Фартовые деньги

Минуты две так посидела, встрепенулась и огляделась. Уже вовсю сгущались сумерки. Теперь ей вдруг все стало казаться иным. Она ж нашла деньги Казана! Если она их привезет ему — она спасена.

Нинка подошла к охающим и всхлипывающим парням и сказала:

— Отлеживайтесь, ребятки, а я пошла!

Только тут Нинка вспомнила, что туфли утопила в болоте, но выход нашла мгновенно.

— Позаимствую я у тебя сапожки! — объявила она Шпинделю. — Епихины мне великоваты, а твои в самый раз. Даст Бог, не замерзнешь — лето на дворе.

Нинка собрала все вещички, закинула рюкзачок за плечи и, перебежав по стволу дерева над протокой, исчезла в камышах.

НЕЛЕГКАЯ ДОРОЖКА

Камыши и болото, а затем и рощу Нинка, как ни странно, проскочила довольно быстро. Проверила и воронку — да, так оно и было. Сквозь болотную ряску проглядывали мертвые лица Сухаря и Жоры. Странно, но Нинка от этого не только не испугалась, но даже не расстроилась. Скорее приняла к сведению.

Еще до того, как стемнело, она вышла к шоссе и сразу заметила, что Климова «девятка» стоит на прежнем месте. Сие значило, что Клим действительно утоп в болоте. Плакать по этому поводу Нинка тоже не собиралась, наоборот, даже обрадовалась: это означало, что братва еще ни о чем не знает.

Но вот на остановке автобуса ее поджидал облом. Оказывается, согласно висевшему на ней графику движения, следующий автобус до города должен был проехать тут в 6.35 утра. А сейчас по Нинкиным часам было только 21.36. То есть ежели ждать автобуса, то нужно тут куковать всю ночь, девять часов без одной минуты. С рюкзачком, в котором 600 тысяч долларов, и с двумя пистолетами, не считая ножа-выкидухи, — это не очень весело. Конечно, оружие может осадить какую-нибудь шпану, если еще здесь появится. Но зато это явный подарок для ментов. Могут заинтересоваться «девяткой», стоящей у обочины. А заодно и бабой, торчащей здесь, у остановки, с каким-то подозрительным рюкзачком. Нинка была темноволосая, черноглазая, полная — запросто можно за чеченку принять. А у них бабы такие — ого-го-го! — вокзалы взрывают. Может ментам взбрести в голову, будто она тут мост через Снороть заминировать хочет? Может. Паспорта у нее с собой нет — уже причина досмотреть рюкзак. А там всякой всячины полно. Можно, конечно, соврать, будто нашла все это в лесу и несла в милицию, но кто поверит?

Конечно, Нинка вспомнила про сотовый телефон Жоры. Но он, как выяснилось, здесь, в тридцати километрах от города, не фурычил. Впрочем, даже если б он работал, она толком не знала, куда по нему звонить. Разве что своему хахалю Феде, который сегодня утром подкузьмил ее с машиной. Конечно, он мог и успеть отремонтировать свои «Жигули», но надежда на это была слабая.

Вообще-то Нинка и сама умела водить машину. У нее даже права где-то дома валялись. Но от мыслишки завести Климову «девятку» и укатить на ней в город она сразу отказалась. Ключи от машины были у Клима, «девятка» у него стояла на сигнализации и имела целую кучу всяких противоугонов, о которых знал только сам хозяин. Он как-то хвастался, что даже если угонщику удастся взломать дверь — через разбитое стекло ее не откроешь! — то завести напрямую машину невозможно. А если учесть, что сигнализация на машине громкая — опять же Клим рассказывал! — то лучше к «девятке» вообще не лезть.

Оставалось надеяться на то, что удастся поймать попутку. Деньги были — из бумажника Жоры. Но что-то, хотя время было еще не очень позднее, машины со стороны города шли часто, а в город — ни одной. Грузовых и то не было.

Ко всем прочим бедам прибавился холод. Нинка ведь была одета во все сырое. Там, на острове, она так разогрелась, что не заметила, как несколько часов босиком по мокрой траве проходила. Потом, когда возвращалась, тоже не замечала мокрой юбки и прочего. Торопилась, шла быстро, не мерзла. А здесь, на бетонной остановке, сразу ощутила, как руки-ноги мерзнут. Так и простыть недолго.

