Fatal amour. Искупление и покаяние

— В наших владениях есть охотничий домик, — горячо зашептала она. — Здесь недалече будет, вёрст пять, не более.

Андрей вымученно улыбнулся, обхватил стройный стан и подсадил её в седло.

— Показывай дорогу, — вновь натягивая перчатки, бросил он.

Чтобы срезать путь, Марья направила лошадь прямо через поле, к едва видневшейся кромке леса. В тумане оказалось непросто отыскать узкую лесную дорогу, но Марья Филипповна хорошо знала эти места, и в скором времени двое всадников въехали под своды деревьев, направляясь к охотничьему домику в имении Ракитиных.

Глава 53

Туман постепенно рассеивался, открывая взору свежую майскую зелень. Лес ожил, проснулся, загомонили птицы, громко и недовольно затрещала сойка, зашумел в кронах ветер.

Охотничий домик в имении Ракитиных выглядел давно заброшенным. По сути, так оно и было, ведь со времён Филиппа Львовича им никто не пользовался. Изредка заходил лесник, проверял всё ли в порядке. Недолгая дорога несколько охладила первый безумный порыв княгини Куташевой и, достигнув цели своей поездки, Марья Филипповна пребывала в нерешительности. Каурая под ней нетерпеливо переступала длинными ногами, а наездница не торопилась спешиться.

— Выглядит заброшенным, — задумчиво обронил Андрей, похлопывая по холке крепкого гнедого жеребца, беспокойно фыркающего и прядающего ушами.

— Так и есть. После кончины папеньки сюда никто не заглядывал, — отозвалась Марья, не глядя на своего спутника.

Граф Ефимовский спешился и протянул ей руку, предлагая помощь. Марья шумно вздохнула и, положив ладони на широкие плечи, оттолкнулась ногой от стремени. На сей раз Андрей не спешил выпустить её из объятий. Он долго всматривался в её глаза, убрал с лица выбившийся из-под шляпки локон и прильнул к чуть приоткрытым губам в томительном нежном поцелуе. У Марьи голова пошла кругом, возникшие было сомнения тотчас растворились в жаркой истоме, охватившей всё тело от корней волос до кончиков ногтей. Позади княгини всхрапнула лошадь, рассеивая охвативший её морок.

— Лошадей надобно привязать, — пробормотала она, не в силах отвести своего взора от ярко-синих очей Андрея.

Поймав поводья лошадей, Андрей повёл их к коновязи, а Марья Филипповна поднялась на невысокое крылечко и просунула изящную ладошку в щель между перилами и бревенчатой стеной. Нащупав ключ, княгиня радостно улыбнулась. Механизм замка немного заржавел и ключ никак не желал поворачиваться.

— Позволь мне, — Андрей положил свою ладонь поверх её руки.

Из-за того, что портьеры на окнах оказались плотно задёрнуты, внутри царил полумрак. Марья Филипповна решительно шагнула в сторону окна и отдёрнула тяжёлую бархатную штору, взметнув тучу пыли. Княгиня чихнула и обернулась:

— Надобно бы прислать сюда кого-нибудь, дабы порядок навели, — пробормотала она.

— Не стоит, — сказал Ефимовский, оглядывая убранство помещения и пояснил: — придётся объяснять, зачем тебе понадобился охотничий домик.

— Ты прав, — Марья робко улыбнулась и приблизилась к Андрею, обогнув укрытые пыльными чехлами стол и кресла, развязала ленты шляпки и небрежно швырнула её на стоявший в углу диван.

Толкнув дверь за его спиной, ведущую в соседнее помещение, она оглянулась на пороге:

— Здесь спальня, — смущённо пробормотала она.

Оставив дверь открытой, княгиня Куташева шагнула в комнату, приблизилась к неширокой кровати и, ухватив край шёлкового покрывала, потянула на себя, но выпустила его из ослабевших пальцев, как только руки Андрея сомкнулись на её талии. Марья пошатнулась, прислонившись спиной к его груди, закрыла глаза, ощущая прикосновение его губ к своему виску. Её сердце учащённо забилось, хриплый вздох вырвался из груди. Развернувшись в его объятьях, она обхватила ладонями его лицо и принялась покрывать поцелуями его высокий чистый лоб, гладко выбритые щёки, прикрытые веки, губы.

