Фараон

— Показывайте.

Два военачальника позвали своих возниц и вскоре передо мной поставили сундук, открыв который я увидел окутанные в ткань доспехи из медных пластин, закреплённых шнурами на кожаной подкладке, а также метровой длины литой бронзовый меч. Военачальники помогли это всё распутать и надеть на меня. Стало резко неудобно и тяжёлая пластинчатая броня стала давить как на хребет, так и на плечи, вызывая дискомфорт. Но поскольку показывать своё недовольство среди военных было верхом глупости, я широко улыбался, радовался словно ребёнок новой игрушке, чем приводил их в полное умиление. Они словно отцы, подарившее ребёнку первую игрушку, смотрели за моей реакцией на неё. Пришлось много раз их благодарить, примеривать по руке меч, говоря, что всё идеально, а про себя думать, что на хрен всё переделаю, но потом. Этот поход придётся провести в этой броне. Поддетая под неё ткань мало чем помогла, так что первое, что нужно будет сделать, так это нормальный поддоспешник из нескольких слоёв льняной ткани, которую по-хорошему нужно ещё будет прошить нитями, образовав продольные дуги, чтобы ткань не скатывалась в комки.

Закончив примерку и прикрепив меч в простую кожаную проушину пояса, ножен ещё видимо тут не придумали, я взгромоздился на колесницу и в сопровождении десятка колесниц охраны направились по тому маршруту, которым разведчики ехали раньше. И правда, мы проехали не больше часа, как показался сначала приличных размеров город и большой военный лагерь перед ним. Если я думал увидеть привычных мне африканцев, живущих в мазанках, сделанных из травы и говна и требующих от каждого белого мзунгу денег, поскольку они якобы им всем должны за все года колонизации Африки, то меня ждал большой облом. Кирпичная стена метров шесть опоясывала весьма себе приличного размера город, построенный из каменного песчаника. Конечно это наверняка египтяне его построили, долгое время находившиеся тут со времён завоеваний Сенусерта III, но всё равно даже военный лагерь был похож по устройству на наш и даже имел часовых, которые подняли по тревоге многих, показывая рукой на наши колесницы.

— Будет проблемой, если их войско отступит за стены, — произнёс я вслух, когда ко мне подъехал Ментуиуи.

— Да мой царь, — согласился он, — нас слишком мало, чтобы войти в него на их плечах. Жители наверняка тоже окажут нам сопротивление.

— Пожалуй, — я немного волновался и руки у меня начали дрожать. Впервые я участвовал в реальном бою и хотя сам вроде бы не планировал лезть в драку, всё равно посылать людей насмерть, казалось как-то не очень неправильно.

— Может стоит с ними сначала поговорить? — на всякий спросил я у Ментуиуи.

— Можно, но это наверняка посылать гонца на верную смерть, — спокойно ответил он, — голову последнего египтянина, кто пытался это сделать, они прислали в мешке.

— Что же, тогда подводим войско ближе и займём место вон за той возвышенностью, — показал я рукой на складку местности, — она скроет от них, сколько нас на самом деле.

— Да мой царь, — склонился он, — завтра эти сыны шакалов узнают, что такое бой с настоящими мужчинами.

— Угу, — согласился я с ним, но сам думал, что делать вспоминая битвы прошлого, которые мне приходилось изучать для олимпиад. Было несколько проблем, которые нужно было решить: первая, как не дать, чтобы нас всё время обстреливали лучники, нанося непоправимые потери, вторая, как не дать им нас окружить, ну и последняя, если всё пойдёт хорошо, то как не дать им улепетнуть в город. В голову пришли почему-то монгольские походы и их неизменная тактика ложных отступлений, о которой все знали, но на которую всегда все попадались. Однажды даже пять раз битые за то, что выходили из города китайцы династии Сун, поклялись друг другу не бегать больше за отступающими монголами, но когда пришёл шестой раз, они забыли обо всём и снова самозабвенно бросились догонять якобы панически отступающих всадников, неминуемо попав в засаду.

— «Хм, похоже идея на этот бой у меня появилась, — покивал я сам себе, поскольку решил воспользоваться рабочим инструментом от предков, — нужно попробовать».

Вечером, когда мы разбили шатёр и собрались на совещание, поскольку я объявил, что утром пока не будет сжигающего всё на своём пути солнца, мы покормим солдат и двинемся в бой. Так что присутствующие весьма внимательно меня слушали.

