"Фантастика 2025-99". Компиляция. Книги 1-19

– Скрытые Миры и есть та цена, которую вы платите за отказ от смерти?

– И, как я уже говорил давеча, в шаровом скоплении Теанерика, резервное хранилище информации. Мегапатриархи не просто коротают здесь свои бесконечные века. Они хранят нашу культуру. Мы не желаем бессмысленно распылять свое наследие. Для нас ценен всякий информационный квант. Не существует знания полезного или бесполезного, дать ему оценку может лишь время. Согласен, бережливость доведена до абсурда, но… Это не пантеон и не музей. Кьенгитр Ксиннантара, с которым вы перекинулись парой незначащих фраз в его библиотеке и наверняка выслушали ламентацию о забвении, продолжает творить. Его opus magnum [149] под названием «Пять принцесс на Острове Слез», начатый еще в пределах Империи, завершен более чем наполовину, и мы питаем обоснованную надежду увидеть его опубликованным. Ну, «Архетипическую симфонию под созвездием Семигранника» Унпаранана Унгатарина вы уже слышали хотя бы фрагментарно… (Кратов не сразу сообразил, что речь шла о буянившем посреди площади светомузыкальном агрегате.) У вас, быстроживущих, в ходу метафора «невосполнимая утрата». Так вот, для тахамауков она неактуальна. Мы ничего не утрачиваем. Если случится нечто ужасное и мы лишимся всех своих знаний, то здесь, в Скрытых Мирах, находится резервная копия нашей цивилизации.

149

Великое деяние (лат.).

– Не такие уж они скрытые, эти ваши Скрытые Миры, – не удержался от шпильки Кратов. – Попасть в их пределы не составило большого риска.

– Как вы заметили, – с достоинством возразил советник Кьейтр Кьейрхида, – мы совершенствуем средства конспирации по безопасному для невольных визитеров сценарию. От прохиндеев же вроде вас более подходят иные меры, которые мы не можем себе позволить по этическим соображениям.

– Так, может быть, ваши усилия избыточны? Откройте свои Скрытые Миры. Избавьтесь от секретов Полишинеля. Галактическое Братство вполне способно проявить уважение к любым, даже самым странным обычаям своих сыновей.

– Империя тахамауков ценит безмерную толерантность Галактического Братства, – надменно заявил советник. – Но мы должны оценивать угрозы и вне пределов Братства, не так ли? Союзы приходят и уходят, Империя вечна.

12

Ретирада из Скрытого Мира оказалась незатейливой и даже будничной. Легко обнаружился штатный портал, который вынес Чудо-Юдо-Рыбу-Кита за пределы защищенной зоны и самопроизвольно выплюнул на границе туманного кольца, когда-то бывшего кометным поясом, но стертого в прах из соображений безопасности. Поворчав для поддержания реноме и посетовав на негостеприимство хозяев, биотехн вновь нырнул в экзометрию с тем, чтобы вернуться на Аид.

«Тавискарон» прибыл вечером третьего дня, когда Кратов уже отоспался, вдоволь наплескался в хрустальных холодных водах и начал скучать. Командор Элмер Э. Татор, соорудив значительное лицо, явился к нему в один из пустовавших отсеков командного центра с докладом. Отчитавшись об исполнении всех поручений по списку, он на мгновение вышел из официозной роли и тревожным шепотом поведал Кратову о новых пассажирах:

– Какие-то странные. Всю дорогу молчали, даже к обеду не появлялись, Мадона запугали своими переглядываниями…

– Как реагировали Брандт с Мурашовым? – рассеянно осведомился Кратов.

– Мурашов остался на Земле, – сказал Татор с некоторым удовлетворением. – Его контракт не простирался дальше шарового скопления. Что же касается Брандта… ну сам посуди, какие у Брандта могут быть реакции?!

Они дружно посмеялись по поводу эмоциональных проявлений второго навигатора, после чего Татор вновь сделался формален и объявил:

– Я также имел высокую честь доставить на Аид инспектора Академии Человека, госпожу Шарону Терлецкую. – Деликатно откашлявшись, он добавил: – Для легализации предстоящих мероприятий и соблюдения прав всех участвующих в них персон.