Минут через пятнадцать Нинка почуяла, что у нее зуб на зуб не попадает. Пешком, что ли, в город двинуться? В конце концов, на ходу хоть согреться можно. Но тридцать верст — это не шуточки. Нинка здорово устала за этот день, с утра маковой росинки во рту не было. Все ноги оттопала, все кости ноют, все болячки зудят — и еще тридцать километров пехом? А она уж не юная, иногда и сердце прихватит, и почки не в лучшем виде, и нервы ни в дугу… Так и сдохнуть недолго. А теперь, когда все вроде как поправилось, Нинка помирать не хотела.

Первые фары, светившие в сторону города, Нинка увидела лишь через полчаса ожидания. Выбежала, вытянула руку… А белый «жигуль» тормозить не стал. Пронесся мимо, зараза, обдав бензиновым душком — фыр-р! — и нету его. Хотя Нинка заметила, что сидело в машине от силы двое. Во гады, а? Испугались, что ли?! Видели же прекрасно, что баба одна голосует… Впрочем, могли и испугаться. Голосует-то баба, а на другой обочине стоит без огней «девятка» с тонированными стеклами. Фиг его знает, может, в ней пять мужиков с автоматами сидят?! Остановишься, чтоб усадить бабу, а «девятка» скоренько развернется, притиснет к обочине, мужики выйдут — и прощай, личный транспорт!

Следующей машине, появившейся минут через пять, Нинка даже голосовать не стала, потому что это была «Скорая» с мигалкой. Так неслась, только держись! Не иначе, какого-нибудь очень тяжелого больного из района в облцентр доставляла. Должно быть, еще живого везла, раз так торопилась.

Потом пришлось ждать еще минут пятнадцать. Нинка совсем продрогла, тем более что опять дождь пошел, да еще и с ветром. Причем ветер дул как раз с той стороны, с какой остановка была открыта и ни фига от него не защищала. Увидев лучи фар, Нинка решила, что загородит дорогу, ляжет на асфальт, как шахтеры на рельсы, но остановит эту машину.

Нинка встала на дороге, дальний свет ее ослепил, и она не сразу разглядела, кого именно останавливает. Пискнули тормоза, фары погасли, и Нинка аж охнула. Тормознула, называется! Ментовский «жигуленок» без мигалки. Один мент за рулем, второй вышел посмотреть, что за дура под колеса кидается. Дорога скользкая, мокрая, хорошо, что вовремя заметили…

В таких случаях Нинку чаще всего выручала врожденная склонность быстро оценивать ситуации. Шарахаться от ментов нельзя, убегать тоже. Сразу поймут: есть за что ловить, догонят и задержат, тем более что бегунья из Нинки никакая. Стоять и ждать, пока потребуют предъявить документы, которых нет, тоже без мазы. Поэтому Нинка, не теряя ни секунды, бросилась к ментам с воплем:

— Товарищ милиционер, умоляю вас, подвезите до города! У меня с мамой плохо, второй инсульт! Ради Бога и всех святых!

Точно рассчитала, «лохотронщица»! Встречаются еще менты, которые верят на слово. Тем более что этот сержант был молодой и неопытный. Возможно, правда, что и опытный на Нинкину хитрость попался. Баба трезвая, водкой не пахнет, но явно немного не в себе от волнения, к маме спешит, может, и в живых не застанет…

— Садитесь, — сказал сержант, открыв перед Нинкой заднюю дверцу. — Подбросим, раз такое дело…

На борту «Жигулей» было написано: «РОВД Лузино». Нинка влезла, сняла рюкзачок, положила на колени, села нахохлившись, прикрыв лицо руками. Даже несколько раз шмыгнула носом. Получилось очень похоже, будто она страдает-переживает. На самом деле Нинка лихорадочно соображала, что врать, ежели кто-то из ментов безо всякого подвоха спросит насчет того, откуда она сама. Она ведь даже не знала, какое тут поблизости село есть. Поэтому на всякий случай решила соврать, что живет в городе, а в Лузино у сестры гостила. Ну а сегодня вечером муж позвонил: срочно приезжай, с мамой плохо… Поймала частника, доехала до моста, а у него машина изломалась, видели, наверно, красная «девятка» стоит?