Фарьябский дневник. Дни и ночи Афгана

Может быть, Марат просто завидовал ему? «Да нет же, – отгонял он от себя эту назойливую мысль, – нечему завидовать. Ну кем Игорь будет, когда вернется к себе домой в деревню? Ну, трактористом или дояром – это сейчас модно, простым, ничем не примечательным человеком». О себе Марат был большего мнения. Он спал и видел себя человеком городским. Поедет в столицу учиться. Ведь не зря он школу с отличием окончил. В том, что поступит в университет, он нисколько не сомневался. И будет ученым или писателем. Все его будут узнавать…

Внезапно это вдохновенное парение мыслей прервало восклицание напарника:

– Вот гады, прут себе, как на базар. И что там наши молчат? – Видишь пыль над дорогой? – указал он Марату в сторону долины.

Марат присмотрелся в указанном направлении.

– И в самом деле, пылища, словно табун лошадей гонят, – удивленно сказал он.

– Какой тебе табун, «духи» на конях гарцуют, словно на параде. Тебе не кажется, что вокруг на удивление тихо? Никто не стреляет, словно и нет никого. Их же гаубицами можно накрыть. Наверное, выжидают, чтобы наверняка бить.

Но шли минуты, моджахеды на всем скаку залетели кишлак и вскоре растворились в нем.

– Человек сто, не меньше, – на глаз определил Игорь. – Давай-ка сбегай наверх, посмотри, чего там наши молчат, – приказал ефрейтор.

Марат, забросив за спину автомат, по небольшому овражку направился на макушку сопки. В груди то ли от бега, то ли от предчувствия чего-то тревожного, неведомого учащенно билось сердце. Вскоре он уже с тоской обозревал место, где еще недавно в строгом боевом порядке стояли их боевые машины, упирались стволами гаубицы, рыл на склонах гор укрытия личный состав боевых постов и расчетов. Виднелись только следы недавнего пребывания войск: полузасыпанные капониры и окопы да разбросанные там и сям ящики из-под боеприпасов.

Солнце, проделав половину пути до горизонта, жгло еще сильнее, а Марат чувствовал, что его пробивает дрожь. Ведь они теперь одни во всем этом знойном, чужом и опасном мире. В мгновение ока все разделилось на то, что было, и то, что есть сейчас – непонятное и пугающее своей неизвестностью. То, что было: и дом, и яблони в саду, и мать с отцом, и Алла – стало таким далеким и нереальным, что у него слезы на глазах навернулись. Думая так, он по привычке вел наблюдение и вскоре заметил, что по дороге, по которой ушел батальон, движется толпа моджахедов. Внезапно до него донеслось поочередно три выстрела и, словно эхом, откликнулись три выстрела из кишлака. «И там „духи“», – удрученно подумал Марат, стараясь вжаться в землю так, чтобы его никто не смог увидеть. Ползком пробрался к оврагу и, разбивая в кровь руки при падении, бросился вниз, быстрее к Игорю, спеша сообщить страшную весть.

– Там никого, кроме «духов», нет, – почему-то шепотом прохрипел Марат.

– Как так нет? – в свою очередь спросил недоуменно Игорь, – вопросительно уставившись на Марата.

– Ушел батальон, – с трудом выдавил из себя Марат, избегая взгляда ефрейтора.

– Ты хочешь сказать, что нас оставили здесь одних, позабыли? Ты, наверное, шутишь… Я знаю, что недолюбливаешь ты меня, но я всегда хотел как лучше. Хотел смену достойную после себя оставить… Ну скажи, что ты просто решил меня попугать. Ведь не может такого быть, чтобы нас вот так, за здорово живешь, оставили один на один с «духами». Ну, скажи, что все это вранье, и я тебя не трону. Пальцем больше не трону! – Игорь схватил Марата за грудки и начал его трясти, словно грушу с неспелыми плодами.

– Отпусти, что ты делаешь, ведь из кишлака нас могут засечь, – испуганно прошептал Марат.

Эти слова сразу же отрезвили ефрейтора.

