Фантомная боль

– Я полагаю, что сходные с таковыми у забраков, - сказал Дарт Мол.
– Ты не ошибешься, если принесешь ему офицерский обед. И мы, пожалуй, начнем с эля, а потом уже «как обычно».

Официантка приняла заказ и ушла. Пока было время, ситх решил закончить с тяжелым для него разговором, начатым в дороге:

– Так вот, я сам не знаю, что произошло. Сила… словно играла со мной. Отвернулась от меня…

Его бывший наставник пожал плечами и горестно сдвинул брови:

– Я не знаю, что тебе сказать. Не так много я понимаю в Силе.

Мол, опустив глаза, тягостно вздохнул:

– Ты просил меня не говорить ничего. Но я все-таки скажу. Я предчувствовал, что ты будешь мне полезен. Сможешь дать пару советов.

Трезза не ожидал это услышать. Он считал этого забрака неспособным переступить через свою гордыню и попросить совета и был уверен, что эта черта его характера уж точно никогда не изменится.

– Думаешь, я сгожусь? – иронично спросил он.

– Ты живешь значительно дольше меня. Ты еще шутил, что я не доживу до шестнадцати, - Мол усмехнулся.

Трезза не знал, что ответить на это. Точно не правду, что состояние забрака вряд ли похоже на нормальную жизнь.

– Сейчас, я так понимаю, нужен совет? – уточнил он.

– Был вопрос, - растягивая паузы между фразами, начал объяснять ситх – говорить ему явно было непросто.
– Уже давно… У меня бывает такое ощущение, что все вокруг – не реально. Будто я нахожусь в осознанном сне. И не могу проснуться. Точнее, я и не хочу просыпаться – мир вокруг меня устраивает, но я чувствую, что он не реален. Ума не приложу, что это может значить.

Трезза задумался.

– А есть что-то, о чем бы ты мог сказать, что хотел, чтобы оно было нереальным? – осведомился он.

– Мое поражение, - тут же ответил Дарт Мол.

– До поражения ты оступался?

– Нет. Никогда.

Бывший наставник с сожалением развел руками:

– Ну, прости, тогда я не знаю. Может, ты просто устаешь, а, может, сходишь с ума.

– Усталости не существует, - заявил Мол.

– Или это ты так думаешь? – подметил Трезза.

– Но я бы быстрее поверил в свое безумие, - сознался забрак.
– Теперь мне кажется, что это не моя жизнь, что мою жизнь кто-то украл, что кто-то живет ее вместо меня… Я ведь умер там, на Набу. Нет, не то, чтобы я так думал – я просто пытаюсь описать ощущения.

В это время официантка принесла заказ. Иридониец взял пивной бокал и отпил сразу половину. Фаллиин же только неподвижно сидел и смотрел на него. Наставник очень хотел помочь, но не знал, как.

Трезза поймал себя на мысли, что общаться, сидя за столом, им было проще – так он видел только торс Мола, живой и, как прежде, крепкий.

– А знаешь, - произнес ящер, - так даже и не заметно, что с тобой что-то не так. Ты выглядишь хорошо.

– Да, я же после госпиталя заметно осунулся, - поведал иридониец.

– Но, как со мной это было всегда, теперь я физически еще сильнее. Но моя проблема в том, что тот стиль боя, что я изучал всю жизнь, я больше не могу применять. Мне нужно самому менять свой стиль. И я должен справиться без моего учителя.

Трезза, несмотря на твердость в голосе ситха, ощутил в этих словах всю его трагедию. Дарт Мол был изящным бойцом, думающим филигранным фехтовальщиком. И потеря этих непревзойденных навыков была невосполнимой утратой, после которой Мол был лишь тенью прежнего себя. Но главное, он потерял свою свободу.

– Да, без наставника это сложно, - понимающе ответил фаллиин.
– Я сам учил - знаю…

Сказав это, он понял, что его самого одолевают воспоминания и сожаления. Это было неизбежно.

– Я ни в чем тебя не виню, - сказал он Молу на всякий случай, - но эти мысли неминуемы: вот бы как прежде. И чтобы все наши живы… А ей ты что-нибудь обещал? – наконец, решился Трезза заговорить о Килинди Матако.

Забрак потер пальцами серьгу в своем ухе:

– Что буду помнить.

Тем временем пиво сменилось кортигским бренди. Ящер так и не притронулся к элю, но маленькую рюмку с кашиикской выпивкой он взял и, встав со своего места, произнес:

– За Килинди. Стоя.

Мол последовал его примеру.

– За ее вечные семнадцать, - добавил иридониец. И для него эта фраза значила большее, чем для кого-либо еще.

Трезза, махом выпив порцию бренди, оскалился от боли. Напиток, казалось, обжег всю ротовую полость и пищевод.

– Ебануться, что пьют вуки! – прорычал он.

Дарт Мол, также махом осушив рюмку, сделал лишь глубокий вдох и резкий выдох.

– Я люблю вот так – чтобы все внутренности обжигало, - сказал он, вновь садясь за стол.
– Чувствовать, что во мне осталось хоть что-то живое…

Тут его взгляд упал на фаллиина, неподвижно сидящего перед полным бокалом пива и нетронутой тарелкой свежайшей ароматной еды.

– А ты чего не ешь? – спросил забрак. – Еда здесь совершенно нормальная, и меня ты не смущаешь – я уже давно перестал чувствовать голод. Давай, кушай.

Трезза положил кусок мяса в рот и начал медленно, совершенно без удовольствия жевать. Еда не лезла в горло даже после дико крепкой выпивки.

Мол выпил еще кортигского бренди. Фаллиин заметил, что один из датчиков на его поясе светился красным. Иридониец отследил его тревожный взгляд.

– Показывает, что мои показатели крови не в норме, - объяснил он ящеру. – Интоксикация. Но я-то еще ни в одном глазу.

– Все точно в порядке? – переспросил Трезза.

– Конечно. Причина более чем ясна, - забрак поднял рюмку с бренди.
– По-хорошему Камф вообще советовал мне раз в год ему показываться. Но пошел он! Его экспериментом я не стану!