Фантомас - секретный агент

Наарбовек тоже включился в борьбу, крича:

— Ты умрешь! Ты умрешь!

Все это продолжалось, однако, лишь несколько секунд. Как только Фандору удалось схватить Трокова за руки, и он думал, что бандит уже не двинется, последний сумел освободиться, и изумленный журналист услышал знакомый голос:

— Черт тебя возьми, Фандор, внимание! Надо схватить Наарбовека! Смелее!

Но мастерская снова погрузилась во тьму, хлопнула дверь и Фандор, грубо отброшенный кем-то в центр мастерской, понял, что этот человек убегает, и закричал:

— Он ускользнет! Он ускользнет!

В эту минуту Фандор уже не понимал, где он, что он говорит, кто здесь с ним, кто только что убежал… Но его растерянность продолжалась лишь секунду, потому что голос, услышанный им в разгар драки, голос, назвавший его по имени, продолжал говорить, очень спокойно и весело. Это был голос Жюва! Он произнес:

— Какая глупость! Эти спички никуда не годятся… А, вот, одну можно зажечь…

И в неверном свете спички Фандор увидел… Трокова, который спокойно взял канделябр, зажег свечу, потом бросился в кресло и спросил:

— Теперь скажи, Фандор, какого дьявола ты переоделся Фантомасом? Для заключенного в военной тюрьме это не так уж удобно…

Фандор не верил ни своим глазам, ни ушам. Как? Троков — это Жюв? Троков, которого он принял за Вагалама, за Фантомаса, только что угрожавшего ему смертью, — это инспектор полиции? Не спит ли он? Может быть, на него так повлияла близость смерти?

У Фандора был такой ошеломленный вид, что Жюв-Троков, сказал, улыбнувшись:

— Ну, мой маленький Фандор, постарайся прийти в себя и ответить мне ясно… ладно?

Но журналист не находил слов:

— Вы! Жюв! Вы — Жюв!

Полицейский пожал плечами:

— Наконец-то! Я вижу, что мне придется говорить первому, потому что ты, кажется, еще не в состоянии принимать участие в беседе. Хорошо! Слушай: я знал, что террористы воображают, будто я один из их главарей: Троков… главный заговорщик — таково мое последнее превращение! Так вот, я узнал сегодня вечером, что эти болваны думают, что схватят Фантомаса; их созвали сюда, чтобы судить этого бандита. Я сопровождал их, сказав, что это я, Троков, их собрал. Улавливаешь? Теперь объясню тебе, что произошло, когда мы вошли. Знаешь ли ты, что, привязанный к своему столбу, ты здорово смахивал на Фантомаса? Ты смотрелся так сногсшибательно, что несколько минут я готов был поверить, что передо мной действительно Фантомас, подлинный Фантомас! К счастью, я увидел твои руки, я узнал их. И как только я сказал себе: этот Фантомас — мой маленький Фандор, — у меня была лишь одна мысль: заставить уйти моих заговорщиков и освободить тебя! Но, когда я вернулся, ты и Наарбовек бросились на меня так грубо, что я уж и не думал спастись! Боже мой! Если бы ты выстрелил из револьвера, ты мог бы меня убить — меня, Жюва, а после этого и ты, Фандор, пал бы жертвой…

Жюв остановился, взглядом предлагая Фандору продолжить. И Фандор, понимая теперь суть этого удивительного приключения, договорил:

— Наарбовека! Наарбовека, который и есть Фантомас!

Жюв скрестил руки:

— Наконец-то ты догадался: Вагалам, Наарбовек, Фантомас — это один и тот же бандит! И, как всегда, это бандит, лица которого мы не знаем, которого ни ты, ни я не способны опознать, потому что, будь уверен, он так же гримируется Наарбовеком, как и Вагаламом.

Но Фандор вдруг выпрямился.

— Жюв! Жюв! Мы безумны, что сидим здесь и рассуждаем, ведь Наарбовек сейчас скроется. Он не мог уйти далеко! Фантомас, без сомнения, должен пойти к себе, — ведь, понимая, что разоблачен, он наверняка решил исчезнуть навсегда! Мы не должны дать ему убежать! Ради бога, Жюв, поспешим!

