Фантом памяти

До завтрака я успел по диагонали просмотреть публикации о своей вчерашней пресс-конференции и с гордо поднятой головой отправился в столовую. На быстрые результаты я не рассчитывал, понимал, что это только я такой энтузиаст свежей прессы, все остальные обитатели нашей богадельни отправятся за газетами много позже, поэтому реакцию следует ожидать не раньше обеда.

Что-то сегодня мои сотрапезники невеселые. Ну ладно - Мимоза, ее вчера Бегемот накачал свежей и неожиданной информацией, а Чертополох-то чего куксится?

–  Нас теперь четверо, - с кислой миной сообщил мне Павел Петрович.
– На редкость неподходящая личность для нашей компании. Вчера за ужином подсадили за наш стол. А вы что же, Андрей, вчера опять голодали? Почему не ужинали?

–  Общался с журналистами, - скромно потупившись, ответил я. Нельзя так долго уклоняться от интервью, это вызывает нежелательные слухи, домыслы всякие. Лучше уж самому все сказать, чем потом читать о себе небылицы.

–  Что вы говорите?
– Чертополох заметно оживился и даже жевать перестал.
– Вы давали интервью? И когда будет напечатано? Я непременно прочту.

–  Обещали сегодня.

–  В какой газете?

Я, изображая смущение, перечислил несколько самых популярных.

–  Обязательно пойду куплю, - с горящими глазами пообещал Еж Ежович.
– Вам тоже купить, Леночка?

–  Спасибо, Павел Петрович, - вымученно улыбнулась Мимоза, - не хочу вас затруднять, я сама.

Как же, затруднять она не хочет... Просто ей не нужно, ей небось все в готовом виде привезут или по телефону сообщат.

–  А вот и наш новый коллега, - тихонько пробурчал Павел Петрович.
– Ни одной кормежки не пропустит, даже не надейтесь.

И тут же весь наш столик накрыло радостное и добродушное:

–  Доброе утро! Ну как, чем кормят?

Ну до чего хорош! Просто слов нет. Лет двадцати пяти, здоровенный, щеки в метр диаметром украшены сочным деревенским румянцем, ясные голубые глаза смотрят дружелюбно и весело, пухлые губы выражают постоянную готовность хозяина что-нибудь эдакое брякнуть. Сальненькое или солененькое, кому что по вкусу, но чтобы потом непременно разразиться смачным тупым ржанием, имитирующим здоровый детский смех.

–  Давайте знакомиться, - над моей тарелкой с творожной запеканкой нависла ручища, полностью закрывшая мне обзор моей же еды.
– Гриша. А вас как звать?

–  Андрей, - сухо ответил я, с некоторой брезгливостью пожимая пухлую на вид ладонь, которая, против ожиданий, оказалась теплой, сухой и весьма жесткой на ощупь.

–  А по батюшке?
– настырно интересовался бугай.

–  Михайлович.

–  Ну и славно, Михалыч. А меня можно без отчества, я молодой еще.

Ну спасибо, кормилец, разрешил. Можно подумать, тебя в твои-то годы и с твоей-то рожей кто-нибудь собирался именовать по полной форме. Размечтался!

Когда Гриша уселся, я понял, что мы втроем с Мимозой и Колючкиным прежде занимали меньше половины четырехместного стола. Во всяком случае, то пространство, которое занял новичок, оказалось очень внушительным. Интересно, чем он с такими физическими данными и таким недюжинным аппетитом может хворать? Воспалением глупости? От этого, кажется, пока не лечат.

–  Вы к нам надолго?
– туманно осведомился я.

–  Понятия не имею, - Гриша пожал могучими плечами.
– Как доктора скажут. А может, хозяин прежде выгонит. Он у нас крутой.

–  Хозяин?
– вскинул седенькие бровки Чертополох.
– Это как же прикажете понимать?

–  А чего тут понимать-то?
– немалый кусок запеканки, который я бы разделил при помощи ножа и вилки частей на шесть, был отправлен в прикрытый пухлыми губами рот одним махом.

– Я здоровый. Это хозяин у меня больной, после огнестрела в себя приходит. А мое дело маленькое: охранять. Нам с напарником и палату выделили на двоих, рядом с хозяином, и столоваться с вами определили.

–  Вот оно что, - протянул я.
– Чего ж вас вместе за один стол не посадили? Есть же свободные места.

Вопрос родился в моей голове не случайно. Гриша появился в санатории вчера после обеда, то есть за обедом его еще не было, а за ужином уже был. Иными словами, он приехал после моего разговора с Бегемотом и после беседы самого Бегемота с Еленой. Почему этого амбала пристроили именно к нам? Не потому ли, что Мимозе велено отступить с завоеванных позиций и сдать вахту новому персонажу, который будет вести со мной свою, но уже совсем другую игру? Ничего, это они еще про интервью не знают.

–  А смысл какой?
– и снова легкое пошевеливание плеч создало у меня иллюзию надвигающейся горы.
– Мы ж все равно питаемся по очереди, нам вместе в столовку нельзя, один обязательно должен у двери хозяина находиться. Вот я сейчас похаваю и пойду его сменю, тогда и он придет.

–  Что, тоже сюда, за наш стол?
– зачем-то уточнил Павел Петрович.

–  Не, его вон туда определили, к окошку, там девушка красивая сидит, он сам туда попросился.

–  Тут много красивых девушек, - строго заметил я, подхватывая начатый Чертополохом допрос.
– Что ж вы к ним не попросились? Вам с ними было бы приятнее, чем в нашей компании, мы вам все-таки по возрасту не подходим. "И по образованию тоже", - добавил я мысленно. Гриша медленно положил вилку на стол и поднял на меня глаза, вмиг ставшие огромными и какими-то жалкими.

–  Гоните? Не гожусь я для вашего стола? Так и скажите. Я после завтрака к диетсестре подойду, попрошу, чтоб пересадили.

–  Ну что вы, Гриша, - с неожиданной ласковостью вмешалась Мимоза.
– Никто вас не гонит, мы рады видеть вас в нашей компании. Просто Андрей Михайлович хотел, чтобы вам было не скучно. Мы все трое люди довольно унылые, вряд ли сумеем вас развлечь. Но мы очень надеемся, что вы-то как раз и внесете струю веселья в наш коллектив. Ведь внесете, правда?

Это мне совсем не понравилось. Мы с Колючкиным мягко выпираем парня за другой стол, а Елена нас останавливает. Хочет, чтобы он остался. Зачем он ей? Понятно зачем. Может, официально он и является сменщиком какого-то второго охранника, но на самом деле он - сменщик самой Мимозы. Получается, что от двух врагов я избавился, а третий - вон он, тут как тут. Борьба выходит на новый виток. Что ж, так даже интересней.

И снова я поймал себя на несвойственном мне отношении к ситуации. С каких это пор мне стала интересна борьба? Сроду такого не бывало. Но фотографии не лгут.

–  Так мне пересаживаться или нет?
– с какой-то совсем детской обидой спросил Гриша, и в эту секунду я назвал его Телком. Не Бычком, а именно Телком. Уж очень телячьи у него глаза и губы. И весь он какой-то нежный, несмотря на внушительные габариты.

–  Да бог с вами, - великодушно откликнулся я.
– Вы не обращайте внимания на нас с Павлом Петровичем, мы здесь уже очень давно и от скуки начинаем валять дурака. Мы действительно очень рады, что среди нас появился новый человек.