Фантазии Старой Москвы

Надпись с надгробия видно истерлась. А не решается спросить, кто под камнем лежит. Подсказывает Б:

– Вон, сбоку карандашная надпись...

А читает:

"ДАРЬЯ САЛТЫКОВА (САЛТЫЧИХА). УБИЙЦА 138 ЧЕЛОВЕК"

Оп-паньки...

– Судом доказано только тридцать восемь убийств. Остальное - наговоры. Вот...

На самом деле А восприняло (давайте все же будем духов обозначать в среднем роде, ведь они бесполые) новость без содрогания. В духовном мире человеческие страсти - это "где-то там, в другом, примитивном измерении". В душевном, возможно, все иначе.

– Это они правильно делают.
– Рассудило А.
– Не поистерся еще в русском народе дух милосердия.

– Это да. Великодушия им не занимать...

Б поведало А всю подноготною судьбы своего тела. И то, как насильно была отдана замуж за нелюбимого, как подымала двух своих сыночков, которые, к слову, выросли порядочными людьми, как осталась в двадцать шесть лет вдовой. Сколь переживала, когда изменил полюбовник. Если б удалось ему отомстить, не появился бы на свет Божий поэт Федор Тютчев.

– Да нешто твоя в Бога не верила?
– Вопросило А.

– О-о-о... громадные деньги на храмы жертвовала, по святым местам паломничала, нищим и убогим щедро подавала. И вообще... времена были такие. Зверствовали тыщи, козлицей отпущения сделали мою. Ежели б Савелий да Ермолай не пробились бы тогда к молодой и еще глупой Екатерине, моя б может перебесилась как многие.

– В каком-то смысле правда есть и на твоей стороне. Но сдается мне, ты почему-то свою оправдываешь.

– Одиннадцать лет заживо погребенная, в яме без света, и лишь по большим праздником на цепи выводят, подводят к окошечку - чтоб Литургию послушать. И то только до "оглашенные изыдите"... И многое на мою наговорено. Моя не ела младенцев, не пила кровь невинных девиц, вообще не пила никакую кровь. И разве твой... он никогда не убивал?

– Мой был на войне там убивают по закону.

– А-а-а... война. Тут много таких лежит. Кой-чего тебе еще покажу...

А и Б мгновенно переместились к кресту. На нем красивые буквы:

"ДЕНИКИН АНТОН ИВАНОВИЧ"

А рядом еще:

«ДЕНИКИНА КСЕНИЯ ВАСИЛЬЕВНА»

– Могила есть, прах есть, а дух - йок.

– Такое возможно?

– В этом мире возможно все. Дух произрастает там, где его посадят. Духи этого воителя и его верной подруги обитают в других углах планеты. Егойный дух в городе Детройт, государство Вермонт Соединенных Американских государств. Еёйный – в городе Париж, Франция, на кладбище Сент-Женевьев-де-Буа. Останки несколько раз перезахоранивали, духам же человеческому заморочки пох...

Б выразилось на крепком русском языке. А не передернуло, егойный тоже любил вставить словцо. Но только в быту - не в литературе, потому что последнее для него было святым.

– То есть, ты намекаешь, что дух привязан к месту?

– Знаю. Но в этом мире возможно все. Мы же духовные созданья. Только отвязка - явление нечастое, один случай на мильён. Поскольку здесь пока еще менее мильёна попыток, подобного не случалось. Но это ж не значит, что не произойдет. Никто из наших... то есть, нас - не застрахован.

– Да откуда же ты столько знаешь.

– Моей были интересны человеческие страдания. Мне интересно все. Здесь был монастырь, потом музей, теперь опять монастырь, завтра будет не пойми что. А библиотека оставалась всегда, а в ней знания. А тебя какая тема греет?

– Ну... страдания моему тоже были интересны. Но больше - история России. А еще он уважал библиотекарей. Мне же... думаю, я тоже всеядное. А вот скажи, дружище старожило: что эти вот трое сгруппировались?

Действительно, три духа витали, одновременно вращаясь будто в замысловатой карусели друг вокруг друга. Б усмехнулось... ну, на человеческом языке это можно назвать усмешкой, и как-то умильно произнесло:

– Такова их свобода. Даже во Вселенной редко бывает, чтобы звезда одна. В основном звезды соединяются в системы - чаще по двое, реже по трое. Мы, духи, тоже ведь живем по законам природы. А история их тел занятна...

