ФАНТАЗИИ ОФИСНОЙ МЫШКИ

— Это все он! Это Мотыгин! — истерично выкрикнула Лариса. — Он шантажировал меня! Он грозил убить меня, если я не помогу ему раздобыть эти деньги!

— Она все врет! — послышался за моей спиной хриплый мужской голос.

Я обернулась и увидела Мотыгина. Он стоял в дверях офиса, прислонившись к дверному косяку. От его былой элегантности не осталось и следа.

— Она все врет! — повторил он. — Это была ее идея! Она уговорила меня, сказала, что это будет легче легкого! Ей были очень нужны деньги, она играла на бирже и очень много проиграла, влезла в долги…

— Вот и отлично. — Синицын потер руки и повернулся к своим людям. — Уведите этих двоих…

Ларису и Мотыгина повели к лифту.

Мужчина шел понурившись, безвольно опустив плечи, женщина вырывалась, визжала и ругалась последними словами. Возле самого лифта она обернулась и выкрикнула:

— Я найму хорошего адвоката, и он не оставит от этих обвинений камня на камне…

— Нанимайте кого хотите, но хороший адвокат стоит больших денег! — вмешался в разговор Антон. — С саквояжем у вас ничего не вышло, сбережений у вас нет, а в банке вы больше не работаете!

— Еще неизвестно, работаешь ли ты сам в этом банке! — отозвалась Лариса, сверкнув глазами.

— Думаю, что этот вопрос решится положительно, — проговорил Синицын. — Во всяком случае, со стороны правоохранительных органов к Антону Степановичу нет никаких претензий.

— Так мы действительно свободны? — недоверчиво переспросил Антон, когда за арестованными закрылись двери лифта.

Мне очень понравилось это «мы».

— Конечно, свободны! — довольно равнодушно ответил майор.

— А на этой кассете… — нерешительно проговорила я, — вы видели там еще кого-то?

— На какой кассете? — В глазах Синицына было недоумение.

— Ну, как же… вот на этой! — Я показала на кассету в его руке.

— Ах, это… да это китайский фильм о восточных единоборствах… — круглое лицо майора залилось детским румянцем. — Я увлекаюсь этим жанром… а вы поверили?! — Он засмеялся. — У них тут камера работает из рук вон плохо, а по видеомагнитофону охранники давно смотрят боевики и порнуху. Хотя я видел достаточно, чтобы понять, что к чему, но записи у меня нет. Но не беспокойтесь, Лариса Ивановна и Мотыгин будут топить друг друга и дадут исчерпывающие показания! А кого еще я должен был увидеть на кассете? И что услышать?

— Да нет… так… никого… ничего…

— Мы, пожалуй, пойдем! — Антон потащил меня к лифту.

Когда мы вышли из лифта на первом этаже, я увидела Васильича.

Охранник, воровато оглядываясь по сторонам, набирал телефонный номер. Я подскочила к нему и гаркнула в самое ухо:

— Звонишь, старый хрен? Капитану и его дружкам звонишь? Я тебе позвоню! Я тебя с потрохами сдам Ашоту и его отморозкам! Завтра же будешь в Смоленке плавать кверху пузом!

Васильич затрясся, вспомнив встречу с Ашотом, и выронил трубку из рук.

Анна Владимировна припарковала старенький «Опель» возле сквера и пошла по центральной дорожке к фонтану. На этот раз она была не в черном, а в бежевом, только большие черные очки конспиративно закрывали пол-лица.

На скамейке перед фонтаном ее уже ожидал привлекательный мужчина тридцати с небольшим лет. Рядом с ним стоял объемистый кожаный саквояж. Анна скосила взгляд на эту сумку и облизнула пересохшие от волнения губы.

Заметив Анну Владимировну, мужчина привстал и помахал ей рукой.

Анна опустилась рядом с ним на скамейку, положила на колени большую бежевую сумку и вполголоса проговорила:

— Зачем эти приветствия? За нами могут следить…

— Что вы! — Мужчина усмехнулся одними губами. — Вы кого-нибудь видите?

В сквере действительно не было ни души. Только голуби громко ворковали в пыльной траве.

— Это то, о чем я думаю? — прошептала Анна, бросив горящий взгляд на саквояж.

— А вы сомневаетесь? — Мужчина повернул саквояж другим боком, и Анна увидела металлическую пластинку с гравировкой:

…

«Василию Андреевичу Самоцветову — в день юбилея от сотрудников и подчиненных».

— Так, значит, Василий все знал! — прошипела Анна, почти не разжимая губ. — Значит, он сам обналичил и припрятал эти деньги!

— Выходит, так, — мужчина пожал плечами.

— Но этого мало! — Анна нервно потерла руки. — Я должна увидеть деньги!

— А я должен увидеть крест! — ответил мужчина. — Надеюсь, он при вас?

Анна похлопала рукой по своей сумке.

— Покажите!

— А вы покажите деньги!

Мужчина щелкнул замками, приоткрыл саквояж. Анна наклонилась, заглянула внутрь, увидела россыпь зеленовато-серых бумажек и почувствовала неприятный затхлый запах.

В ту же секунду мужчина захлопнул саквояж.

— Почему деньги россыпью? — подозрительно прошептала Анна. — И почему они так странно пахнут?

— Вы же не в банке! — отозвался ее собеседник. — Берите какие есть. Они, в конце концов, хранились не в депозитной ячейке… и вообще — деньги не пахнут!

— Оставьте ваши шуточки для другого случая! — раздраженно бросила Анна, раскрывая свою сумку.

Она достала небольшой предмет, завернутый в кусок черного бархата, развернула ткань.

Мужчина бросил взгляд на содержимое свертка — массивный серебряный крест с крупными самоцветами, кивнул:

— Да, это тот самый крест, наша семейная реликвия…

— Меня все эти душещипательные истории не волнуют! — прошипела Анна. — Мы будем делать дело?

— Конечно, — мужчина кивнул и пододвинул саквояж ближе к Анне. — Конечно, этот крест не стоит миллионы… красная цена ему — пять тысяч долларов…

— Ну вот, опять вы за свое! — раздраженно проговорила Анна и потянулась к саквояжу. — Я так понимаю, что свою долю этих денег вы забрали…

— Да, ровно половину, как мы и договаривались… крест!

Анна положила сверток с крестом на скамейку, схватила саквояж за ручки. Мужчина спокойно взял сверток, поднялся и зашагал к воротам сквера. Отойдя на несколько шагов, обернулся и проговорил:

— Красная цена — пять тысяч! Да, и очень советую вам поискать работу! Безделье развращает!

Анна удивленно смотрела в спину уходящего человека, безуспешно пытаясь понять его слова. Это ей плохо удавалось — мысли мешались в голове. Неужели кончится ее унизительная бедность?! Что он сказал — поискать работу? Вот еще! С такими-то деньгами!