"Фантастика 2923-134". Компиляция. Книги 1-23

Я развязал пояс от кимоно. Складывал его неторопливо, посматривал при этом на мальчишек. И мысленно видел их не такими, как сейчас: не детьми — взрослыми.

Пожал плечами.

— Лично с ними я не знаком. Но некоторых видел. Старшим из этой компании примерно по четырнадцать лет — младшим около десяти. На спортсменов не похожи. Слышал только одно имя: Рудик Веселовский. Знаю, что кличка у него — Весло. Он не главный в той шайке. Но именно этот Веселовский обещал пырнуть ножом моего друга. Так что завтра он там точно будет.

Эдик Ковальски перестал обнюхивать свои кеды — поднял на меня взгляд. Нахмурился (будто о чём-то вспоминал). Уронил потёртые кеды на лавку рядом с собой.

— Весло? — переспросил Ковальски. — Ты сказал: Веселовский?

— Знаешь этого пацана? — спросил Лежик.

Эдик ухмыльнулся. Покачал головой — не в знак отрицания, а словно от удивления. Помассировал травмированный бок — снова скривил губы: от боли.

— Он из моей школы, — сказал Ковальски. — Из пятого «Г» класса. Там такие… «г» собрались! Такие же, как и Веселовский. Сам я с этим пацаном не ручкался. Но кое-что слышал об этом Рудике. Точно Миха сказал: Весло полный придурок. Говорили: у него с башкой проблемы: псих он недолеченный. Такой может и «пырнуть» — без шуток.

Мальчишки замолчали — задумались над словами Эдика. В раздевалке вновь стало тихо. Лишь слышалось шарканье снимаемой и надеваемой одежды.

— Весло под Шпуней ходит, — едва слышно сказал Дейнеко.

Слава один за другим поставил свои кеды в сумку. Поверх обуви уложил кимоно. Резким рывком застегнул молнию — будто поставил размашистый росчерк.

— Он из Шпуниных шестёрок? — переспросил Васильев.

Все собравшиеся в раздевалке спортсмены, точно по команде, взглянули на Славу. Дейнеко кивнул — уверенно. Олег разочарованно махнул рукой.

— А вот это уже фигово, — сказал он.

Сразу в несколько голосов самбисты поинтересовались:

— Что за Шпуня такая?

Я тоже вопросительно поднял брови: моя память не ответила на этот вопрос.

Лежик хмыкнул.

— Кореш мой… бывший, — сказал он. — Вместе с ним…

Он покачал головой. Натянул свитер — выгадал для себя несколько секунд на размышления. Поправил рукава, посмотрел на дожидавшихся его ответа мальчишек — пожал плечами.

— Это уже не важно, — сказал Васильев. — Что было — то прошло. И быльём поросло. Теперь я сам по себе. Чемпион города по самбо — это вам не хухры-мухры! И не мелкий уголовник какой-то. А у Шпуни — вон, всякие вёсла в банде появились. Теперь мы с ним гребём по-разному. И в разных направлениях. Я нынче не с ними, а с Денисом Петровичем. И с вами.

Олег улыбнулся. В точности, как на той фотографии, которую его вдова в прошлой моей жизни выбрала для портрета на памятнике. Подмигнул мне правым глазом.

— Ты не пойдёшь завтра? — удивил меня очередным вопросом Дейнеко.

Слава сидел на лавке, смотрел на Васильева снизу вверх. Выглядел он (как почти всегда) спокойным, чуть уставшим и слегка рассеянным. Застёгивал пуговицы на рубахе.

— Из-за Шпуни-то? — спросил Олег. — А чего мне его стесняться? Долгов у меня перед ним нету. Я теперь не по бандитским законам живу. Говорил же вам: я со всей этой уголовщиной завязал. Всё! Я уже в люди выбился. Через год-два уделаю всех на «области». А там, глядишь, буду бороться на «республике». Нафига мне эти бандитские заморочки?

— А если будем драться? — уточнил Слава.