Б задумалось. А, подождав маленько, не выдержало:

– Так поведай.

– Если вкратце, - встрепенулось Б, - они своей праведной жизнью в человеческом обличье заслужили того, чтобы даже после физической смерти не оставаться неразлучными.

– А подробнее...

– Его звали Михаил Нарышкин, он был полковником лейб-гвардии Измайловского полка. Герой, красавец, франт. Она - Елизавета, дочь героического генерала Петра Коновницина. Все у них было прекрасно, пока не скончался их первенец, девочка, Наташа. Единственное ихнее дитё. Их тела потом к дочке и дохоранивали. Михаил как человек благородный и пылкий от природы включился в заговор. Ну был такой - через четверть века после того как моя преставилась.

– Декабрист?

– Как угадало?

– Ты забыло: мой был большой любитель истории.

– Ну, да... Так вот. Когда у тех авантюристов все сорвалось, Петру присудили двенадцать лет сибирской каторги. Это не так страшно, как у моей, которую пожизненно похоронили, но... ах, да вспомнило: твой же тоже на каторге был. И каково?

– Конечно не сахар. Но жить можно.

– Моя к слову зело сладкое любила. А не давали...

– Ну, дальше-то...

– А что - дальше... Елизавета Петровна - величина при дворе, фрейлина ея величества Елизаветы Федоровны. Моя, к слову, тоже с царицей зналась, и скажу, что Катрин была садистка и даже нимфоманка. Ч-чорт, опять я отвлеклось, прости... Долго не давали дозволения, но она добилась своего - поехала в Сибирь. Болела Лиза с детства астмой, трудно пришлось. Муж сидел в Читинском остроге, она рядом поселилась. Изредка давали свидания. Моей-то вот ни черта не давали, а когда из покаянной могилы перевели в каземат, кому не попадя показывали через окошко яко зверушку.

– Все-таки у тебя комплексы.

– Но я борюсь. Так вот, значит... Между прочим, у Лизы два брата, Иван да Петр, тоже офицеры и заговорщики... Но высидели и они, дождались послабления режиму. Выпустили Михаила с каторги - и на Кавказ, рядовым. Она за ним. Так прошло еще шесть лет... собственно, это все.

– А умерли, надо полагать, в один день.

– Почему. Она пережила его на четыре оборота планеты вокруг звезды.

– Это хорошо. Хорошо...

– Ты о чем?

– Да так...

– Ах, вот тут у нас еще одна история. Он пережил ее на много лет. Но вот что странно... красивая любовь, я не побоюсь этого слова, духовная, но...

Снова пауза.

– У тебя какие-то провалы, дружище.

– Да. Да... что-то не в духе я. Отдохнуть бы. Отдохнуть...

Б увитало чёрт знамо куда. А подумалось: наверное все же какой-то частью это несчастный дух связан с душою. По крайней мере, ему перепадают муки. Надо бы и мне покамест поразмышлять в тишине.

...Чудно здесь, в монастыре. И днем и ночью за стенами шум, беспокойство. А здесь самое громкое - колокола. Их металлическое гудение прям как бальзам на душу. А начал уже осознавать, что то тело, которое оно сбросило, было уже и не таким бойким. Да к тому же оно далеко не всегда находило общий язык с разумом. А может оно и хорошо, что наконец удалось сбросить с себя оболочку. Только обвыкнуться надо. Похоже, дух Салтычихи уже всех тут достал; навязчивый и вообще злобненькое существо. Ко всяким новичкам небось подкатывает в надежде обрести слушателя. Но все открещиваются.

В самых жутких кошмарах не представлялось, что доведется сойтись с духом, которым обладала душегубица. Что раньше А знало о Салтычихе? Ну, конечно, та женщина слыла олицетворением крепостничества. Свои злодеяния удачно покрывала ассигнациями, а брали все - даже попы. Кажись, ей и наказание столь жестокое назначили потому что не раскаялась - хотя бы для виду. Сильна духом была или упоротая? Какая, впрочем, разница... Одному духу судьба предопределила стать носителем злодея, другому - праведника, третьему - амбивалентного существа. Игра случая.