Фартовый чекист

Ганичкин заранее заткнул за воротник салфетку и спросил:

– Вы человек общественный, имеете кругозор. Как полагаете, возможно в вашем городе снять квартирку или хотя бы комнатку, но так, чтобы покой и приватность были гарантированы? Я здесь впервые и хотел бы положиться на мнение опытного, знающего человека.

– Снять, отчего же, можно-с! – вежливо сказал официант. – Хоть нумер в гостинице, хоть частное жилье. Весь вопрос в том, какие у вашего благородия имеются возможности. Господин Кормилицын, правду сказать, большие деньги дерет. Предполагаете заняться коммерцией или просто мечтаете отдохнуть на лоне, так сказать, природы?

– Думаю, что одно другому не помешает. – Ганичкин самодовольно улыбнулся. – Виды у вас тут знатные. Березки, сирень цветет. Обожаю сирень!

– Сирень, это да, – кивнул официант. – Сады еще. Цветут знатно. Как в старое, извиняюсь, время. Даже не верится.

– Ничего, всегда нужно надеяться на лучшее, – сказал Ганичкин. – И старые времена вполне могут вернуться, я вам обещаю. Вы только не забудьте – большую рюмку.

Воодушевленный официант убежал выполнять заказ, а Ганичкин продолжил разглядывать зал. Одна стена этого помещения была расписана местным художником под африканские джунгли. Из-за неизвестных науке приземистых пальм сквозь широкие листья на Ганичкина смотрели дикари в бусах и с копьями в руках. Плохие краски давно потемнели, поэтому картина не сразу бросалась в глаза.

Мужик, доедавший кролика, тоже все посматривал на Ганичкина. Когда мимо пробегал официант с заказом, перехватил его и о чем-то принялся расспрашивать, то и дело кося на чужака глазом. Официант держался с ним почтительно, терпеливо и не сразу добрался до бывшего сыщика.

Принимая от него свой заказ, тот небрежно поинтересовался:

– Негусто у вас народу, почтенный, а? Как говорится, ты да я, да мы с тобой. Плохо идут дела, да?

– Отчего же? – слегка обиделся официант. – Вы вечерком приходите. У нас оркестр. Бывают дамы. Общество. Дела, слава богу!..

– А этот, в жилетке, – Ганичкин кивнул в нужную сторону, – он кто такой?

Официант слегка оглянулся на молодца в серой тройке и, стараясь не шевелить губами, произнес:

– Весьма серьезный человек. Семен Чайка.

– Коммерсант?

– Можно и так сказать, – уклончиво ответил официант и, явно желая закончить разговор, добавил: – Что-нибудь еще заказывать будете?

– Пожалуй, нет, – с сожалением глядя на сервированный стол Семена Чайки, сказал Ганичкин. – Может быть, вечерком загляну.

– Милости просим, – вежливо сказал официант и тут же задал вопрос: – А вы сами по какой же части? Может быть, продовольствие или мануфактура?

– Нет, не мануфактура, – ответил Ганичкин. – Я, любезный, с вашего позволения, камушками интересуюсь, бриллиантами. Только это между нами, договорились? Не хотелось бы иметь дело с рыцарями без страха и упрека. Вы ведь понимаете, что я хочу сказать? – Ганичкин подозрительно оглянулся, словно ожидал тут же увидеть у себя за спиной помянутого рыцаря, подсматривающего за ним.

– Будьте на этот счет спокойны-с! – почтительным шепотом ответил официант. – Я – могила. В одна тысяча девятьсот девятнадцатом сам имел большие неприятности. Вырвался буквально чудом! В этом смысле осторожность соблюдаю всемерно-с… Так на ужин прикажете ждать?

– Вполне возможно. – Господин из бывших важно кивнул, соображая в уме, как бы ему уговорить Сидорчука оплатить роскошный ужин в лучшей забегаловке Веснянска.

Он резонно полагал, что вряд ли это получится, а тех денег, что лежали в его собственном бумажнике, было в обрез. Но шестое чувство подсказывало Ганичкину, что короткое знакомство со словоохотливым официантом может принести немалую пользу. В любом случае стоило рисковать.

– Обязательно приду, – подумав, добавил он. – Нигде не узнаешь истинную душу города лучше, чем в общественном месте, не правда ли? Вы уж постарайтесь к моему приходу… Запамятовал, как ваше имя, любезный.

– Павел Петрович Ряжский, – с полупоклоном сообщил официант. – Меня тут всякая собака знает. А насчет души города – это истинная правда. Если кто имеет коммерческие поползновения, то лучшего места не найти. Очень может быть, что и вы полезное знакомство завяжете.

– Это было бы прекрасно, – сказал Ганичкин и потянулся за рюмкой.

Официант опять склонился в полупоклоне, перекинул через локоть салфетку и сказал:

– Так я пойду-с. Приятного аппетита-с!

Он ретировался, ловко огибая столики, а Ганичкин с самым серьезным видом осушил рюмку водки и закусил селедочкой. На душе у него потеплело, даже потемневшие краски на картине местного художника как будто стали чуть ярче. Он подумал, не заказать ли сейчас и в самом деле завтрак, но тут же задушил в себе эти легкомысленные мечты. Их отправили возвращать республике миллионы, но расходы при этом предусматривались копеечные.

«В старые времена к делам относились серьезнее, – подумал Ганичкин. – Представительские расходы, накладные… По мелочам не разменивались. Увидели бы меня нынче старые сослуживцы – обхохотались бы. Ротмистр Ганичкин в роли арапа! Хотя где они – коллеги? Кормят, небось, червей в разных частях русской землицы. А я, Ганичкин, жив и здоров покуда. Даст бог, еще поживу, хотя и в стесненных, правду сказать, обстоятельствах. А все-таки денег у Сидорчука надо попросить. Он солдафон, конечно, но зачатки разума у него имеются. Если мой непосредственный начальник уяснит, что поиски пропавших бриллиантов – это не фунт изюма, то мы с ним столкуемся».

Тут Ганичкин увидел, что к его столику опять спешит официант Павел Петрович. До этого он на бегу перекинулся несколькими фразами с Чайкой, покидающим ресторан, и вот счел теперь нужным вернуться.

Бывший сыщик с удовлетворением подумал, что от наживки, заброшенной им в это болото, пошли довольно приличные круги, и этот очевидный факт позволяет надеяться на скорую поклевку. В глубине души он очень надеялся на то, что ни сундучок с бриллиантами, ни его хранитель Постнов не исчезли бесследно. Какие-то намеки на их существование непременно должны обнаружиться в Веснянске. Конечно, в пожаре Гражданской войны и не такое исчезало. Целая империя ушла безвозвратно в небытие. Судьба – дама капризная. Она всегда была способна выкидывать такие номера, которым позавидовал бы величайший мастер сюрпризов Гарри Гудини.

А тот умел поражать. Ганичкин хорошо помнил, в какую панику вверг этот заезжий маг начальство Петропавловской крепости, когда развлек публику номером, названным «Побег из камеры смертников». Ему действительно удалось тогда просочиться сквозь холодные каменные стены и стальные решетки, и никто не мог понять, как это у него получилось. Охрана хваталась за головы, хотя Ганичкин считал, что поводов беспокоиться нет совершенно. Вот если бы пример этого чудодея подхватили настоящие преступники…