Но полицейский не двинулся с места.

— Я прощаю тебе твою наивность, — сказал он спокойно, — потому что ты только что пережил такие страшные минуты. Подумай, Фандор, прошло уже три минуты, как Наарбовек убежал! И ты воображаешь, что мы еще успеем схватить его? Это ребячество!

— Но я говорю вам, Наарбовек должен обязательно вернуться к себе, надо устроить там западню и поймать его!

С усталым жестом Жюв ответил:

— Мы не можем арестовать Наарбовека!

— Почему! Что вы этим хотите сказать?

— Фандор, ты еще не знаешь последней хитрости, последнего замысла этого негодяя. Я имею право схватить Фантомаса, но, повторяю, я не могу коснуться Наарбовека!

И так как Фандор глупо таращил глаза на полицейского, Жюв продолжал:

— То, о чем я говорю, для тебя, вероятно, китайская грамота. Поверь мне, Фандор, я не вправе пока доверить тебе эту тайну, но не сомневайся! Увы, Наарбовек неприкосновенен! Оставим это… Лучше расскажи, каким образом ты явился разыгрывать Фантомаса в пустынной мастерской, когда я воображал, что ты спокойно сидишь в Шерш-Миди?

Спокойствие Жюва передалось его собеседнику. Фандор догадывался, что если полицейский не отчаивается, то у него должно быть оружие против Фантомаса, причем верное. Жюв был не из тех, кто предается иллюзиям.

Фандор рассказал Жюву о необыкновенном способе, которым он вышел из военной тюрьмы, и, рассчитывая на доверие полицейского, закончил свой рассказ, спросив:

— Что же мы теперь будем делать?

Но полицейский, готовый к этому вопросу, покачал головой.

— Фандор, давай уточним. Ты должен был сказать: что мне делать? что вы будете делать? Если ты веришь мне, Фандор, и будешь умницей, ты быстренько вернешься в тюрьму Шерш-Миди и попросишь, чтобы тебя снова заперли. Твой побег — это серьезная ошибка. Бежать, значит признать себя виновным. А так как ты невиновен, то вернись в тюрьму. Обещаю тебе, что ты долго там не останешься.

— А вы, Жюв? Что планируете вы?

Жюв встал, походил и сказал самым естественным тоном:

— О, я! Это очень скучно рассказывать. Прежде всего я должен переодеться, этот костюм мне не нравится. А потом я должен не опоздать на поезд, Фандор… Да, не гляди на меня такими круглыми глазами. Я должен переодеться и уехать поездом.

Изящный, элегантный Жюв стоял в роскошно обставленном рабочем кабинете и слушал человека, говорившего с ним тоном дружеским и вместе с тем высокомерным:

— Нет, это невозможно, вы просите у меня слишком многого… Вы не представляете себе, Жюв, какие разнообразные осложнения может вызвать мое вмешательство, если вы все-таки ошибаетесь… Хотя я питаю к вам большое доверие, Жюв, знаю вашу ловкость, верность, преданность, но, чем черт не шутит, и вы можете ошибаться. А история, которую вы мне рассказываете, такая странная, такая… неправдоподобная, прямо сказать, что нельзя не подумать о возможной ошибке! И о печальных последствиях, которые я вызову в этом случае!

Полицейский оставался бесстрастным, он хмурился и упорствовал.

— Я должен почтительно заметить Вашему Величеству, что речь идет только о подписи.

— Но Жюв, повторяю вам, именно подпись меня представляет — меня, мое королевство; это может поджечь пороховую бочку…

— Ваше Величество благоволит принять во внимание, что, подписав, все можно уладить…

— Жюв! Вы этого не думаете! Я в сотый раз повторяю вам, что не могу дать вам этот декрет. Случай исключительный, я убежден, что даже в самых отдаленных анналах вы не могли бы найти прецедента…