Я не уловил в его голосе никаких эмоций. Будто говаривал не человек, а машина. Слава не изменил манеру разговора даже в колонии — на «свиданиях» со мной заключённый Дайнеко разговаривал в точности таким же тоном, как и сейчас.

Лежик махнул рукой.

— Не станут они с нами связываться, — сказал он. — Шпуня же не идиот, в отличие от этого вашего Весла. Нет, Миху и его дружка они бы не испугались — морды они бы им набили. Но одно дело — когда толпой против двоих. А когда против всех нас — это уже почти один на один. Нет. Шпуня на такое не согласится. Побазарим с ним немного и разойдёмся.

Васильев заправил свитер в брюки. Он делал так же и в той, в другой реальности. Лежик всегда заправлял свитер: даже несмотря на возмущённые возгласы своей подруги, а потом и жены (Леры Кравец).

— А если… — раздались голоса.

— Тогда я сам Шпуне рыло начищу! — заявил Олег. — И пофигу, что он старше меня — я же с ним не годами мериться буду! Это раньше он меня на «раз-два» уделал бы. А теперь я его в бараний рог скручу! И все его вёсла тоже. Скажу потом, что так и было. Так что не ссыте, пацаны! Я с вами. Потому что так будет, как Миха говорит: по совести.

Лежик скомкал кимоно и затолкал его в свою сумку. Туда же сунул и сменную обувь.

Я будто наяву представил голос возмущённой этими его действиями Леры. Васильев его тоже услышит через пару лет, когда Кравец «возьмётся» за Лежика «всерьёз».

— А если в партию сгрудились малые — сдайся, враг, замри и ляг, — сказал Эдик (процитировал Маяковского).

— Почему это мы — малые? — поинтересовались у него.

— Сам ты малый!.. — возмутились спортсмены.

В Эдика полетел бесхозный носок — из тех, что скопились в раздевалке (и наполняли её незабываемым ароматом). Ковальски увернулся от него. Схватился за бок.

— Мы не малые — мы верховцевские, — произнёс я.

Сперва подумал, что меня не услышали. Но тут же понял, что ошибся: на меня посмотрели все — в том числе и Эдик, морщивший от боли лицо. Мальчишки притихли.

— Как ты нас назвал? — сказал Лежик.

— Верховцевские.

Олег ухмыльнулся и покосился на приоткрытую дверь в спортзал. Будто проверил, не подслушивал ли кто наши разговоры. Почесал подбородок.

— Клёво звучит, — заявил Ковальски.

Дейнеко кивнул — всё с тем же скучающим видом. Он будто нехотя достал из-под лавки ботинки. Перевернул их и потряс, словно избавлялся от неизвестно как попавшего в уличную обувь зимой песка.

— Неплохо, — согласился Васильев. — «Верховцевские» — мне нравится. Лишь бы только Денис Петрович Верховцев не решил, что мы тут свою банду организовали. Сами знаете, парни, как он относится… ко всему такому. Разгонит нас к чёртовой бабушке. Он может. Кто потом из меня чемпиона Советского Союза по самбо сделает?

Он усмехнулся — будто пояснил, что сказал шутку.

«На „союз“ ты не ездил, — мысленно сказал я Лежику. — А вот область выигрывал дважды. И едва не победил на „республике“ — не хватило настойчивости, как сказал о том случае Верховцев».

— Не ссы, — сказал Слава.

Он застегнул сумку, уселся на лавку. Прижался спиной к двери шкафчика. Рассеяно поглядывал то на меня, то на Васильева, то на других всё еще не переодевшихся самбистов. Поглаживал свою шапку, будто живого ручного кролика.

— Нас и на сориках так иногда называли, — сказал Эдик. — Да и какая у нас банда? Мы команда — Петрович сам об этом говорил. А раз так, то у нас должно быть своё название. Как у тех же хоккеистов или футболистов. А так… сразу всем понятно, кто мы такие и откуда. Так что тренера самоназвание нашей секции точно не разозлит — я так думаю.