Фатальная ошибка

— Хм. Цветы — это по-джентльменски.

— Это были мертвые, увядшие цветы.

Сьюзен помолчала.

— Да, это совсем другой коленкор. А почему ты думаешь, что это он их оставил?

— Не представляю, кто еще это мог быть.

— И что же ты собираешься делать?

— Делать? Да просто не буду обращать на него внимание, пока он не отцепится. Всем им это в конце концов надоедает.

— Да-а, это грандиозный план. И главное, тщательно продуманный.

Эшли рассмеялась, хотя ей было совсем не весело:

— Ну, придумаю что-нибудь, когда понадобится.

— Напоминает мне твои занятия по математике на первом курсе, — усмехнулась Сьюзен. — Если не ошибаюсь, ты точно так же относилась к экзаменам в середине семестра и затем повторила финт с заключительными.

— У меня всегда было плохо с математикой, и зря я ею занялась. Это мама уговорила меня. Но она, я думаю, осознала свою ошибку и с тех пор предоставляла мне самой выбирать предметы и курсы.

Они рассмеялись, склонившись друг к другу. Мало что может придать столько же уверенности, как встреча со старой подругой, которая хоть и вращается теперь в другом мире, но не забыла ваши старые шутки. И потому не имеет значения, насколько разными вы стали.

— Хватит об этом подонке. Я познакомилась с другим парнем — по-моему, стоящим. Надеюсь, он мне позвонит.

— Знаешь, Эш, — улыбнулась Сьюзен, — в чем я уж точно была уверена, когда жила с тобой, так это в том, что любой парень обязательно тебе позвонит.

Она не задавала больше вопросов о Майкле О’Коннеле, и Эшли тоже не заговаривала о нем, но, по мнению Сьюзен, она уже знала факт, который говорил о многом, — мертвые цветы.

Выпив, закусив и вдоволь насмеявшись старым студенческим шуткам, они вышли из ресторана. Эшли от души обняла подругу:

— Я так рада, что мы повидались, Сьюзи. Надо бы нам встречаться почаще.

— Позвони, когда разделаешься со своей диссертацией. Хорошо бы встречаться регулярно — скажем, раз в неделю. Ты будешь художественно оформлять мои жалобы на тупое начальство и дурацкие финансово-экономические модели.

— Это было бы здорово.

Эшли всматривалась в темноту новоанглийской ночи. Туч не было, и над уличными фонарями и очертаниями зданий простерся сине-черный балдахин, усеянный звездами.

— Знаешь, Эшли, — сказала Сьюзен, роясь в сумочке в поисках ключей, — меня все-таки немного беспокоит этот тип, который липнет к тебе.

— Майкл Липучка? А, ерунда, — небрежно отмахнулась Эшли, чувствуя, что это звучит неубедительно. — Не пройдет и двух дней, как я избавлюсь от него, Сьюзи. Таким парням надо твердо сказать «нет». Какое-то время они будут хныкать и жаловаться, а потом закатятся в пивной бар с приятелями, потешат свое самолюбие, заявив, что все женщины подлые твари, и на этом все кончится.

— Надеюсь, так и будет. Но я была бы плохой подругой, если бы не сказала тебе, чтобы ты звонила мне в любое время дня и ночи, если этот тип не отстанет.

— Спасибо, Сьюзи, но, думаю, можно не суетиться.

— Как ты знаешь, суетиться я как раз умею очень хорошо.

Они рассмеялись, обнялись еще раз, и Эшли неторопливо направилась по улице, освещенной светом неоновых вывесок над магазинами и ресторанами. Сьюзен Флетчер посмотрела ей вслед. Она никогда не могла понять Эшли до конца — в той таинственным образом сочетались наивность и тонкая проницательность. Неудивительно, что парней всегда тянуло к ней, хотя она оставалась загадочной и недостижимой. Уже то, как она двигалась по полутемной улице, казалось каким-то явлением не от мира сего. Сьюзен глубоко вдохнула холодный ночной воздух, чувствуя, как мороз пощипывает лицо. Ее немного мучила совесть из-за того, что она скрыла от Эшли, что она позвонила ей не случайно, а по просьбе ее отца. К тому же и для него она собрала не так уж много информации. Майкл Липучка и мертвые цветы.

