Фантомас - секретный агент

Но в это утро Жером Фандор проснулся совсем в иной обстановке. Приоткрыв глаза, он увидел вокруг себя мебель, настоящую мебель. Он находился в комнате отеля, впрочем достаточно скромного. Луч света отражался в небольшом выщербленном зеркале, висевшем над туалетным столом, грязный и потрескавшийся мрамор которого украшали тазик и фарфоровая мыльница.

В центре комнаты — стол, у его кровати — стул, на который он накануне вечером бросил свою военную одежду; на комоде с болтающимися ящиками, которые нельзя было задвинуть, лежал его чемодан.

Фандору не хотелось просыпаться. В постели было тепло, а комната казалась очень холодной.

«Это просто несчастье, — думал Фандор, — регулярно вносить квартирную плату, иметь на улице Рише квартиру, пусть не роскошную, но вполне пригодную для жизни, и спать в отеле Армии и Флота, в комнате, где платят сорок су за ночь…»

Но надо было вставать. В утешение себе Фандор подумал: «Раз «они» приготовили мне эту комнату, полагаю, что у «них» хватило деликатности заранее заплатить за нее!»

Он немного посидел на кровати, потом вдруг снова лег и закрыл глаза — на этот раз для того, чтобы собраться с мыслями.

Момент был серьезный, и журналист, готовый снова встретиться с опасностями, должен был хорошо обдумать то, как обернулись события. Два дня назад адъютант подозвал его:

— Капрал Винсон, у вас отпуск на восемь дней. Вы можете покинуть казарму завтра в полдень.

Фандор уже столько раз получал такие неожиданные увольнительные, что нисколько не удивился.

— Спасибо, лейтенант! — ответил Фандор машинально. Но потом он стал нетерпеливо ожидать прихода полкового почтальона, который, без сомнения, принесет ему открытку, назначающую тайное свидание с агентами, для которых он должен будет действовать.

Но на этот раз принесли не открытку, а самое настоящее письмо. Фандор открыл конверт и вздрогнул, прочитав: «Мой нежно любимый…»

«Вот как? — подумал молодой человек. — Я уже получаю любовные письма…»

Ему, действительно, принесли любовное письмо. Таинственное послание гласило: «Я так давно тебя не видела, но раз у тебя отпуск на восемь дней, я могла бы вознаградить себя за твое отсутствие. Давай встретимся в первое же утро после твоего приезда в Париж? Я думаю, ты, как обычно, остановишься в отеле Армии и Флота на бульваре Барбеса. А я ровно в половине двенадцатого буду на углу улицы Риволи и улицы Кастильон. Мы сможем вместе пообедать. До скорого! Целую тебя».

Скрытый смысл письма был совершенно ясен Фандору. Речь шла о передаче чертежа дистанционного ключа, который он обещал. Не колеблясь, лже-Винсон решил отдать чертеж… изобретенный им самим.

— Поедем туда! — бормотал мнимый капрал. — Может быть, в Париже я, наконец, окажусь лицом к лицу со знакомыми?

И Винсон-Фандор точно следовал намеченной для него программе. Он приехал поездом в Париж, остановился в отеле Армии и Флота. Теперь он должен был спешить, чтобы не опоздать на свидание на улице Риволи.

«Надеть ли форму? Нет! Не надо… Это опасно и неинтересно… В конце концов, я даже не знаю в лицо того, с кем встречусь сегодня утром, а я всегда должен помнить о возможной ловушке контршпионажа. Но вот какая мысль… я пойду на это свидание не только в гражданской одежде, но без грима, просто как Фандор. Конечно, в этом случае мое свидание не состоится, но такой пустяк вовсе не обескуражит моих типов. Они знают мой адрес в отеле и назначат мне новую встречу, куда я приду уже как капрал Винсон, если сочту это удобным».

Он быстро спустился по шаткой лестнице «дворца», где провел ночь, без удивления узнал у лакея Октава, что его номер заранее оплачен за три дня, предупредил, что, возможно, вернется лишь к вечеру, и отправился на бульвар Барбеса.

Фандор окликнул фиакр.

— Отвезите меня на Вандомскую площадь, — сказал он кучеру, — высадите у колонны.

Фандор, выйдя из экипажа, прогуливался под аркадами улицы Риволи, как вдруг увидел вдалеке женщину, идущую ему навстречу.

Молодая женщина, которую он с любопытством рассматривал, шла, не замечая его, медленно и грациозно, останавливаясь, чтобы посмотреть на витрины лавок.

Фандор, узнавший ее, не мог больше сопротивляться своему любопытству; он подошел и приветствовал ее, сняв шляпу:

— Мадемуазель Берта! Мадемуазель Берта!

Захваченная врасплох, Бобинетта остановилась, узнав журналиста.

— Ах, господин Фандор! Как поживаете?

— Очень хорошо… А вас, мадемуазель, я и не спрашиваю, ваш цветущий вид говорит сам за себя!

Бобинетта улыбнулась.

— А как вы оказались здесь?

— Что за вопрос? Я гуляю под аркадами. Я здесь часто гуляю.

Бобинетте пришлось оправдываться:

— О! Я не это хотела сказать, сударь! Я спрашиваю вас, как случилось, что, находясь в Париже, вы ни разу не посетили господина де Наарбовека, который приглашал вас заходить на чашку чая. Мы как-то говорили о вас. Барон сказал, что не видит вашей подписи в «Капиталь» и что вы, наверное, в отъезде.

— Да, мадемуазель, я только что вернулся в Париж. А у барона все благополучно?

— О да, сударь.

Фандору хотелось задать еще и другие вопросы, но было ясно, что эта беседа на ходу стесняет молодую девушку. Было невежливо затягивать разговор, и, после нескольких малозначительных фраз, Фандор распрощался с красавицей.

Журналист снова принялся разгуливать и проверил часы. Было без четверти двенадцать; среди редких прохожих Фандор не замечал никого, достойного внимания. Молодой человек с нетерпением ждал еще пять минут, десять минут; наконец в час он решил вернуться в отель.

«Что же это значит? — думал он. — Должен ли я думать, что никто не пришел на встречу с капралом Винсоном? Или же, скорее, что я не смог опознать пришедших на эту встречу, а они, понятно, ушли, не увидев никакого капрала?»

Придя на бульвар Барбеса, Фандор нашел там пневматичку, адресованную капралу Винсону. В ней говорилось: «Мой нежно любимый, любовь моя, извини, что я не встретилась с тобою сегодня утром на улице Риволи, как было условлено: это было невозможно. Приходи туда же в два часа, обещаю тебе быть точной… Приходи, конечно, в форме, я хочу посмотреть, какой ты красивый в военном мундире».

Фандор прочел и перечел эту пневматичку, озабоченно наморщив лоб.

— Это мне очень не нравится, — сказал он себе. — Почему обязательно в форме? Может быть, они знают, что я приходил без нее сегодня утром? Но тогда?.. Бог видит, мне кажется, что приходит время вернуться в гражданскую жизнь!

На часах, украшающих площадку для пешеходов посреди улицы Риволи, было ровно два, когда Фандор, выйдя из метро, пересек шоссе, чтобы снова занять свой пост на углу улицы Кастильон.