Фартовый. Лихие 90-е

— Алён, — подзываю я счастливо спасённую жертву и сам отхожу к стойке.

Она тут же подбегает и счастливо улыбается.

— Да, мой повелитель…

— Слушай, — тихонько говорю я. — Давай, незаметно смывайся. Там у ресторана такси стоят, держи деньги. Не задерживайся ни на секунду.

— Да?.. — растерянно хлопает она глазами.

Глаза красивые, конечно, да вот не ко времени это всё.

— А с тобой мне… — смущаясь говорит она, — никак нельзя?

— Нет, — твёрдо отвечаю я. — Тут ещё будут дела всякие. Так что беги скорее. Телефон свой скажи только.

Она говорит, и я его несколько раз повторяю.

— Я тебе позвоню завтра. Давай, беги скорей, пока не началось.

— Не позвонишь, — качает она головой.

— Позвоню-позвоню, давай, милая, шуруй. Время не ждёт.

— Но я тебя найду, — подмигивает она. — Даже если не позвонишь. Я ведь знаю, где тебя искать.

— Договорились, — соглашаюсь я. — Отлично. Выходи через ресторан, с центрального входа, поняла? Ну всё. Мухой!

— Спасибо, — кивает она. — Правда, спасибо…

Пожалуйста, всегда, пожалуйста. Я возвращаюсь к столу. Здесь толпятся игроки и их подручные. Змей тоже здесь, а вот Хана не видать. Все пьют «Луи тринадцатого» по несколько тысяч Евро за бутылку. Впрочем, Евро ещё и в помине нет. А коньяк уже есть.

— Не пей, — говорю я на ухо Топору.

— Да ну, нах, — хмурится он.

— Купишь себе с выигрыша собственную бутылку.

Он внимательно смотрит на бокал и, кивнув, отставляет его в сторону. Потом внимательно смотрит на меня.

— Бережёного Бог бережёт, — пожимаю я плечами.

— А я тебя раньше недооценивал, — усмехается он. — Но ничего, теперь-то уж время будет, познакомимся поближе.

Ага, познакомимся. Честно говоря, мне хочется из города свалить поскорее. Хотя, опять же, любое новое место с моим-то фартом будет небезопасным, а здесь, по крайней мере, уже понятно, что к чему. И если удастся разделаться с Ханом, можно будет нормально жить и строить долгосрочные планы.

У столов, да и во всём зале царит оживление. Игра шла долго. Сейчас уже глубокая ночь. Все устали, отравились табачным дымом и почти все потеряли деньги. Кроме меня и Топора. Эмоциональный подъём длится не слишком долго и минут через двадцать все начинают расползаться.

— А где хозяин территории? — спрашивает Альпинист. — Змей, где Хан, куда он делся? Гости расходятся, а его нет.

— Ему отъехать пришлось, — растерянно объясняется Змей.

— Лишь бы он с горя в мир иной не отъехал, — ржёт Золотой.

Все подхватывают. Думаю, окажись здесь Хан, его бы задолбали шуточками и подкольчиками, так что дело бы могло дойти до большого взрыва. Вселенского масштаба, разумеется.

Я ещё раз оглядываю всех присутствующих, пытаясь понять, кто же здесь агент Марины, но так и не догадываюсь.

В груди разливается холодок. Он у меня там с самой морозилки. Перекатывается, не тает… Охлаждает горячее сердце. А сердце-то ёкает. Живцом работать тот ещё кайф. Ты не бойся, там будет мой чел. Вот, маячок в носок засунь. Всё нормально будет, всё пучком…

Отчаянный я парняга, да? Да… Ладно, вторая жизнь нам даётся только раз, и прожить её надо так, чтобы не было мучительно больно и не жёг позор. В общем, я как Корчагин Павка… Только дурак. Нахера я в это ввязался? Надо было по-тихому свалить и никакого геройства…

Мы выходим через служебный двор и снова оказываемся во дворе.

С другой стороны, я в первой жизни постоянно от чего-то бегал, от чего-то уворачивался. И что, снова повторять тот же путь и прийти в ту же конечную точку? Какой смысл? В общем, теперь я не прячусь и сам диктую правила. Тем более, что ничего другого мне уже не остаётся. И где-то на дороге под полной луной меня поджидает оборотень по кличке Хан.

Интересно, где именно? Скорее всего, дома. В подъезде, может быть… или рядом. Сейчас меня Топор подвезёт и высадит. А если мне предложить поехать кутить? Почему бы не отметить выигрыш? Нет, это будет значительно хуже, потому что тогда хрен знает, когда Хан нападёт и никакого агента Марины рядом не будет…

В этот момент из двери «Встречи» выходят два крепких мобстера, волокущие безжизненное тело с повисшей головой. Они крупные, как шкафы и тащат такого-же крепкого, но в данный момент обездвиженного товарища.

— Перебрал, — небрежно бросает один из несунов.

Они подходят к «Ниссану» «Патрол», открывают заднюю дверь, и закидывают чувака туда. Выглядит он так, будто дал дуба…

— С горя видать, что проиграл, — смеётся Топор. — Сегодня много проигравших и очень мало выигравших, да, Ромка?

— Похоже на то… — соглашаюсь я, продолжая смотреть на джип, в багажнике которого лежит неподвижное тело…

— Ну, поехали тогда. Чё, может, в сауну рванём?

Сам предлагает.

— Нет, Георгий Никифорович, — мотаю я головой. — Нагрузка была большая.

— Ну, заодно и нагрузку снимем, расслабимся.

— Нужно спать лечь. Если не лягу в ближайшее время, три дня будет голова раскалываться.

— Эх, Ромка, ты прям, как пенсионер, честное слово. Ладно, пацаны, погнали. Ромку закинем, а потом к девкам. Э… а где твой приз-то? Куда девчонка делась?

— Домой отправил, — отвечаю я.

— Ну ты, в натуре, кремень. Надо было с собой брать. Утром бы проснулся, а у тебя тёлочка под боком. Молодой ты ещё, учить тебя и учить. А ещё Фартовый.

— Успею, вся жизнь впереди.

— Ныряй давай в тачку. Череп, там бабки считают наши? Ты проследи, чтоб всё чётко было. И десять процентов Хану отдай. За место проведения. Дохера он берёт, а? Да ещё и мухлюет, сука!

— Да, — кивает Череп. — Всё сделаем, Георгий Не-кифорович. Привезу потом.

— Нормально мы бабла подняли, да, Рома? — потирает руки Топор, усаживаясь на заднем сиденьи. — Сколько там, ты прикидывал?

— Тыщ двести бакинских, я думаю, — пожимаю я плечами. — Плюс-минус. Может, поменьше.

— Надо будет тебя на чемпионат отправить. Знаешь, в Сочах чемпионат будет, там приз лям зелёных. Не то, что наша мелочовка сегодняшняя. Ладно, погнали.

Молчаливый и смурной водила жмёт на газ и мы выскакиваем из двора на улицу. За нами летит чёрный «Чероки» с парнями Топора, с боевой дружиной.

Наш маленький чёрный кортеж летит по ночным проспектам, сжигая бензин без счёта. Мы прём, не останавливаясь на светофорах, прём по жизни, по головам. Прём, потому что так надо нам, и плевать на всё.