— Ежели бы ты только знал, как я люблю тебя! Ежели бы ты только знал, — всхлипнула она, приникая к нему.

Длинные тонкие пальцы Ефимовского перебирали локоны на её затылке, осторожно одну за другой вынимая шпильки и освобождая густую массу светло— русых волос. Прижавшись щекой к его груди, Марья прислушалась к сильным и частым ударам его сердца. Рука её скользнула по гладкому сукну сюртука, нащупав пуговицу, княгиня вынула её из петли, затем ещё одну.

Предметы одежды падали на пол один за другим. Отбросив всякую стыдливость и скромность, Марья гладила широкие плечи, наслаждаясь ощущением тепла его кожи, поражаясь силе, сокрытой в стройном худощавом теле. Андрей целовал её то нежно, трепетно, то вдруг впивался в губы, углубляя поцелуй, гладил бархатистую кожу кончиками пальцев, касаясь самых укромных уголков нагого тела под ним. Марья совсем потерялась в вихре ощущений, закруживших её будто щепку в водовороте. Тихие стоны срывались с припухших губ, она цеплялась за его плечи, ловила губами его губы, когда он склонялся над ней, вжимая её в перину всей своей тяжестью.

— Не оставляй меня… да… так хорошо, — шептала она сухими губами, прижимая его голову к своему плечу. — Боже, Андрей, никогда не оставляй меня.

Жаркой волной её поднимало всё выше и выше, тело дрожало от напряжения, скручивающего тугой спиралью каждую мышцу. В какое-то мгновение наслаждение стало непереносимым вовсе, и тогда волна схлынула, оставив её жалкой, дрожащей, совершенно опустошённой на смятых простынях.

Её сознание медленно возвращалось из бездны, в которую она падала только что. Слабой рукой Марья провела рядом с собой, коснувшись его тёплого нагого тела, тихо всхлипнула.

— Маша, Mon ange, — Андрей приподнялся на локте, — ты плачешь? Неужели обидел тебя чем-то?

— Нет-нет, — Марья затрясла головой. — То от счастья. Ежели ты оставишь меня, я умру, — выдохнула она, приникая к нему, положила голову на тяжело вздымающуюся грудь.

Андрей обхватил одной рукой её хрупкие плечи, прижался губами к влажному виску:

— Жизнь, честь, душу за тебя отдам, — тихо прошептал он. — Видит Бог, я слаб рядом с тобой. Ты — моя слабость, счастье моё и моё проклятье, — он вздохнул. — Знаю, что не должно так быть, но отказаться от тебя не в силах.

Ничего более она не желала столь сильно, как только остаться в этой маленькой комнате, в его объятьях, но неумолимое время бежало вперёд. С тяжёлым вздохом Марья соскользнула с постели, нисколько не стыдясь своей наготы, прошлась по комнате, с удовлетворением отметив, что Андрей не отрывает от неё жадного взора. Подобрав с пола тонкую сорочку, она неспешно натянула её через голову и присела на край кровати.

Ефимовский протянул к ней руку, поймал длинный волнистый локон и намотал его на кулак, удерживая её подле себя.

— Чтобы ни было дальше, как бы ни сложилось, мы уедем по окончанию года, как и собирались, — произнёс он, глядя в сторону.

— А как же Софья? Твоё обещание Николя? — Тихо спросила Марья, пытливо всматриваясь в его лицо.

Андрей дёрнулся, как от удара, выпустил её волосы и, повернувшись к ней спиной, молча принялся одеваться.

— Так что же? — Не отступилась Марья.

Ефимовский поднялся с постели, заправил рубаху в брюки и накинул на плечи сюртук. Синие глаза обдали Марью холодом.