"Фантастика 2025-99". Компиляция. Книги 1-19

– Заткнитесь, Феликс, – сказал Татор незлобиво. – Вы знаете процедуру.

– Конечно знаю, мастер, и все же…

Шлюзовая камера, где они оказались спустя пять минут, была устроена явно для существ более крупных, чем стандартные человеческие особи. Не сразу и не до конца разгоревшийся светильник находился в самой верхней точке сводов, сходившихся над головой подобно лепесткам диковинного цветка. Да и сами плавно выгнутые стены выглядели словно внутренность растительного плода, а не помещение техногенного свойства. Они созданы были из материала, напоминавшего собой застывшие медовые потеки, в толще которых таились ветвистые прожилки.

Элмер Э. Татор вопросительно поглядел на Кратова.

– Виавы, – сказал тот, пожав плечами. – Без них никакое безумство не обходится.

– И как мы, по-вашему, отсюда… – начал было Мадон, недовольно хмурясь.

Красноватый свет мигнул, и один из лепестков, составлявший противоположную от шлюза стену, бесшумно раздался, открывая узкий проход. Продолжая ворчать, бухтеть и сетовать в том смысле, что: «И как я, по-вашему, тут пролезу со своим скафандром…», Мадон выдвинулся вперед и попытался протиснуться в щель боком, но та, словно упреждая его намерения, раздвинулась на необходимую для проникновения ширину, и даже с некоторым запасом.

– Что там у вас? – не запозднился Феликс Грин.

– Мы угодили на территорию виавов, – охотно отозвался Белоцветов. – «Нужно уметь делать те глупости, которых требует от нас наша природа». [76] У тебя есть знакомые среди виавов? Могу передать привет.

– Есть, и предостаточно. И ни одному не пришло бы в голову потратить часть своего драгоценного времени в этой дыре.

– Может быть, стоит напомнить, кто нас в эту дыру привел? – злобно осведомился Мадон, уже топтавшийся в тускло освещенном коридоре по ту сторону прохода.

76

Себастьен-Рок-Никола Шамфор (1740-1794), «Максимы и мысли». Перевод с французского Ю. Корнеева и Э. Линецкой.

Стеклянистый материал, из которого были изготовлены стены коридора, настолько смахивал на застывший крыжовниковый сироп, что хотелось избавиться от шлема и маски, приблизить к нему лицо и лизнуть. Даже зернышки угадывались в темной зеленоватой толще. Кое-где неразрывную бесшовную поверхность разделяли нежно-зеленые структуры вроде черешков с голыми прилистниками, от которых вдоль изгибов коридора распространялся мягкий усыпляющий свет. Белоцветов провел пальцем по стене и горделиво продемонстрировал остальным:

– Ни мельчайшей пылинки! Вот бы мне домой такие стены…

– Ну хорошо, – сказал Кратов. – Итак, мы здесь. Каковы планы?

– Кораблю потребуется шесть часов, чтобы восстановить штатную энергонасыщенность, – сказал Мадон. – А мы пока займемся поисками аборигенов и прочими невинными шалостями.

– Собери «Тетру», – сказал Белоцветов. – Найди туземца.

– А ты, Кон-стан-тин, – не без злорадства промолвил Татор, – в это время предашься инспектированию.

Негромко пикируясь, они двигались по змеистому коридору. Пол слегка пружинил под ногами, иногда вспыхивая ярко-синими знаками, непонятными для непосвященных. Несмотря на полумрак и запустение, от этого странного места не исходило никакой угрозы. Лишь однажды Кратову почудилась слабая тень чужого эмофона, скользнувшая где-то очень далеко, но и в ней не читалось ни агрессии, ни даже намека на интерес к незваным визитерам. Несколько раз в стенах, реагируя на движение, с младенческим чмоканьем вскрывались проходы, что вели в наполненные таким же приглушенным светом пустоты неясного назначения, и тотчас же закрывались. В одной из пустот Кратов успел разглядеть расположенные амфитеатром ряды кресел, и Татор это подтвердил, в другой же Белоцветов завидел громадный бассейн, наполненный темной вязкой жидкостью, и жидкую растительность кустарникового типа по краям, но остальные наблюдатели его впечатлений не разделили, сойдясь на том, что кое-кто давненько не проводил отпуск в родной средней полосе Евразии, оттого и мерещится всякое.

– Консул, вы ведь читаете эти надписи? – спросил Белоцветов отчего-то шепотом.

– Какие? – не сразу понял Кратов, погруженный в свои мысли.

– Те, что под ногами.

