Фата-Моргана 2

– Я должен заняться делом. Я вычислю наш курс и посмотрю, где мы находимся.

– Хорошая идея,– сказал Деймон. Через двадцать минут математик поднял глаза от экрана компьютера.

– Мы почти на месте. Почти дома.

– Корабль меняет направление,– сказал Деймон.– Я чувствую это. А вы?

– Вы правы. Мы начинаем падать. Металл тянет нас вниз… В следующее мгновение в иллюминатор ударила вспышка света, такая яркая, что все трое подняли руки, защищая глаза.

– О, боже! – воскликнул Деймон.– Что это?

– Солнце…

– Нет! – закричал Лондон.– Наше Солнце никогда не было таким…

– Идиотизм! Все вокруг совершенно неправильно…

– Это не может быть Солнечной системой. Мы угодили в ловушку. Чертов элемент доставил нас прямо в ад…

– Это какая-то гигантская звезда,– сказал Деймон слабым голосом.

– Это не наше Солнце…

– Но это должно быть Солнце. Другого ответа не существует…

– Мы нагреваемся! Температура растет…

– Боже мой, как жарко!

– Все не так, все неправильно! Где же Земля? Где Луна? Где все планеты?

– Одно только Солнце. Гигантское светило…

– Боже! Боже! – внезапно воскликнул Деймон, падая на колени перед ужасным огненным шаром в иллюминаторе, чей ужасающий свет и тепло заполнили аесь корабль.– Боже, пожалуйста, пожалуйста…

– Нет! Нет! – крик Деймона прорывался сквозь все нарастающий гул колоссального горнила, тянущего их к себе, к смерти…

– Вы не понимаете! Никто из вас не понял! Это наша настоящая судьба! Создать Землю, а не уничтожить ее. Сотворить Солнечную систему, а не положить ей конец! Именно поэтому все так случилось – поэтому все так и произошло…

Они не услышали его последних слов. Огромное Солнце звало, и корабль ответил на его зов, стремясь в самое сердце огромной звезды. Он нес в себе атомы, которые потрясли Вселенную мощью своеего взрыва, породив пылающие клочья, кружащиеся в пространстве. Если бы Бог существовал и умел считать, он насчитал бы девять таких клочьев.

Л. Альдани Психосоматический двойник

"Нет, мой малыш,– сказал Дарбеда, покачивая головой,это невозможно".

Ж. П. Сартр. "Комната"

Плоская сигарета, намного длиннее обычной. Аманда, не зажигая, покрутила ее своими нервными пальцами. Понюхала. Время от времени она в задумчивости роняла ее в широкий рукав домашнего халата и тотчас же торопливо доставала обратно.

Муж был в соседней комнате. Джон запретил ей курить гипнофен. В последний раз, застав Аманду за курением, он устроил бурную сцену, настоящий скандал, который закончился обещанием Аманды не предаваться этому пороку.

Но она не могла отказаться от этого. Она обожала мечтать с широко открытыми глазами, любила безумные грезы и приключения, где одновременно бываешь актером и зрителем. Гипнофен это может. В сумерках зажигаешь сигарету, усаживаешься перед белой стеной, и после нескольких затяжек, картины и события, которые ты хочешь увидеть, как на экране начинают сменяться и накладываться друг на друга. В своих грезах можно увидеть самое желанное, можно путешествовать, где угодно, или выбрать мгновение из своей прошлой жизни, и вновь пережить то, что будет дальше. Все это может повторяться по желанию курящего два, три, десять раз подряд – до тех пор, пока не прекратится действие гипнофена и грезы не рассеются окончательно.

Аманда жила только этим. Услыхав в коридоре шаги Джона, она в страхе спрятала сигарету между страницами журнала и небрежно бросила его на столик.

Когда Джон открыл дверь, Аманда даже не обернулась.

– Я собираюсь навестить Эдит.

Он постоял в дверях, потом подошел к ее креслу.

– Ты была вчера у нее?.

Аманда кивнула, взяла со столика пилку и принялась сосредоточенно обрабатывать ногти.

– Как она выглядит? – спросил Джон.– Вчера ты мне ничего не сказала, я узнал обо всем только сегодня за завтраком. Тебе не кажется, что ей лучше?

Аманда с трудом подняла глаза:

– Отстань, Джон. Ты прекрасно знаешь, что она совсем сойдет с ума, если у нее не забрать его…

– Замолчи!

– Прекрасно, я молчу!

– Я всего лишь спросил тебя, не лучше ли ей.

– Нет,– твердо ответила Аманда.– Нисколько не лучше. Джон, заложив руки за спину, принялся медленно ходить вокруг кресла.

– Я говорил о ней с доктором Щютом,– он остановился.

– Мне кажется, ты совершил глупость,– возразила Аманда.– Доктор Шют не психиатр.

– Я знаю. Но, тем не.менее, нужно знать и его мнение. Аманда пожала плечами и, когда Джон умолк, безразличным голосом спросила:

– Что же он тебе сказал?

– Сначала он мне не поверил, но в конце концов согласился взглянуть на Виктора. Аманда вскинулась.

– Джон! – раздраженно воскликнула она,– не зови его больше так, прошу тебя. Прекрати разыгрывать комедию!

Джон, едва открыв рот, вдруг умолк, схватившись руками за голову.

– Хорошо,– сдержанно ответил он.– Я назвал его так, не подумав. Кем бы он ни был, доктор Шют считает, что пока лучше не вмешиваться. Пусть Эдит остается со своими иллюзиями пока…

– Пока совсем не сойдет с ума,– закончила Аманда. Джон трижды стукнул кулаком по. ладони.

– Ну что я могу сделать? – неуверенно спросил он.Прежде всего она – моя сестра. Если у нее его забрать, она способна на самоубийство. Это абсолютно точно. Ты представляешь, кем был для нее Виктор и что… О! Я вообще больше ничего не понимаю, и эта история начинает действовать мне на нервы.

Аманда поглубже забралась в кресло, вытянула ногу и начала разглядывать носок домашней туфельки.

– Эдит больна. Только ты не хочешь поверить в это. Ты не видел, какая она бледная? Она никуда не выходит, закрылась у себя и не оставляет его ни на минуту. Ты заметил – она не хочет, чтобы к ней приходили.

– Заметил. Где-то через полчаса она начала нервничать, зевать. Она хотела, чтобы я зашел в кабинет к… Она хотела, чтобы я с ним поговорил, как будто ничего не произошло. Аманда, у меня не хватило смелости.

– Понятно. Тем более, что у дома с постоянно закрытыми ставнями, с этими старомодными тяжелыми постоянно задернутыми двойными красными портьерами такой мрачный вид.

– Да,– еле слышно произнес Джон,– и потом – музыка… Она играет целый день. Музыка позапрошлого века. Дебюси, Стравинский. Ничего, кроме Дебюсси, Стравинского и Бетховена. Можно сойти с ума.

– Виктор очень любил этих композиторов,– сказала Аманда, отложив пилку. Она вытянула руки и, прищурив глаза, начала рассматривать ногти, сравнивая их по длине.

– Да, он их любит и теперь.

– Не говори глупостей! – крикнула Аманда и рассмеялась ему в лицо.– Ты говоришь так, словно эта кукла может разбираться в музыке.

– Послушай, Аманда. Я понимаю, что это невероятно, но я видел своими собственными глазами, -как он покачивал головой и постукивал рукой в такт.

– Ты больше шагу не ступишь в ее дом,– сквозь зубы процедила Аманда, вскочив с кресла.– Или ты свихнешься, как твоя сестра.