– Ну что ж, если мы попали с тобой в такой оборот, значит не судьба, – задумчиво сказал Игорь и отпустил куртку Марата.

Они сели на дно окопа и долго-долго молчали. Каждый думал о чем-то своем, сокровенном.

Еще недавно такое яркое, искрящееся золотом солнце вдруг померкло, словно перед затмением. На округу опустилась тяжелая, душераздирающая неизвестностью тишина. Даже ветерок, еще недавно с тихим трепетом вырывающийся из прохладного горного ущелья, спрятался, затих, словно не было его вовсе.

Игорь пошарил биноклем по полям да рощицам, но нигде так и не увидел ни одного человека. Долина словно вымерла, затаилась, глядя на кишлак, в котором угнездились насилие и смерть. Видно, не первый раз шерстили отдаленную «зеленку» моджахеды.

Черная туча страха и ужаса заполнила все жизненное пространство жителей долины, от горизонта до горизонта, и теперь не торопясь, неотвратимо, приближалась к сопке с двумя кинутыми на произвол судьбы солдатами.

– Вот так влипли, – задумчиво произнес Игорь. – Здесь нам оставаться опасно, «духи» могут зайти с тыла. Давай-ка выбираться на соседнюю сопку, она повыше, да и от чужих глаз подальше.

Разрядив и сняв со станка гранатомет, Игорь взял его вместе с автоматом в охапку и, прихватив одну из коробок с гранатами, начал спускаться к подножию холма. Марат, собрав оставшиеся коробки и станок, торопливо зашагал следом.

Вершина соседнего холма была плоская, позволяя незаметно для противника оборудовать не только позицию для гранатомета, но и отрыть некоторые элементы круговой обороны. Работали молча. Верхний слой, иссушенный зноем, поддавался с трудом. Привстать и всем телом надавить па лопату было невозможно, зачем раньше времени обнаруживать себя? Поэтому приходилось, набивая кровавые мозоли, долбить глиняный монолит лежа. Только сняв на полметра корку, они облегченно вздохнули. Земли была чуть влажной и поддавалась намного легче.

Первый перекур сделали лишь после оборудования позиции для гранатомета. Стол для станка немного заглубили, чтобы оружие на фоне неба резко не выделялось. Гранатомет быстро собрали, зарядили и накрыли сверху выгоревшей под цвет местности плащ-палаткой. Курили молча. И вообще с того момента, как Игорь сообщил о своем решении переменить позицию, они не проронили ни слова. Марат, сидя бок о бок с Игорем на дне укрытия, вдруг неожиданно для себя понял, что, несмотря на всю его неприязнь к этому сильному, уверенному в себе, по-мужицки грубоватому парню, он в глубине души уважал его всегда, хоть и не признавался себе в этом.

– Ну что, отдохнул? – прервал звенящую тишину Игорь. – Давай дальше рыть, работы еще немало.

Он первым выполз из окопа, неторопливо разметил еще три окопчика по периметру плоской макушки.

– Потом соединим их неглубокой траншеей, и тогда черта с два они нас возьмут. – В его голосе слышалось столько уверенности и спокойствия, что Марат немного успокоился, умерил невольную дрожь в руках. И вскоре, поглощенный рытьем укрытия, уже не думал о том, что они здесь одни среди полуденного безмолвия. В глубине сознания все больше и больше пробивалась надежда, которая переходила в уверенность, что здесь они смогут продержаться достаточно долго. А в части скоро спохватятся и начнут их искать.

«С таким парнем, как Игорь, не пропадешь», – удовлетворенно думал он, все глубже и глубже вгрызаясь в землю.

Чтобы душманы не заметили до времени их приготовления, Игорь посоветовал напарнику далеко не разбрасывать ссохшиеся комья, а складывать их по внешнему периметру будущего бруствера, чтобы более темная влажная земля не демаскировала окоп.

Вскоре вершину сопки невозможно было узнать, хоть она и сохраняла свои прежние контуры. Она стала настоящей крепостью, где при грамотном ведении боя можно было обороняться довольно долго.