Фарамунд

— У нее есть все, — ответил он упрямо. Он сам чувствовал, что в его голосе недостает твердости, но что-то злое, мохнатое, несправедливое шевелилось неспокойно, царапало душу, и он, чувствуя неправоту, повторил громче: — У нее есть все.

Тревор отодвинул кубок, поднял голову. Их взгляды встретились.

— Как скажешь, рекс...

Фарамунд выкрикнул зло:

— Хочешь сказать, что я не прав?

— Не прав, рекс — сказал Тревор прямо.

— Да что ты знаешь... — прорычал Фарамунд, голос задрожал и упал до шепота. Он ощутил, что в глазах снова защипало, а горькие слезы начали наполнять плотины. — Что ты можешь знать... Пусть рожает, ее сына объявлю наследником всех земель. Он примет титул рекса...

— А ты, рекс?

— А мне он нужен? Я для своего племени и так рекс. А он станет рексом и для остальных правителей стран и государств.

Он видел, что Тревор чувствует глубокую тоску в его голосе. Оба некоторое время избегали смотреть друг другу в глаза, наконец Тревор вздохнул:

— Надо быть мужчиной, рекс... и в этом.

— А я кто?

— Ребенок.

— Почему? — прорычал он.

— Прячешься от жизни, — ответил Тревор просто. — Мы все любим Лютецию. А она, там, из своего христианского рая смотрит на нас, и что же, она радуется твоим мучениям? Разве она не желает счастья тебе... и своей сестре? В конце концов, это у нее появится племянник!

Тоска стиснула горло Фарамунда. Он едва смог прошептать, слезы подступили и душили за горло:

— Это мог быть ее сын.

Тревор поднялся, взглянул на дверь. В глазах сочувствие странно смешивалось с осуждением:

— Рекс, жизнь идет! Время лечит любые раны. А если не лечит, то это уже не раны, а язвы.

Глава 37

Тревор уехал в тот же день. Даже не захотел переночевать. Сказал, что успеет доехать до небольшого селения на той стороне реки. Фарамунд с тяжестью в груди проводил его до выхода из дома, вернулся, допил вино. Тяжесть не исчезла, стало горько.

За окном быстро темнело. Высыпали звезды, все еще непривычно яркие, огромные. Пахнуло свежим хлебом.

В ночи послышался долгий протяжный вой. Фарамунд медленно повернул голову в сторону леса. Волк воет на луну, все привычно, но почему воет... не так? Когда его отряд запевает дружную песнь, сразу заметно, кто сорвал голос или болен: за столом ли поют или сидя на конях, а здесь хоть не люди, а весь мир отдался лунной песне: деревья, травы, звезды, лесные звери... но этот волк... он не поет...

Он подает сигнал!

По телу прокатилась волна страха. Мышцы напряглись, очарование ночи слетело, как исчезает утренний сон, когда с разогретого тела грубо срывают теплое одеяло.

Кончики пальцев пробежали по поясу, проверяя: на месте ли рукоять ножа. Настолько привык к его тяжести, что перестал замечать, но сейчас от шероховатой рукояти по телу разлилось ободряющее тепло...

Вой повторился, уже ближе. Фарамунд отступил в тень, прислушался к звукам в доме. Внизу глухо звякнуло, словно женщина уронила половник, в трех шагах невидимый в тени Рикигур сопел и шумно зевал. Заскрипело, это он чешется, словно водит точильным камнем по лезвию меча.

Послышался шумный вздох. Фарамунд прислушался, чересчур тихо. Все так же, прижимаясь к стене и избегая лунного света, пробрался к закутку. Под сапог попалось что-то выпуклое, глаза с трудом рассмотрели щит. Рикигур крепко спал, привалившись к стене. Нижняя челюсть отвисла, голову закинул, в полутьме его раскрытая глотка казалась темной норой.

Вой раздался у самых ворот. Сердце стучало бешено, пальцы медленно сомкнулись на рукояти ножа. Он заставил себя сделать глубокий вдох, в глазах чуть посветлело, кровавая пелена ночью кажется серым туманом, нож выставил лезвием вперед и вжался в простенок.

Двор как на ладони. Черное тело метнулось через забор. В ярком лунном свете Фарамунд отчетливо рассмотрел длинное черное тело огромного волка. Тот упал на все четыре лапы, блеснули длинные клыки, тут же волк метнулся к крыльцу.

Лихорадочные мысли носились с такой силой, что его почти раскачивало, словно осиновый лист. В третий раз, чтобы не произошло ошибки, за ним послали не человека, а...

Внизу коротко скрипнуло. Значит, этот волк умеет открывать двери. Наверняка, он умеет не только открывать двери!

Тень мелькнула в холле. Там на страже Фюстель, но Фарамунд уже понимал со стесненным сердцем, что весь дом погружен в магический сон. Разница только в том, что теперь волк... если это волк, не будет искать его бесцельно, а сразу пойдет по запаху. Теперь уже не уйти, не спрятаться!

Черный зверь поднимался по лестнице громадными прыжками. Фарамунд взмолился, чтобы чужак не замедлил стремительный бег, не успел учуять, и когда тот взлетел на площадку, рука с ножом метнулась вперед.

Волк в последний миг ощутил чужой запах, попытался остановиться. Острое лезвие, нацеленное в сердце, ударило чуть выше. Фарамунд чувствовал, как дрожит под лезвием распарываемая плоть. Затем железо уперлось в кость, волк навалился на Фарамунда, стальной клинок хрустнул. Фарамунд ухватил обеими руками зверя за горло, удерживая страшную пасть, рвущуюся к его горлу.

Они покатились по полу, волк хрипел, страшные зубы лязгали перед лицом Фарамунда. Он, едва не терял сознание от страха и отвращения, ему прямо в лицо плеснуло теплой кровью, ощутил на губах солоноватый вкус, проглотил, едва не стошнило.

В спину уперлось ребро ступеньки. Волк хрипел, упирался задними лапами. Они покатились по ступенькам, а когда оказались на полу в холле, Фарамунд вдруг ощутил, как толстая мохнатая шея быстро теряет шерсть, становится скользкой и гладкой...

Он отпихнулся, встал над поверженным. Вместо волка лежал залитый кровью человек. Среднего роста, с хорошо развитой мускулатурой. Из отверстия в груди толчками выплескивалась темная кровь.

На месте глаз Фарамунд рассмотрел лишь провалы. Губы слегка раздвинулись, зубы все еще оставались волчьи: четыре огромных клыка, редкие передние, слова вылетели едва слышно:

— Чем ты... меня...

— Поднимись по лестнице, — прохрипел Фарамунд, — найдешь... клинок... Ты кто? Кто послал?

Оборотень покачал головой. Лицо на глазах бледнело:

— Не видишь, я умираю. Зачем мне тебе говорить?

— Я сообщу твоим родным, — пообещал Фарамунд.

— Могу ли я верить врагу?

— Если ты знал, к кому идешь...

— Я... не знал... — прошептал человек. — Мне просто... указали... Но... ты так говоришь... что верю... Меня зовут Арро Серый Клык... я из клана Болотных, что сейчас спустился в долину Лабы...

Он закашлялся, изо рта хлынула кровь. Глаза начали закатываться. Фарамунд схватил его за плечи, встряхнул:

— Кто послал?.. что говорили?

Оборотень с трудом раздвинул мертвеющие губы:

— Надо... пока ты не успел... устойчивость...

— Кто послал? — повторил Фарамунд.