— Как уже говорил, управлять войском буду я, — продолжил я начатую речь, — проверим как хорошо ваши всадники слушают сигналы. Минмос тебе поручение, возьми писца и записывай всех, кто не услышит горн или не увидит поднятого знамени своего отряда. Всех их ждёт после боя наказание, можете сказать об этом всем заранее.

— Да мой царь, — кивнул воин.

Военные были не сильно довольны моими словами, но виноваты в этом были сами, поскольку в самом начале тренировок заявляли, что никакие дополнительные проверки с моей стороны не нужны, они с внедрением сигнализации для управления колесницами разберутся сами. Не дети ведь. Вот сейчас и посмотрим, как они с этим без меня справились.

— Дальше. Лутфи, — я обратился к единственному здесь присутствующему темнокожему вождю, которого египтяне посадили отдельно, отказавшись сидеть с ним за одним столом. Я не стал настаивать, а посадил прямо рядом с собой на раскладывающемся табурете и теперь легче было к нему обращаться.

— Да мой царь, — коверкая слова, ответил он с сильным акцентом, но хотя бы понимал он много лучше, чем говорил.

— Ты со своими воинами встанешь как раз за пригорком, чтобы набегающие воины уткнулись в вашу стену щитов и копий всех трёх когорт. Увижу, что кто-то побежит, даже из новичков, наказаны будут все.

— Слушаюсь царь, — склонился он.

— Ментуиуи, — повернулся я к военачальнику, — ещё раз, колесницы только обстреливают войско нубийцев. Ваше дело выстрелить и отъехать, чтобы не получить в ответ. Ясно?

— Да мой царь, — склонился и тот.

— Всем ясны их роли на завтра? — спросил я, глядя прямо в глаза людей.

Военные нехотя, но кивнули, им явно хотелось сделать всё привычно и логично по их мнению, но с моим авторитетом спорить пока не могли.

— Тогда передайте мои слова своим людям и всем приказываю отдыхать, — распустил я военный совет из не совсем довольных людей.

— Лутфи задержись, — приказал я нубийскому вождю.

Он недоумённо на меня посмотрел, но вернулся на свой табурет.

— Мы это с тобой никогда ранее не обсуждали, но если ты решишь меня завтра предать, то я хочу дать тебе шанс, сделать это сегодня и сейчас, без каких-либо последствий, — спокойно сказал я, вставая перед ним, — я отпущу тех, кто хочет вернуться домой, к их семьям, поскольку завтра со мной выйдут сражаться только те, кто мне предан.

Темнокожий вождь с приплюснутым нубийским носом и маленькими глазами, внезапно опустил голову, стараясь не смотреть на меня.

— Ты хотел предать, — отчётливо понял я по его смущённому виду и что не зря затеял этот разговор. Ведь у меня были сомнения в этом и ради их проверки я и позвал его на этот военный совет.

— Там наши семьи, наш народ, — развёл он руки, — я сам из Шеллала царь.

— Сколько уйдёт с тобой? — я был разочарован, столько приложил усилий к их обучению и всё зря. Хорошо, что они кочевников в мини-легионе успели хоть чему-то обучить за это время.

— Семьдесят человек, тридцать обязаны тебе жизнью и имеют семьи в поместье, они останутся, — он ответил, стараясь по-прежнему не смотреть мне в глаза.

— Когда ты выйдешь отсюда, то прикажешь всем кто уходит, снять с себя одежду и положить оружие на землю, — приказал я, — вы вернётесь домой так, как пришли ко мне: без всего, нагие и потерявшие гордость. Если ослушаетесь, в спины вам полетят стрелы.

Лутфи снова кивнул.

— Иди, завтра мы встретимся с тобой уже врагами.

Он опустив голову, поднялся и вышел из шатра, а вскоре весь лагерь был взбудоражен тем, что часть нубийцев оставив свою одежду и оружие, выдвинулась в сторону вражеского города.

— Мой царь? — ко мне подбежал встревоженный Ментуиуи, — что происходит?

— Лутфи не захотел служить больше мне и я его отпустил, — я спокойно пожал плечами.

— Но Твоё величество! — удивлённо воскликнул военачальник, непонимающе смотря на меня, — он ведь расскажет о наших планах врагу!