– Все правильно, – успокаивающе сказал Кратов. – Я сам на этом настоял.

На чеканном лице Татора отразилось громадное облегчение.

– Собственно, госпожа Терлецкая уже здесь, – сказал он, кивнув в сторону двери отсека.

– И отчего же она не заходит? – полюбопытствовал Кратов.

– Полагаю, наслаждается здешними красотами. Примерно так. – Татор сделал блаженное лицо, зажмурился и раскинул руки. – Ах! Как легко дышится! Какие чистые небеса! Какие травы и цветы! Ах!..

Они не упустили посмеяться и над живыми реакциями высокой гостьи.

– Что ж, проси, – сказал Кратов.

Спустя несколько минут дверь распахнулась, на пороге выросла высоченная худая дама в походном комбинезоне колониального фасона и песочных расцветок. Седой ежик придавал ей весьма аскетический вид, большие черные глаза навыкате пылали, смуглое вытянутое лицо выражало крайнюю степень неудовольствия.

– Что вы затеяли, доктор Кратов? – осведомилась инспектор Шарона Терлецкая вредным скрипучим голосом.

13

– Вы должны знать, – продолжала госпожа инспектор, – что решением Президиума Академии Человека интеллектронный прибор, который вы называете рациогеном, известный также под названиями «полиспектральный интеллектуализатор», «церебральный нейрогенератор» и «гиперментар», признан опасным изобретением и должен быть разрушен незамедлительно по обнаружении. – Выпалив эту фразу единым духом, она деловито огляделась и спросила саркастически: – В конце концов, мне предложат сесть, или традиции гостеприимства в этом мире не действуют?

– Если честно, – сказал Кратов, слегка опешив под таким натиском, – я не здесь собирался вас принимать.

– И где же? Возле своей адской находки?

Прежде чем Кратов нашелся с ответом, дверь вновь растворилась и появился Феликс Грин, который с непроницаемым лицом нес на вытянутых руках бог весть где найденное кресло. Госпожа Терлецкая провела длинным сухим пальцем по сиденью, поморщилась и села, закинув ногу на ногу. В дверях тотчас же возник Брандт, транспортируя тем же способом, на весу перед собой, квадратный столик из прозрачного пластика, каковой со всевозможной деликатностью впихнул между Кратовым и Терлецкой. Оба навигатора замерли возле входа навытяжку, демонстрируя всецелую готовность исполнить любой каприз. Феликс Грин, кажется, и не дышал даже; впрочем, это было его обычное упражнение в минуты особенного эмоционального напряжения.

– Э-э… и прохладительного, – спохватилась госпожа инспектор.

В коридоре возникла некоторая суета, послышались невнятные возгласы: «Я!..» – «Нет, я!..» – «Отвали, ты не умеешь!..», затем шорохи и тени сконденсировались в красного от усердия Белоцветова с подносом на уровне выпяченного подбородка. Жгучие очи госпожи Терлецкой полезли из орбит. Стиснув зубы, дабы не ляпнуть что-нибудь легкомысленное, Белоцветов умело расположил на столике высокие бокалы, сосуд с зеленоватым содержимым, вазу с фруктами и узорчатые салфетки, после чего втиснулся между навигаторами и застыл в ожидании. Затянувшаяся пауза грозила взорваться чем-нибудь положительно неприличным. Кратов молчал и внутренне веселился. Навигаторы обреченно потупились. Белоцветов прикрыл глаза. Более сдерживаться он не мог.

– Еще чего изволите, барин? – выдохнул он, напыжась.

Из коридора донеслось сдавленное ругательство на французском. Госпожа Терлецкая открыла рот.

– Ступай, голубчик, – промолвил Кратов и совершил небрежный отсылающий жест. – И вы, братцы, ступайте. Надобно будет, призову сызнова.

Толкаясь и застревая в проеме, охальники сыпанули прочь. Дверь закрылась, отсекая переговорную зону от дружного ржания и прочих коридорных непотребств. «Стоит на мгновение отлучиться, и корабль превращается в растленный портовый бордель!» – говаривал в таких случаях командор Элмер Э. Татор.