.
– Больше всех перепало, очевидно, Ертаулову. А вам – меньше всех. Поэтому синдром «ментального просачивания» у вас практически не наблюдается.
– А вот этого вы в прошлый раз не объясняли.
– Правильно. Я сам только недавно подцепил сей термин у доктора Дананджайя из клиники «Зеленый Луч». Видите ли, «длинное сообщение» не просто лежит в ваших мозгах, как кристаллик в инфобанке. Оно воздействует на ваше подсознание, а иногда даже посылает ему часть своей информации. Выражается это очень по-разному, в самом широком диапазоне симптомов. От полного параноидального умопомрачения до легких галлюцинаций. Ертауловский «черный занавес» – явление того же порядка.
– Но мне-то никогда не являлись никакие зеленые человечки! – запротестовала Рашида.
«А мне являются постоянно, – подумал Кратов. – Все эти странные вещие сны в самые неподходящие моменты…» Его вдруг прямо посреди этого солнечного теплого утра пробил мороз по коже.
– Это и не обязательно, – беспечно разглагольствовал Спирин. – Во-первых, может быть, еще время не настало. Еще явятся, мало не будет… А во-вторых, если сравнить вас до полета и после, наверняка будут отчетливо заметны какие-то тончайшие изменения личности.
– Кратов, – требовательно сказала Рашида, по-хозяйски обнимая его за шею. – Тебе что-то заметно?
– Кратов? – переспросил тот. – Какой Кратов? Нет здесь никакого Кратова, одни только зеленые человечки…
– Ты что, опять решил улизнуть?! – возмутилась женщина.
– Другой вопрос: ежели «длинное сообщение» – не праздный домысел утописта из Рио, а факт, что всем вам с этим обстоятельством делать, – хладнокровно продолжал Спирин. – Нужно как-то от него отбояриваться. Прочесть и удалить. И как можно скорее. Такие занозы в мозгах бесследно не проходят…
– Я думаю над этим, – уклончиво сказал Кратов.
– Избавься от Спирина, – прошептала ему на ухо Рашида. – Не знаю, в чем дело, но я хочу тебя прямо сейчас…
– Самое время, – проворчал
тот.– Кстати, – вдруг вскинулся Спирин. – Вы говорили, что у вас где-то тут есть настоящий сфазианский биотехн. А нельзя ли на него взглянуть?
– Это самое простое, что я могу вам предложить, – сказал Кратов. – Видите эту тропинку? Идите прямо по ней, пока не упретесь в громадный черный валун посреди лужайки. Только не вздумайте его пинать, он живой и очень чувствительный…
Он вдруг застыл на полуслове с открытым ртом.
Марси, золотовласая малютка Марси, милая проказница и капризуля Марси, Марси-беглянка стояла на той самой тропинке, что вела к Чуду-Юду, тоже совершенно остолбенелая, и выражение лица у нее было самое неприятное.
– Так я пойду? – проговорил Спирин в пространство. – Мне еще этого сопляка Торрента нужно встретить… – Проходя мимо обратившейся в соляной столб девушки, он галантно поклонился: – Мадемуазель?
– Мсье? – едва слышно прошелестела Марси и, словно во сне, сделала самый медленный книксен в своей жизни. Все напряженно глядели вслед уходящему Спирину.
– Кратов, – первой нарушила молчание Марси. – Мне тоже… уйти?
– Лично я никуда уходить не собираюсь, – негромко объявила Рашида, как бы невзначай убирая руку с кратовской груди.
– Тогда и я останусь, – голос Марси исполнился ледяной решимости.
– Может быть, будет лучше, если уйду я? – сгорая от малодушия, спросил Кратов.
– Может быть, – обронила Рашида.
Она и не глядела на него. Все ее внимание было приковано к внезапно возникшей из ниоткуда сопернице. Рашида разглядывала девушку пристально и беззастенчиво, как если бы та была диковинным зверьком… или экспонатом Тауматеки… При этом лицо ее стремительно сменяло выражения, от агрессивной неуступчивости к напряженному гаданию, к задумчивой созерцательности.
Марси же неотрывно смотрела на Кратова. И ей никак не удавалось поймать его взгляд.
– Костя, – сказала она. – Что с тобой? Почему ты молчишь?
– Кратов, – сквозь зубы процедила Рашида. – Живо припомни какое-нибудь свое «хокку». Сию же минуту!
Неповинующимися губами он промямлил:
В калитку ко мне, и не постучав, и не квакнув, шлепает лягушка… [54]– Спасибо, – сказала девушка звенящим от обиды голосом.
54
Исса (1763-1827). Перевод с японского А.Долина.
– Марси-Марси, – пробормотал Кратов. – Где же ты была?
– Тебя совсем нельзя оставлять одного? – с нервным смешком осведомилась она.
– Я пытался найти тебя… – Ему самому отвратителен был этот нищенский оправдывающийся лепет. – Я целый месяц ждал…
– Ты меня уже больше не любишь?! – Ультрамариновые глаза живо наполнялись слезами, мраморный носик покраснел.
– Марси, все не так просто…
– Кратов, – отрывисто проговорила Рашида. – Она беременна.
Кратов на какое-то время забыл дышать.