Фантазии женщины средних лет

Потом я оказалась на животе, я не знаю как, мне было неудобно, я упиралась коленями, головой, лицом, мне было жестко, я хотела подложить подушку, но не могла помочь себе руками. А потом все окончательно сдвинулось и поехало. Последнее, что я помнила, что они оба сзади, одновременно, я чувствовала их с болью, почти соприкасающиеся глубоко внутри. Я попыталась представить лица, но не смогла, лишь Рене, я не могла представить второго, даже Дино, я ощущала, как они оба двигались, каждый по своему, не совпадая, но видела лишь одно лицо Рене.

Я испугалась, что тонкая, живая перегородка во мне не выдержит и порвется, но лишь на секунду, потому что стало больно спине, как будто меня стегали крапивой, а потом вообще ничего, либо умерла, либо сошла с ума, помутилась. Так не было никогда.

Я очнулась, я поняла, что пришла в себя, увидев Рене, склонившегося надо мной. Я подняла руку и дотронулась до его лица, он был живой, реальный, мой любимый.

– Тебе было хорошо? – спросил он.

– Да, – попыталась сказать я, но не получилось. Я вдохнула и выдохнула, легкие, кажется, работали. – Да, – повторила я. – Что это было?

– Мы занимались любовью, – ответил он.

– Кто-то был еще? – спросила я. Он молчал. Я приходила в себя. – Нет,

– сказала я и улыбнулась. – Никого не было. – Он продолжал молчать. – Ведь, правда, никого не было? Ну, скажи, что не было! Я просто на время сошла с ума. – Рене пристально смотрел на меня. Он всегда странно смотрел, я привыкла. Я ударила его по плечу, не сильно, сильно я не могла.

– Никого не было. Это ты все сделал. Что ты в меня засовывал? – Мне даже стало смешно. – А? Давай, признавайся. – У меня никак не получалось серьезно. – А?

– Догадайся, – сказал он наконец.

– Догадалась, – сказала я и снова легла на спину. Он лежал рядом. Мы молчали. – Со мной что-то произошло, – сказала я. – Я не то умерла, не то сошла с ума. Ничего не помню. Такого еще не было. Чтобы так полностью. Со мной на самом деле можно было делать все, что угодно.

– Так тебе понравилось? – снова спросил Рене.

– Я не знаю, – соврала я. – Все болит, даже сидеть больно. – Я попробовала приподняться на кровати, не спуская ног, но снова рухнула вниз. – И спина горит. – Я подняла руку, пытаясь рассмотреть хотя бы бок. Он был в красных полосках, почти кровавых.

– Что это? – испугалась я. Но Рене молчал, и я махнула рукой, какая разница, конечно же, я и так знала.

Ну да, думаю я, наверное, кого-то это бы шокировало. Ну и что? Значит ли, что так нельзя? Конечно, нет: у каждого – свой предел.

Мы находились в постоянном поиске разнообразия, главное состояло в том, чтобы разжечь фантазию. Рене не хотел экспериментировать слишком часто, иногда случалось, что у меня было настроение, а у него – нет, и я не настаивала. Конечно, я не всегда так улетала, как тогда, в первый раз, иногда я не могла полностью потеряться, мне чего-то недоставало, я немного злилась, но что я могла сделать?

Я помню, один раз именно так и произошло, я была близка, но остановилась на самом рубеже, и от близости и неоправдавшегося ожидания, видимо, не смогла сдержать неудовлетворенность, проступившую на лице. В любом случае Рене заметил и спросил: «Не хватило?» Я перевернулась на живот, мне хотелось тереться о простыню, и я не хотела объяснений.

– Да нет, – ответила я, – все в порядке. – Я кончила, но в самом начале, и сейчас во мне застыл нерастраченный заряд, и он беспокоил.

– Хочешь еще? – спросил он, и в его голосе мне послышалось любопытство.

Не знаю, почему я так сказала, наверное, просто хулиганила:

– Я бы не против, но как?

Он дотронулся до лица, провел по подбородку.

– Хочешь, – сказал он растянуто, – хочешь, я позову кого-нибудь из своих друзей?

Я лежала на животе, но мне пришлось перевернуться, чтобы сердце, сразу неистово забившееся на простыне, не сбивало меня упругими, раскатистыми ударами. Я не поняла, шутка ли это, может быть, еще один поворот игры, я взглянула на Рене, стараясь разобраться, но не смогла.

– Если ты хочешь, – сказала я осторожно.

«Пусть он сам разгадывает, игра ли это», – подумала я. Я видела, он пытается, как только что пыталась я.

– Я хочу, если ты хочешь, – сказал он после паузы.

– А кого ты позовешь? – Это был странный диалог. Конечно, он должен был понять, что я шучу, теперь, после моего вопроса. Я для того и спросила.

– Ты его не знаешь. Я позову, кого ты не знаешь и больше никогда не увидишь. – Его голос звучал странно серьезно.

– А если он мне понравится? – Ну, теперь-то уже он должен понять.

– Не важно, – ответил он. Нет, он не понимал или делал вид. – Это не имеет значения. Ты его увидишь в первый и последний раз.

Я теперь лежала на боку, подперев голову рукой, и хотя глухие удары все еще донимали грудную клетку, они убавили в силе. Сейчас он уже не мог их услышать. «Я не отступлю, – подумала я, – он первым начал этот блеф, пусть он его и заканчивает».

– Хорошо, – я согласилась, – зови. Он подошел к телефону и снял трубку.

– Ты на самом деле хочешь? – спросил он. – Если я позвоню, будет поздно.

И тут влажная тень промелькнула в его глазах, я не успела разгадать ее скрытое значение, но именно она вернула меня к действительности. Я поняла, все произойдет в точности так, как он обещает: он позвонит и потом будет поздно. Для чего поздно, я не знала, но знала, что будет. И я испугалась.

– Да нет, – засмеялась я. У меня получился хороший, искренний смех. – Ты что, дурачок, серьезно? Я думала, ты шутишь. – Я встала и подошла к нему. – Ты что? – повторила я.

– Так ты шутила? – спросил он.

– Конечно. Я думала, это игра. А ты что, серьезно? Ты такой глупый. – И я дотронулась до его руки.

– Хорошо, – сказал он просто, как будто ничего не произошло, и положил трубку.

Чай давно выпит. Я встаю, и полотенце, ослабнув, едва не падает с моего тела. Но я не останавливаясь, на ходу раскрываю его и тут же запахиваю вновь, плотно и туго. Я дотрагиваюсь рукой, ну, конечно, чайник остыл, и я снова зажигаю газ. Через минуту вода закипит, и я заварю себе еще одну чашку чая.

Что же появилось тогда во взгляде Рене? Что означала эта промелькнувшая тень? – думаю я. Растерянность! Единственный раз: никогда прежде, никогда после. Я тогда не смела даже предположить, что Рене может быть растерян. А вот сейчас с высоты времени разобралась.