Это либо ничего не значило, либо, напротив, значило очень многое. Она не могла решить, какое из этих взаимоисключающих соображений верно и что она скажет Скотту Фримену.

Девушка громко фыркнула, негодуя на собственную бестолковость, и направилась к автостоянке. В руке она держала ключи и баллончик со слезоточивым газом, подвешенный на той же цепочке. Сьюзен была не из трусливых, но считала, что предосторожность никогда не помешает. Она пожалела, что не надела туфли на более мягкой подошве. Громкий стук ее каблуков по тротуару смешивался с уличным шумом. И в этот момент ее вдруг охватило такое чувство, будто она осталась одна на всей улице, в центре города и даже, может быть, во всем городе. Сьюзен опасливо огляделась. Прохожих на улице действительно не было. Проходя мимо ресторана, девушка хотела было заглянуть в окно, но оно было занавешено. Она остановилась, глубоко вздохнула и оглянулась.

Никого. Улица была пуста.

Сьюзен покачала головой и упрекнула себя в трусости. Достаточно было поговорить о каком-то там подонке, чтобы у нее стали сдавать нервы. Она медленно вдохнула холодный воздух. Мертвые цветы.В самом звучании этих слов было что-то тревожное, делавшее каждый ее шаг нерешительным. Она опять приостановилась, поплотнее запахнула плащ и ускорила шаги.

Покрутив головой вправо и влево, Сьюзен никого не заметила, но у нее возникло ощущение, что кто-то преследует ее. Она сказала себе, что у нее разыгралось воображение, но это не успокоило ее, и она поспешила дальше.

Через несколько шагов ощущение, что за ней следят, усилилось. Она окинула взглядом улицу и окна окружающих зданий, чтобы определить, кто наблюдает за каждым ее шагом, но опять же не увидела ничего, что могло бы послужить причиной охватившего ее холодного, парализующего и сжимавшего горло страха.

«Будь благоразумной», — приказала она себе и ускорила шаги, насколько это позволяли высокие каблуки. У нее было чувство, что она все делает неправильно, что она нарушила все правила безопасного поведения в городе, расслабилась и поставила себя в уязвимое положение. Однако она не могла понять, откуда исходит угроза, и это заставляло ее идти все быстрее.

Сьюзен споткнулась и чуть не упала, но удержалась на ногах и лишь выронила сумочку, из которой высыпались губная помада, ручка, записная книжка и кошелек. Собрав все это, она продолжила путь.

Вход на стоянку был уже в двух шагах, и она чуть ли не бегом добежала до стеклянных дверей. Тяжело дыша, она ворвалась в узкий коридор. У стены из шлакобетона находилась будка, в которой сидел служитель, собиравший плату при выезде со стоянки. Сьюзен подумала, услышит ли он ее, если она крикнет. Наверное, нет. Да если и услышит, вряд ли сделает что-нибудь.

Сьюзен постаралась взять себя в руки. «Действуй! Найди свою машину и уезжай. Перестань вести себя как ребенок».

Она заглянула в лестничную шахту. Там было темно и притаились тени. Отвернувшись, девушка нажала кнопку лифта и стала ждать, глядя на лампочки, загоравшиеся при спуске кабины. Четвертый этаж. Третий. Второй. Первый. Дверь, трясясь и дребезжа, открылась.

Она хотела было войти, но застыла на месте.

Из кабины выскочил какой-то мужчина в парке и лыжной шапочке и прошмыгнул мимо нее, отвернув лицо и чуть не сбив ее с ног. Сьюзен отшатнулась.