– А… Да, с пятого на десятое. Это какой-то технический социолект, один из многих распространенных в письменности виавов. Наличие графической письменности очень сильно сближает наши расы. Сложность в том, что для каждого раздела науки или культуры у виавов есть свой, отдельный язык описаний, с собственной знаковой системой. Универсального языка не существует. Нам, людям, в этом смысле намного проще: два-три базовых алфавита, десять цифровых символов на все случаи жизни, да еще несколько языковых расширений для специфических нужд, тоже в общем-то понятных… – Он не заметил, как увлекся. – Наверное, потому мы так легко и безболезненно мигрируем из одной области познания в другую, из науки в искусство. Человек – весьма универсальное существо, в отличие от виавов, которые полагают себя существами специализированными, узко нацеленными. Когда-то это сильно затрудняло взаимопонимание. Виавам, при всем их морфологическом сходстве с людьми, оказалось нелегко принять тот факт, что с одним и тем же человеческим существом можно обсуждать ксенологическую проблематику, устройство вселенной и высокую музыку. Для полноценного общения с академически образованным и высококультурным представителем нашей расы потребовалось бы четыре-пять виавов… хотя уровень погружения в каждую отдельную сферу у виавов обнаружился бы намного серьезнее. Феномен человеческой универсальности… в числе прочих наших достоинств… – Мадон сардонически хмыкнул, но смолчал. –…и послужил причиной происходящих конвергентных процессов между нашими культурами. Виавы изучают нас, мы без особых церемоний пользуемся их научными и техническими преимуществами, и все вполне довольны.

– Так что там начертано? – терпеливо спросил Белоцветов.

– Это указатели. Слева жилые помещения, справа ангары для техники, впереди нейтральная зона.

– Не вижу никаких ангаров, – проворчал Мадон недоверчиво.

Не говоря ни слова, Татор шагнул к стене и приложил пятерню к зеленому стеклянистому покрытию. Прозвучало знакомое уже аппетитное причмокивание. В стене разверзлось овальное отверстие, за которым угадывалось слабо освещенное пространство солидных размеров. «Ага», – сказал Мадон удовлетворенно. Татор присоединился к группе, и они продолжили движение. Уже позади них снова чмокнуло, проход закрылся.

– Что такое нейтральная зона? – спросил Белоцветов.

– Боюсь, я был неточен в переводе, – признал Кратов. – Возможно, это переход из одного модуля в другой.

– И мы как раз в нем находимся, – заметил Татор, озираясь.

Ласкающий взоры и ощущения застывший сироп с чрезмерной резкостью, несколько даже оскорбительной для восприятия, сменился грубым металлом, черным, пористым и неряшливо обработанным. Стыковочный узел напоминал собой внутренность какого-нибудь древнего механизма для перемалывания деревянных чурок в труху, если бы подобная операция имела смысл. С противоположной стороны пролегал трубообразный туннель, темный и прямой, с размещенными через равные промежутки точечными источниками резкого голубого света. Пол был тоже металлический и почему-то ребристый.

– Это не мы, – быстро сказал Белоцветов.

– При чем тут вы? – удивился Кратов.

– Он имел в виду: это не человечьих рук дело, – пояснил Мадон.

– А-а… Я думаю, это лферры.

– Орки? – встрепенулся Белоцветов, демонстрируя внезапную осведомленность. – Звездная система Муфрид, она же бета Волопаса! Разве они не избегают контактов с человечеством?

– Лферры полагают, что расплатились за свои шалости сполна, – сказал Кратов. – И мы по-прежнему им интересны.

– В гастрономическом аспекте? – скривившись, уточнил Мадон.

– Вы, должно быть, не знаете, Жак… – сердито начал было Кратов.

– Откуда ему знать, – пренебрежительно заметил Белоцветов. – Наш добрый Жан-Жак, а заодно и Жюстен повсюду находит сплошные угрозы его мужской сущности. «Этот прекрасный герой романа изучен мною наизусть. У него больше нет от меня тайн». [77] Он и в простых человеческих женщинах видит исключительно хищниц и охотниц до своей драгоценной плоти…

– Любопытно, где это вы встречали простых женщин, Санти? – насмешливо спросил Татор.

77

Пьер Амбуаз Франсуа Шодерло де Лакло (1741-1803), «Опасные связи». Перевод с французского Н. Рыковой.

– Так вот, о лферрах, – сказал Кратов. – На самом деле «Тетра» – не первая их попытка вступить в эффективную кооперацию с человечеством. И не их вина, что все обернулось пустой тратой времени и ресурсов. По моим сведениям, они даже пытались основать здесь небольшую колонию.

– И чем все закончилось? – оживился Мадон. – Кто успел накалить сковородку прежде другого?

– Обнаружилось, что лферры не слишком расположены к аскезе, – терпеливо продолжал Кратов. – Жить в металлических стенах, дышать искусственным воздухом, вдали от цивилизации, в отрыве от социума… это оказалось не для них. Иное дело люди. Как обнаружилось, человек может приспособиться к чему угодно.